Хозяйка Рима - Кейт Куинн

Арий ответил на его появление коротким как плевок ругательством. Галлий рассмеялся.

— Ну-ну, умерь свое недовольство, дружок. Я пришел, чтобы поздравить тебя. Какой превосходный дебют! Когда ты снес голову этому африканцу… Это было потрясающее зрелище, скажу я тебе! Признаюсь честно, я был слегка ошарашен. Такая ярость, такая свирепость со стороны того, кто не более чем часом ранее поклялся, что ни за что не выйдет сражаться…

Арий сделал из кувшина еще один глубокий глоток.

— Как все-таки приятно оказаться правым. Когда я в первый раз увидел тебя, то сразу понял: у этого парня есть все задатки настоящего бойца. Хотя ты слегка староват для арены. Кстати, сколько тебе? Двадцать пять, тридцать? Ты уже далеко не юноша, но в тебе определенно есть нечто такое, без чего гладиатором не стать… — произнес Галлий и взмахнул серебряным футлярчиком с ароматическим шариком.

Арий исподлобья посмотрел на своего нового хозяина.

— На следующих состязаниях ты будешь участвовать в новом поединке. Это будет нечто еще более грандиозное, если, конечно, я сумею убедить Квинта Поллио. Может быть, парный поединок. И на этот раз, — ланиста смерил его пристальным взглядом, — мне не придется беспокоиться о том, что ты в последнюю минуту откажешься выйти на арену.

Арий поставил кувшин возле стены.

— Что такое рудий? — спросил он, не сводя взгляда с кувшина, и сам удивился собственному вопросу.

— Рудий? — удивился Галлий. — Мой мальчик, где ты слышал это слово?

Арий пожал плечами. Утром, в темноте у стен Колизея, все как один возбужденные до предела, гладиаторы ожидали начала поединка, и каждый время от времени прикасался к лезвию меча, проверяя его остроту. «Вот рудий для всех нас», — пробормотал один из них — тот, что умер через пять минут, встретив смерть от трезубца соперника. Арий так и не успел спросить у него, что значит это слово.

— Рудий — это гладиаторский миф, — беспечно ответил Галлий. — Деревянный меч, который император вручает гладиатору, тем самым даруя ему свободу. Полагаю, что такое пару раз случалось со знаменитыми бойцами, но с тобой такое вряд ли произойдет. Один поединок, даже не сольный. Тебе, мой дорогой, придется пройти немалый путь, прежде чем ты сможешь назвать себя удачливым бойцом, не говоря о том, чтобы считаться знаменитостью.

Арий пожал плечами.

— Ты славный мальчик, — произнес Галлий и, буравя Ария черными, как зернышки перца, глазами, ласково погладил его по руке. Но уже в следующий миг пухлые пальцы ланисты больно ущипнули ему руку.

Не проронив ни слова, Арий потянулся за свечой и с невозмутимым видом капнул горячий воск на упитанную ладонь с аккуратно обработанными ногтями.

Галлий резко отдернул обожженную кисть.

— Нам определенно что-то нужно делать с твоими манерами, — произнес, театрально вздохнув, ланиста. — Ну тогда спокойной ночи, мой милый мальчик.

Как только дверь за Галлием захлопнулась, Арий поднял кувшин и осушил его до последней капли. Затем выпустил кувшин из рук и снова откинулся назад. Каморка прекратила вращаться. Мало вина, жаль. Арий закрыл глаза.

Нет, он не собирался сражаться до победного конца. Стоя в тускло освещенном проходе под ареной, он имел в виду именно то, что сказал Галлию. Откуда-то сверху до его слуха доносился рев толпы, крики раненых людей и рычание умирающих животных. Но меч уже был вложен в его руку, и ему вместе с другими предстояло участвовать в групповом бою, который был призван разжечь аппетиты толпы перед сольными поединками. Он видел африканца, с которым ему предстояло сразиться, и… Черный демон в его сознании развернулся из пожирающих самое себя колец и с радостным клекотом устремился на прямую и понятную тропу кровопролития.

Затем он внезапно оказался в центре арены, жмурясь от яркого солнечного света, чувствуя на лице кровь другого человека. Он стоял, а вокруг него раздавались одобрительные крики толпы, и от них было некуда деться, ибо они назойливо преследовали его, подобно рою пчел. Одна лишь мысль об этих криках вызывала холодный пот. Арена. Эта проклятая арена. Она всякий раз мешала его удаче. Даже убив стражников, он не смог навлечь смерть на себя самого.

После того кровавого побоища, семь месяцев назад, он проснулся, лежа в кровати. Нет, не в мягкой постели, ибо Галлий не расточал такие милости еле живым, израненным рабам. Выйдя на свинцовых ногах на солнечный свет, он впервые в жизни услышал голос Галлия — высокий, слегка гнусавый, полный зловония римских трущоб.

— Ты слышишь меня, мой мальчик? Кивни, если понял меня. Отлично. Как тебя зовут?

Он с трудом прохрипел свое имя.

— Это невероятно, — хихикнул Галлий. — Ты ведь бритт, верно? У вас, варваров, жуткие, непроизносимые имена. Нет, так дело не пойдет. Мы будем называть тебя Арий. Звучит почти как Арес, имя бога войны. Хорошо запоминается, с таким именем что-нибудь да получится. Я купил тебя, между прочим, заплатив приличную сумму. За тебя, буяна, и притом полумертвого. И кто ты такой? Один из десятка скованных одной цепью рабов, что гнули спины на ремонте Колизея. Тебе и по сей день тянуть бы эту лямку, если бы ты не задушил стражника его же собственным кнутом. Скажу честно, это было весьма неразумно с твоей стороны, мой мальчик. О чем только ты тогда думал? — Галлий щелкнул пальцами; этот жест был адресован мальчику рабу, державшему поднос со сладостями. — Кстати, — Галлий принялся шумно жевать, — ты можешь сказать мне, какими ветрами тебя занесло в Рим, в Колизей? Как ты оказался в одной связке с закованными в цепи рабами?

— Соляные шахты, — выдавил из себя Арий, еле шевеля распухшими губами. — В Триновантии. Потом в Галлии.

— О боги! Сколько же времени ты пробыл в этом захолустье?

Арий пожал плечами. Двенадцать лет? Он точно не помнил.

— Долгое время, это ясно. Теперь мне понятно, откуда у тебя такая сила в руках и груди. — Пухлый палец Галлия скользнул по плечам Ария. — Несколько лет подряд таскать по горам вверх и вниз глыбы соли… Да, из шахт выходят прекрасные мужчины. — Последнее движение пальцем. — Однако в шахтах не научишься владеть мечом. Признайся, где же ты обучился этому искусству?

Арий отвернулся к стене.

— Ладно, это неважно. Теперь слушай. Отныне ты будешь сражаться только для меня и только тогда и там, как я скажу. Я — ланиста. Знаешь, что это? Полагаю, что ты не особенно силен в латыни. Ланиста, мой мальчик, это наставник гладиаторов. Ты будешь гладиатором. А у гладиаторов, скажу я тебе, хорошая жизнь — женщины, деньги, слава. Ты произнесешь клятву верности мне, и, как только заживут твои раны, мы приступим к твоему обучению. Повторяй за мной: согласен быть сожженным огнем, закованным в цепи, избитым палками и готов умереть от меча. Такова клятва гладиаторов, мой мальчик.

Арий хрипло сказал Галлию, что тот может делать со своей клятвой, и снова погрузился во тьму.

Прошло несколько дней, прежде чем он смог вставать с постели, несколько недель, прежде чем срослись сломанные кости, и пять месяцев, прежде чем завершилась подготовка в школе гладиаторов. Те, кто учился в ней вместе с Арием, были либо мелкими преступниками, либо несчастными рабами, купленными с самого дна рынка, — дешевый товар, проданный со скидкой, лишь бы только поскорее сбыть с рук.