Эпоха сверхновой - Лю Цысинь

– Как я уже говорил, – заметил Очкарик, – случиться может все что угодно.

В классе снова вспыхнул свет, зажглись огни по всему городу, и только тут дети сообразили, что на какое-то время отключалось электричество. По мере того как зажигались все новые огни, свечение бледнело, и вначале детям показалось, что мир вернулся в нормальное состояние. Однако вскоре они с ужасом обнаружили, что ничего еще не закончилось.

На северо-востоке появился красный свет, и вскоре перистые облака в той части неба засияли багрянцем, словно возвещая о приближающемся рассвете.

– Сейчас взойдет настоящее солнце!

– Дурак! Времени еще одиннадцать ночи!

Красные облака пересекли половину небосвода, и только тогда дети поняли, что они светятся сами собой. Когда облака оказались у них над головой, дети разглядели, что они состоят из огромных лент света, подобных плавно колышущимся красным занавескам, висящим в небе.

– Северное сияние! – воскликнул кто-то.

Вскоре сияние разлилось по всему небу, и на протяжении последующей недели на ночном небе над миром танцевали ленты красного света.

* * *

Когда наконец неделю спустя сияние окончательно исчезло и на небо вернулись мерцающие звезды, осталось одно, последнее, величественное действие симфонии сверхновой: светящаяся туманность появилась в том самом месте, где всего несколько дней назад была Мертвая звезда. Облако пыли, оставшейся после взрыва, возбудилось импульсом высокой энергии, испущенным останками Мертвой звезды, и выдало синхронное излучение в видимом спектре. Туманность разрасталась, достигнув размера двух полных лун. Это светящееся тело, имеющее форму розетки, которому впоследствии дали название «Туманность Розы», излучало странный, резкий голубой свет, озарявший Землю лунным серебром. Он освещал мельчайшие детали на ее поверхности с яркостью полнолуния, затопляя сияние больших городов внизу.

Туманности Розы предстояло светить человечеству до того дня, пока власть наследников динозавров на Земле не закончится – или не возродится.

Несомненно, Мертвая звезда явилась важнейшим событием в истории человечества. Самым первым документальным свидетельством рождения сверхновой можно считать надпись на ритуальной кости, датированной 1300 годом до нашей эры; последнее подобное событие произошло в 1987 году, когда сверхновая родилась в галактике, расположенной в районе Большого Магелланова облака, приблизительно в 170 000 световых лет от нас. По астрономическим меркам не совсем точно называть последнюю сверхновую нашей соседкой; она родилась практически у нас под боком.

Тем не менее человечество восхищалось новой звездой от силы пару недель. Ученые только приступили к ее изучению, мир философии и искусства еще не достиг критической массы, необходимой для всеобщего воодушевления, и простые люди потихоньку стали возвращаться к заботам повседневной жизни. Их интерес к сверхновой звезде ограничивался тем, до каких размеров может вырасти Туманность Розы и как изменится ее форма, однако это внимание по природе своей было по большей части поверхностным.

Два самых важных для человечества открытия остались практически незамеченными.

* * *

В заброшенной шахте в Южной Америке, за огромным резервуаром, содержащим свыше десяти тысяч тонн дистиллированной воды, день и ночь наблюдал целый сонм чутких датчиков, призванных улавливать нейтрино. Нейтрино, пройдя сквозь пятисотметровую толщу камня, вызывали в воде миниатюрные вспышки, засечь которые могли лишь самые чувствительные приборы. В тот день дежурство в шахте несли ученый-физик Андерсон и инженер Норд. Сходящий с ума от скуки Норд в который уже раз пересчитывал подтеки воды, сверкающие в тусклом свете на каменных сводах, и, вдыхая затхлый воздух подземелья, воображал, будто находится в гробнице. Он достал из шкафчика бутылку виски, и Андерсон тотчас же протянул свой стакан. Первое время физик терпеть не мог пить на дежурстве и даже выгнал за это с работы одного инженера, однако теперь он уже не обращал на это внимания. За пять лет пребывания в полукилометре под поверхностью земли не было зафиксировано ни одной вспышки, и все уже потеряли надежду. Но вот наконец зажужжал детектор – божественная музыка после пяти лет ожидания. Бутылка с виски упала на землю и разбилась вдребезги. Дежурные бросились к монитору, однако тот оставался совершенно черным. Какое-то время они изумленно таращились на него, затем инженер, опомнившись, выскочил из центра управления и побежал к резервуару, похожему на высоченное здание без окон. Заглянув в крохотный глазок, он своими собственными глазами увидел в воде призрачную голубую искру, настолько мощную, что тонкие инструменты зашкалило, поэтому на экране ничего и не было видно. Вернувшись в центр управления, Норд застал Андерсона склонившимся над другим прибором.

– Нейтрино? – спросил он.

Андерсон покачал головой.

– Эта частица обладает массой.

– Тогда она никак не могла сюда проникнуть! Она остановилась бы, наткнувшись на камень.

– Частица действительно вступила во взаимодействие с камнем. Мы обнаружили ее вторичное излучение.

– Ты что, спятил? – воскликнул Норд. – Какой энергией должна была она обладать, чтобы вызвать вторичное излучение, пройдя сквозь пятьсот метров камня?

* * *

В медицинском центре Стэнфордского университета гематолог Грант зашел в лабораторию, чтобы забрать результаты анализа двухсот образцов, сданных накануне. Протягивая ему пачку заполненных бланков, заведующий лабораторией сказал:

– Не знал, что у вас столько больных.

– Что ты имеешь в виду?

Завлаб указал на бланки.

– Где вы нашли всех этих бедолаг? В Чернобыле?

Пробежав взглядом несколько листов, врач пришел в ярость.

– Хауз, ты просто болван! Ты что, хочешь, чтобы тебя вышвырнули отсюда? Это контрольные образцы, взятые у здоровых людей для статистических исследований!

Какое-то время завлаб смотрел на гематолога, и в его взгляде сквозил страх, гложущий его сердце. Затем он схватил Гранта за руку и потащил его в лабораторию.

– Что ты делаешь? Отпусти меня!

– Я возьму у тебя кровь! И у себя самого. И у вас! – крикнул он лаборантам. – Всем сдать кровь на анализ! Всем до одного!

* * *

Через месяц после рождения сверхновой, за два дня до начала учебных занятий после летних каникул, в разгар педсовета директора школы вызвали к телефону. Вернувшись с мрачным выражением лица, он кивнул Чжэн Чэнь, и они вышли из учительской под потрясенные взгляды остальных учителей.

– Товарищ Чжэн, – сказал директор, – немедленно собирайте свой класс.

– Но в чем дело? Занятия ведь еще не начались.

– Я имею в виду тот класс, который вы выпустили.