"Я - кто?! Сенсей?" 2: Изменяющий судьбыю Том II. Часть 1. - Kerr Riggert

Я замер, втянув голову, затем выдохнул и поднял взгляд. Пока я был занят самокопанием, не заметил, когда Наруто успел сесть по-турецки напротив меня.

— Прости, не знаю, что на меня нашло, — пробормотал я, стараясь не смотреть ему в глаза, — Давай забудем, что я тут сопли на кулак наматывал, а?

В тот момент я сам себе казался жалким до омерзения, и потому слова Наруто меня ошарашили:

— Я хочу быть таким, как ты! — мордашка мальчика была серьезной, даже мрачной. — Ты настоящий шиноби. Один раз на уроке ты сказал, что силен не сильный, а добрый.

— Добрый? — если бы вовремя не прикусил язык, добавил бы еще: «Что за бред?»

— Да! Даттебайо! Я это запомнил! Я не спал тогда на уроке! Просто я тогда обиделся и прикидывался, — смутившись, покрутил он пальцем на коленке. — Ты лучше Какаши-сенсея. Ты лучше всех!

Опешив и разинув рот, я смотрел на мальчишку, туго поскрипывая мозгами. И тут до меня дошло, почему он сказал именно это.

Ему ли не знать, как иногда хочется, чтобы тебя заметили, оценили твои старания и хоть за что-нибудь похвалили.

Я прикрыл глаза. Дышать стало легче, да и настроение стало лучше. Я не видел лица мальчика, но чувствовал, как он замер в ожидании ответа.

— Спасибо, Наруто, — в эти слова я вложил всю благодарность, которую испытывал к мальчику, у которого и без меня хватало проблем, а он на свои плечи взвалил еще и мои.

Открыв глаза, я тепло улыбнулся, взъерошив левой, сухой и не испачканной кровью с соплями, рукой и без того лохматого блондина. Облегченно выдохнув, он робко, а потом во все лицо улыбнулся мне в ответ.

— Знаешь, — заметил я, вытирая руку об траву, — я не лучший пример для подражания. Сейчас так вообще… Я всего лишь чуунин, а тебе по силам стать не просто джонином, а каге. Зря ты Какаши принижаешь, он сильный и умелый шиноби, намного сильнее меня, а еще у него можно, эм… выцыганить, как же это… Выпросить! Выпросить что-то из той тысячи с чем-то дзютсу, которые он спиздил… Которые он, — я покрутил руками, подбирая слова, — которые он выбил из врагов. Вот! Даттебайо!

— Что? — только и успел сказать мальчишка, прежде чем завалился на спину и расхохотался.

Пока Наруто катался по траве, я сбежал к пруду и кое-как умылся. В глади этой большой лужи отразилась опухшая морда с красным носом и глазами.

— Крысавец, блин, — тяжко вздохнул и навесил хенге. Появляться в таком виде на улице мне не стоило.

Полигон давно остался за спиной, а ночной парк только показался из-за крыш.

Меньше года прошло, а неугомонный и вечно улыбающийся Наруто стал мне роднее кровных родственников.

"Пусть не всегда его солнечная улыбка — это признак счастья, — думал я, глядя на идущего спиной вперед белобрысого мальчишку, который эмоционально рассказывал о своих приключениях в Академии, чтобы меня развеселить, — но зато он не унывает и не опускает руки… как иногда делал я… И чем грешил Умино Ирука".

Мы шли домой. Во всяком случае, мне так показалось.

— Ирука, — огляделся Наруто, — может, я домой пойду?

Осмотревшись, я обнаружил себя у арки недалеко от кладбища. Отсюда до монумента павшим — два шага шагнуть.

В ответ я замычал что-то невнятное.

— Тебе, наверное, неудобно будет с родителями говорить при мне, — по-птичьи наклонив голову, сказал Наруто.

— Нет, — быстро ответил я, — то есть «нет, ты не помешаешь». И если честно, я вообще не понял, как мы здесь очутились. Мне казалось, что мы домой шли.

— Духи хотят с вами говорить, — проскрипел старческий голос.

Меня чуть кондратий не приобнял, а из густой тени с колен поднялась старушка и, мило улыбаясь, подошла к нам. Наруто от испуга попытался куда-то утянуть меня за рукав, но я его остановил и поздоровался со старушкой.

Тихо ступая деревянными гета по каменной дорожке, она подслеповато щурилась, пытаясь заглянуть в лицо, и странно шевелила губами, будто жевала.

— Поможете старой женщине зажечь фонарь? — подняла она клюку, на ручке которой висел бумажный фонарик со свечой и потёртым туристическим огнивом на цепочке. — Осенью быстро темнеет, боюсь, без огнива я его катоном сожгу, — коснувшись моего бока, бабуля чуть нахмурилась, но тут же снова заулыбалась. — Чуунин или джонин? — и, не дав ответить сказала: — В былые времена я была красивой куноичи, а мой Кано… — она вздохнула. — Если бы он был, как и я, чуунином, он бы не погиб в той войне…

Старушка замолкла лишь тогда, когда мы отдали ей горящий фонарь, и ушла в ночь, бормоча тихо и неразборчиво о былом.

— А я всегда думал, что она привидение, — пояснил Наруто в ответ на мой недоуменный взгляд, нервно сглатывая. — Она всегда так тихо ходит, а фонарь зажигается сам собой.

Приобняв Наруто за шею и смеясь, я растрепал ему волосы:

— Трусишка, бабулька-то шиноби и катоном владеет. Слышал, что она сказала?

Вырвавшись из захвата, мальчишка лихо поправил хитай-ате и с вызовом, но явно в шутку сказал:

— Сам такой! У тебя глаза большие и круглые стали, когда бабушка заговорила!

— Ладно-ладно, — признал я. — Давай к монументу подойдем, не зря же пришли, а потом домой, — и, оглянувшись в след старой куноичи, задумчиво пробормотал: — Интересно, о какой именно войне она говорила?

Ночные причудливые тени усиливали узнавание, будто я не место вспоминал, а какое-то событие. Остановившись около одного из надгробий, я заметил прозрачного Наруто. Но это был не клон. Этот Наруто был намного младше. Так странно было видеть одновременно маленького Узумаки и его же, но повзрослевшего. Призрачный Наруто смотрел под ноги, комкая в руках край простыни, надетой на манер плаща, и что-то говорил, но ветер уносил слова. Из-под края простыни под сжимающими ее детскими пальцами выглядывала маска Лиса, привязанная на пояс красным шнурком.

Настоящий Наруто дернул меня за рукав.

— Погоди, — не отводя взгляда, я присел на корточки около фантома, — я тебя