Ола и морской волк - Барбара Картленд

Одна лишь мысль о Саре заставляла вскипать его кровь, и маркиза охватывали гнев и ярость.

Ему хотелось проклинать ее во всеуслышание, и он сожалел теперь, что отказал тогда себе в удовольствии сказать ей прямо, что думает о ней, прежде чем уйти безвозвратно и никогда не видеться с ней.

«К черту все это! С меня хватит!» — думал он по дороге в Дувр.

Но чувствительные и ранимые струнки в душе заставляли со страхом представить ту сцену, когда бы он высказал Саре то, что он обнаружил и увидел собственными глазами.

Она бы вновь начала лгать, умоляла бы его, и если бы ничего не достигла этим и поняла бы, что не сможет никакими ухищрениями вызвать в нем желание жениться на ней, то она бы тогда высмеяла его!

А он знал, что этого не сможет вынести, и именно потому, что действительно заслужил осмеяния.

Впервые в своей жизни, полной успехов в спорте и любви, маркиз, удостоившийся в высшем обществе и большой славы, и большой зависти, «подорвался на своей собственной петарде».

Даже через день после пережитого ему трудно было поверить в правдивость случившегося с ним.

Он привык всегда быть победителем, всегда осознавать (хотя и убеждал себя, что не испытывает от этого тщеславия), что любая женщина, понравившаяся ему, с готовностью бросится к нему в объятия.

Более того, во всем королевстве не было женщины, которая не хотела бы воспользоваться возможностью стать его женой.

Стоило ему удостоить их взглядом, как в глазах женщин загорался огонек желания, и было совершенно ясно, чего они жаждут и о чем, несомненно, молятся.

— Мы поженимся, моя прелесть, — слышал он собственные слова, обращенные к Cape, — как только окончится твой траур. Я не смогу ждать ни дня дольше, чем положено.

— О, Бойден! — воскликнула тогда Сара. — Я люблю тебя и клянусь, что сделаю тебя счастливым, так же, как ты Уже сделал меня самой счастливой женщиной в мире!

Последние слова она произнесла нежным и искушающим голосом, а ее голубые глаза глядели вверх, в глаза маркиза, и он верил, что обрел бесценный жемчуг, который всегда искал в женщине, на которой хотел бы жениться.

А вчера вечером все его планы на будущее рухнули у него на глазах.

Маркиза разбудил стук поднимаемого якоря, и через несколько минут яхта начала крениться и поворачиваться по мере того, как взмывались вверх и надувались ветром паруса.

У него болела голова, во рту была сухость, и маркиз понял, что прошлым вечером, против обыкновения, выпил слишком много.

Бренди в гостинице у причала оказалось на удивление хорошим, а потом, когда он вернулся на яхту, то почувствовал себя таким подавленным и вообще обиженным жизнью, что послал стюарда за графином своего лучшего кларета, который пил потом вплоть до раннего утра.

Думая о прошлом вечере, он вспомнил, что привел с собой на борт женщину, и спросил себя, не сошел ли он с ума.

Как же после всего, что с ним случилось и должно было бы послужить ему уроком на всю жизнь, он мог допустить такую оплошность и навязать самому себе проблемы еще одной женщины, которая, если он не проявит осторожности, несомненно, станет обузой?

Но его мысли не могли долго задерживаться ни на чем ином, кроме вероломства Сары, потому он стал вспоминать, почему оказался в Дувре, почему слишком много пил и почему в холодную, промозглую мартовскую погоду затеял морскую прогулку.

Мысли о прошлом увели его к первой встрече с Сарой.

Он был так занят в Лондоне, что прошлой зимой бывал в Элвине реже обычного.

Он принимал участие во множестве комитетов и обсуждений, касающихся создаваемого законопроекта о реформе, и часто выступал также по другим вопросам в Палате лордов.

Кроме того, новый король, Вильям IV часто требовал его присутствия в Букингемском дворце.

Хотя подобное уважение к его мнению было весьма лестно для маркиза, однако вся эта работа оставляла ему мало времени для собственных дел.

Поэтому он чувствовал себя школьником, сбежавшим с урока, когда ускользнул из Лондона в Элвин на несколько дней, чтобы насладиться охотой, пока еще не кончился охотничий сезон.

Участвуя тогда в одном из лучших на его памяти гонов, он скакал в поле верхом, и когда пересекал вспаханную межу, подкова его лошади зацепилась за камень.

Это была одна из его лучших лошадей, поэтому он сошел с нее и отпустил участников погони продолжать охоту без него.

Подняв ногу лошади, он увидел, ; что камень торчал между копытом и подковой, войдя наполовину в образовавшуюся щель.

Вокруг не было ничего, чем можно было бы вытащить камень.

Оглядевшись, маркиз увидел, что находится в пределах своего поместья, которое было очень обширным, а вблизи виднелась одна из его усадеб.

Он вспомнил, как год назад его агент говорил ему, что усадьба была сдана в аренду сэру Роберту Чесни.

Обычно маркиз посещал каждого нового арендатора, но на этот раз он забыл о прибытии сэра Роберта, а когда наведывался в Элвин, то с ним приезжало столько гостей, что у него не было времени нанести визит вежливости местным обитателям.

«Теперь мне представилась возможность принести им свои извинения», — сказал он себе, ведя за уздечку свою лошадь к усадьбе.

Он сразу же направился в конюшню, и, найдя там пожилого конюха, разъяснил, что приключилось с лошадью.

Конюх узнал его и, поднеся руку ко лбу, сказал:

— Не беспокойтесь, милорд. Я быстро уберу этот камень, и вы сможете догнать охотников. Судя по лаю, они теперь пробираются через лес Чандл Вуд, но вряд ли они найдут кого-либо там!

— По-моему, лиса именно там ушла в нору, — ответил маркиз.

— Если она там, им придется копать глубоко! — сказал кучер с улыбкой.

И взяв лошадь под уздцы, повел ее к пустому стойлу.

— Пока вы занимаетесь ею, — сказал маркиз, — я нанесу визит сэру Роберту. Он дома?

Изменившимся голосом конюх ответил:

— Сэр Роберт умер на прошлой неделе, милорд!

— Я ничего не знал! — воскликнул маркиз.

Он подумал, что его агент допустил большую оплошность, не сообщив ему об этом.

Если бы он знал, то послал бы вдове сэра Роберта письмо соболезнования или по крайней мере прислал бы венок на похороны.

— Наверное, ее милость захочет познакомиться с вами, милорд, — сказал конюх.

Маркиз двинулся к парадной двери, ему было неловко, что придется сейчас извиняться перед леди Чесни, Пожилой слуга провел его через небольшой холл туда, где, как помнил маркиз, была расположена очаровательная гостиная с окнами на розовый сад, разбитый с задней стороны дома.