Медвежий ключ - Андрей Буровский

И только теперь девочка вздохнула глубоко… так, что закружилась голова, и Катя поняла — долгое время она так и стояла на толстой ветке, прижавшись к стволу и затаив дыхание. Разжать руки оказалось еще труднее; Катя так вцепилась в дерево, что боль в кистях рук и пальцах не прошла еще несколько дней.

Но ведь медведи вернутся! Один из них побил другого, и сейчас вернется, чтобы съесть беспомощную жертву! Как вот один из них сожрал ее малину. Катя полезла еще выше, торопясь оказаться там, где не сможет лазить медведь. Какая-то маленькая птичка с отчаянным писком сорвалась почти из-под ее руки. Катя так никогда и не узнала, что это за птичка, и так и не поняла, как она могла спать при таком реве и грохоте. Но эта птичка, внезапный рывок с писком, шумом крыльев, опять сильно испугали Катю, и заставили ее передохнуть. Ну вот, под Катей уже гнутся ветки, тут ей самой не просто усидеть. Пусть возвращается медведь…

Но медведь и не думал вернуться. Ничто не нарушало тишину, мягкое мерцание месяца, покой летней прохладной ночи. Он двигается бесшумно? Но он и раньше пытался двигаться бесшумно, а Катя его сразу увидела, сверху-то. И что-то подсказывало Кате, какое-то неясное чувство, что зверя поблизости нет, и ее страхи окончились.

Трудно сказать, сколько времени прошло, когда Катя решилась спуститься хотя бы с этих тонких веток, качавшихся от каждого движения. Луна закатывалась, опускалась за лес, стало заметно темнее. Теперь Катя сидела на толстенной ветке, спустив ноги с одной и с другой стороны. Комарья уже не было; хоть юбка задиралась, не кусали. Привалившись к стволу спиной, Катя держалась за другую ветку правой рукой. Удобно, спокойно… и глаза девочки сами собой закрывались: было часа четыре, предутреннее время, когда сильней всего хочется спать, а Катя привыкла ложиться рано, до полуночи. Нет-нет, спать никак нельзя! Катя сидела, тараща в пространство глаза, изо всех сил стараясь не спать. И глаза у нее сами закрывались. Тем более, спадало напряжение, наступала реакция. Весь молодой Катин организм после перенесенного требовал: спать! Спать! Раза два девочка чуть не сорвалась с ветки на землю, и это было опаснее всего: ветка качалась метрах в четырех над землей. С одной стороны, хорошо — и на этой ветке медведь не мог бы ее сразу достать. Но и падать было высоко… Катя боялась упасть не только потому, что будет больно, но и чтобы не попасть в лапы медведю. И боясь поломать кость, из-за которой потом не сможет идти: ведь если ее не съест медведь, ей надо еще выйти на дорогу…

Катю морозило: била крупная дрожь, которая появляется у многих людей перед утром, а тут еще и нервы разыгрались: стоило смежить глаза, как наплывала слюнявая пасть, обдавала горячим дыханием. И невозможно вообразить, какие страшные глаза смотрели на Катю с морды зверя, снящегося ей за минуты, чуть ли не секунды ее контрабандного сна. Несмотря на теплую, плотную кофту, Кате было почти холодно.

Ба! Да ведь под утро медведи вовсе не опасные! Какая она глупая, что сидит здесь! Ведь медведи охотятся вечером, в сумерках, или в начале ночи… как охотился на нее этот. А глухой ночью они спят, и под утро, и ранним утром тоже спят. Значит, можно слезть вниз и поспать!

Катя соскользнула на землю и не выдержала, вскрикнула: так свело судорогой ноги. Вскрикнула и сразу же опять вцепилась в ствол: а вдруг зверь притаился поблизости и готовится броситься, как только она отойдет от ствола! Да нет, конечно же, медведь давным-давно спит! На свое счастье, Катя не была опытной охотницей, хорошо знавшей нравы медведей; недавно погибший отец мало рассказывал про свои дела и про зверей. Не была Катя и умной, начитанной девочкой, много знавшей из книг… да и самих книг она прочитала не так уж много. Почему «к счастью»? А потому, что Катя не знала, что медведи как раз «сумеречные животные» — охотятся они вечером и утром.

Но Катенька вообразила, что под утро ни один медведь ее не тронет, и осталась на земле, изо всех оставшихся сил растирая затекшие, сведенные судорогой ноги. На развороченной поляне все еще разило тухлятиной, кислым смрадом старого медведя, свисали клочья мха и травы с веток деревьев. Катю пугала эта поляна, место битвы медведей, но сил уходить уже не было. Девочка улеглась прямо там, где просидела несколько часов, между корней сосны и в двух шагах от опрокинутого на бок, придавленного ведра; и словно провалилась в крепкий сон.

Трудно сказать, сколько проспала Катя; вряд ли ее сон длился больше двух-трех часов, но проснулась она почти что совершенно отдохнувшей, да и кошмаров больше не было. А проснулась Катюша от холода, потому что в Сибири в августе уже стоит погода не летняя, а предосенняя, и вполне могут быть даже заморозки — тем более, в горах. Заморозок не настал, но спать на голой земле в одной кофте было никак невозможно, и Катя несколько минут согревалась, растирая себя руками, а потом подпрыгивая — сначала на одной ноге, потом на другой.

В животе бурчало, все мышцы болели после проклятой сосны. После того, как ее чуть не съели, Катя чувствовала себя психологически совершенно измученной, но свет раннего утра все изменял в лучшую сторону, Катя знала, куда надо идти, и от этого привычная бодрость вливалась в простенькое сознание девочки. Вот только еды никакой не было, и пока не вернется Катя домой — можно не рассчитывать, не будет…

Катя встала, прикидывая, как выходить ей к дороге, а по дороге — к деревне, когда ее накрыло первое утробное ворчание. То самое — идущее из глубины исполинской туши, вибрирующее, недовольное. И совсем близко! Распадки подхватили эхо, понесли его по тайге, и давно затихнув рядом с Катей, ворчание медведя много раз вернулось к ней издалека. Первобытные грозные звуки, красивые своей силой и первозданностью — но слышать их хорошо в записи, сидя в уютной квартире, в кресле или на диване. В лесу, издаваемые не магнитофоном, а живым и очень сильным зверем, они производят совсем особое впечатление.

Катя стиснула руки у груди, судорожно оглянулась. Ага, лучше всего бежать вон туда, в ту сторону! Только уже спустившись со склона, перебежав долину и почти вскарабкавшись на новый склон, Катя сообразила, что бежит не к дороге, а неизвестно куда. Но она, естественно, продолжала бежать так, чтобы оказаться как можно дальше… от источника этого звука. И только через полчаса, не меньше, Катя перешла на тихий, медленный шаг, утихомиривая сердце. Вроде бы, дорога была там… Взобравшись на хребет, Катя пыталась понять, откуда она начала путь и куда ей теперь лучше пойти. Ага, вот вроде бы, туда…

И почти сразу — новое ворчание, такое же громкое, свирепое. Зверь был как раз там, куда собиралась направиться Катя, и девочка шарахнулась по хребту, стала уходить как можно дальше. Но и там, впереди, был медведь! То ли прямо на хребте, стоило пройти еще метров триста, то ли в долинке, в зарослях малинника, но был. У Кати оставался один выход — продолжать бежать туда же, куда она уже бежала. И пришлось даже поторопиться, потому что уставшую, присевшую отдохнуть девочку ворчание буквально сдуло с удобного пенька, заставило почти что бежать дальше. Она понимала, что медведь, или целое стадо медведей, специально гонят ее куда-то… Хотела бы она знать, куда! И она понимала, что теперь ей будет совсем не просто найти дорогу, по которой они ехали вчера с Верой и Таней.