Ткачиха - Мария Руднева

– Коряги?

– Ну, я спотыкалась о какие-то коряги, когда бежала за нитью. По лесной тропинке.

Рубашечник как-то странно на нее посмотрел.

– В сердце Теней нет леса. И тропинок нет, и коряг. Там есть только Ткачиха.

– То есть я… – Бетти осеклась и прикрыла рот ладонью.

Вот это да. Выходит, она не только видела Ткачиху, но и трогала ее ладонью, и бегала по ней. И осталась жива. Пока – еще даже самой собой. И намерена такой оставаться и впредь, чтобы дожить до старости живой и невредимой.

Рубашеник понимающе усмехнулся.

– Да, бывает ведь. Не стоит думать о таких вещах. Лучше послушай меня. Пройти Холмы – это еще не все. Выйти из Теней около Старой Церкви. Но Старая Церковь стоит на отшибе, и никто не знает, как к ней приблизиться. По крайней мере, я еще не встретил ни одного такого человека.

– Может быть, нам повезет и мы сумеем найти проводника? – с надеждой спросила Бетти. – Ведь вы же сказали, что не единственный, кто искал выход. Значит, существуют и другие Сплетенные! Нам надо отыскать кого-то из них в Холмах.

– А ты помнишь, что я сказал про Охотников?

– Помню, но мне, как вы видите, нечего терять! Поэтому давайте поспешим в Холмы. Рубашечник, пожалуйста. А вдруг наступит ночь и в Холмах будет темно?

– Темно не будет, – заверил он и поднялся с земли. – Темно только в сердце Теней, в остальных местах лишь туман и сумерки. Но если ты просишь, давай поторопимся.

– Рубашечник, а откуда вы сами узнали про Старую Церковь?

Он повернулся к Бетти и удивленно поднял брови.

– Из старинных баллад, конечно же. Откуда же еще можно что-то узнать?

Следующую часть пути Бетти потратила на то, чтобы выспросить у Рубашечника все про старинные баллады. К ее удивлению, Рубашечник только отмахивался своими длинными руками и наотрез отказывался об этом говорить.

– Это хотя бы баллады из реального мира или из Теней? – настаивала Бетти.

– Оставь такие вопросы, – рассмеялся Рубашечник, но Бетти наседала на него и в буквальном смысле не давала прохода.

Наконец он сдался:

– Ладно, я расскажу тебе, но сам знаю не очень много. Эти баллады… Они, конечно, принадлежат этому месту. Но в той же мере – и твоему миру, который ты называешь «реальным».

– Я называю?..

– Ну конечно. Ведь все относительно. Ты живешь в своем городе, в доме с родителями, ходишь в школу, и для тебя это – реальность, а Тени… Тени – это другой мир, страшный сон, из которого не терпится сбежать, ведь так? Не возражай мне, Бетти. Я вижу ответ в твоих глазах, – улыбка сошла с лица Рубашечника, отчего шрамы вокруг губ стали куда заметнее. – А для меня вот реальность – это Лес, Холмы и Старая Церковь, и я брожу тут в поисках своей памяти и жизни. Видишь, какие мы разные, Бетти Бойл?

Бетти притихла. С такой точки зрения ей еще не доводилось смотреть на вещи. На самом деле, она вообще не думала о Рубашечнике и других обитателях Теней. Ей просто хотелось домой.

– Тени – отражение настоящего мира, конечно же, – продолжал тем временем Рубашечник. – Как в зеркале, мы отражаем и искажаем пространство и время, поэтому все здесь совсем другое. Я не старею, например, – не изменился ни на миг с тех пор, как открыл здесь глаза. Для кого-то Тени ,наоборот, стали местом лучшим, чем твой настоящий мир. Для кого-то – чудовищным проклятием, что, впрочем, не сильно отличается от изначального положения вещей.

– Я что-то не успеваю за ходом твоих мыслей, – пробормотала Бетти.

– Это я уже заговариваюсь, – вздохнул Рубашечник и покачал головой. – Важно вот что: старинные баллады, о которых мы говорили, конечно же, были написаны в твоей реальности. Только вот здесь они сложились заново из воспоминаний Сплетенных, и истории в них рассказываются уже об этом месте, о Тенях. Теперь понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Бетти. Впрочем, уверенности в ее голосе было мало.

– Встретим… еще кого-нибудь? – Бетти внезапно испугалась. Рубашечник внушал ей доверие, но при мысли о том, чтобы встретить кого-то еще из местных жителей, по спине пробежал неприятный холодок. Хотя она же сама еще недавно хотела найти проводника!

– Конечно. Здесь очень много Сплетенных. Будет сложно добраться до Старой Церкви и при этом ни с кем не столкнуться, – Рубашечник опустил свою длинную руку на плечо Бетти. – Не бойся, с тобой ничего не случиться. Я не допущу этого. Ты же мне доверяешь?

– Я вам доверяю, – Бетти попыталась улыбнуться. – Вы были ко мне добры и обещали помочь. Просто я… растеряна.

– Тебя можно понять, – Рубашечник широко улыбнулся и остановился. – Видишь, как посветлел лес? Вот там уже опушка. Скажи, ты не устала? Если ты хочешь поспать, то сейчас самое подходящее время. В Холмах будет совсем небезопасно.

Бетти хотела было отказаться, но вдруг усталость тяжело навалилась на нее, камнем прижимая к земле. Бетти села под широкое дерево на мягкую хвою и бесстыдно зевнула.

– Отличный план, мистер Рубашечник, – сказала она.

Глаза девочки нещадно слипались.

– Пока ты будешь спать, я постараюсь собрать ягод и кореньев и сделать нам ужин, – пообещал Рубашечник. – Впереди непростой путь, и нам понадобится много сил.

Он быстро и явно привычно собрал для Бетти подстилку из мягкого зеленого мха и мягкой хвои. И того, и другого под ногами было предостаточно, и Бетти ощутила себя птенцом в гнезде. От мха исходил сладковатый аромат, ей показалось, что так должна пахнуть лесная земля, дождем и воздухом. И листьями… Бетти провалилась в сон почти мгновенно. Только и успела увидеть, как красно-черный силуэт Рубашечника мелькнул в воздухе над ней – и пропал.

Ей не снилось ничего. Не было Ткачихи, Теней и тонких паучьих нитей, и дома на улице Высоких Осин, и старого бродячего цирка… Ничего не было. В блаженной пустоте парило ее сознание, возвращая силы и уверенность в завтрашнем днем. Впервые в жизни Бетти выспалась так сладко и так хорошо – и так быстро!. По крайней мере, ей показалось, что времени прошло мало: сквозь слипшиеся ото сна ресницы она увидела свет, и он был как будто более тусклый.

Бетти хмыкнула про себя. Вот что за жизнь: сплошные «если бы» да «как будто». Ни о чем нельзя сказать с уверенностью! Ее мама пришла бы в ужас, окажись она в подобных условиях. Ведь она-то всегда и во всем была уверена и продумывала каждый свой день до мельчайших деталей. Она называла это «стилем жизни элегантной леди». Впрочем, Бетти элегантной леди вовсе не была и становиться не хотела, а у настоящих готов и панков все решается в последний момент.

В глубине души она все еще не могла поверить, что все всерьез. Рано или поздно придется признать: это происходит на самом деле, но пока легче было отнестись к путешествию как к занимательной вечернике. Неплохой способ отметить двенадцатилетие: в лесу, с ягодами…