Кондотьер Сухоруков - Василий Кленин

на площади предавались богоугодному горю. Повсюду кучковались общинники вперемежку с черными. Почти все воины скоро уйдут с владыкой, а у Черного воинства на Сухотье оставались большие поля. Вот крестьяне и договаривались с людьми Черного Хвоста, чтобы те на время уступили им свои наделы за часть урожая… Пока одни своею кровью старались пробудить бога, другие рядом яростно торговались за каждый мешок маиса.

«Каким же пустым станет этот город уже завтра, — с грустью подумал Какалотцонтла. — Останется только страх ожидания и громкий плач у подножия храма. А потом…».

А потом придут кровожадные астеки. Внезапно захотелось пробежаться до пристани, запрыгнуть в первую попавшуюся лодку и плыть прочь от этого места скорби! Но как бросить Излучное? Как оставить это место, с которым связано столько хороших воспоминаний, столько надежд? Оставить людей, которым скоро станет очень тяжело, которым понадобится помощь.

Дома тоже второй день (как стало ясно, что отец остается в Излучном) постоянно возникали ссоры по этому вопросу. Мать пилила и требовала собрать пожитки в узлы и немедленно уйти прочь из Излучного.

«Хоть, в горы к дикарям! Там и то спокойнее!» — повторяла она снова и снова.

Широкий Дуб огрызался, обзывал ее пустой дурой.

«Не гунди, как индюшка! Всё устроится — владыка мне подробно объяснил, как себя вести перед астеками, что говорить. Так что мы им глаза отведем. Ничего! Как-нибудь всё устроится — астеки ведь тоже люди».

Какалотцонтла сильно подозревал, что его отец вполне мог последовать совету матери. Только вот никаких сил не хватит, чтобы унести узлы со всем добром, что успел накопить Широкий Дуб, хозяйствуя на рынке. А бросать его отцу очень не хотелось. Вот и согласился попробовать договориться с астеками.

Над Излучным одна за другой протяжно заревели трубы. Душа Волоса холодным камнем ухнула в самый низ живота. Неужели началось?.. Но он быстро понял, что трубят не с реки, а из Аграбы.

Значит, всё. Хуакумитла решил уезжать уже сегодня. И собирает всех, кто примет участие в бегстве в Крыло.

«А ведь я до последнего не верил, что это случится, — с горечью подумал медник. — Верил, что владыка передумает, что озарит его какая-нибудь чудесная идея… Всегда ведь раньше озаряла. В конце концов, что Золотой Змей откроет глаза и прогонит детей Чужого…».

Хотелось развернуться и бежать к Серой Воде, чтобы проводить в долгий путь владыку, Облачного Деда, Главного мастера, своих товарищей…

«Нет. Не буду. Пусть уезжают!».

Часть I. Партизан

--

Глава 1. Тишина в моей голове

Гребаная весна! Тепло еще не пришло, а дожди уже зарядили. Здесь, в горах, весна противна, как нигде больше.

— Владыка, — робко раздалось за спиной.

Я опять сидел на облюбованном камне, замотавшись в двуслойный теплый плащ. С камня открывался манящий вид на скрытые утренней дымкой низины. Обернулся: Аскуатла в промокшей и утратившей привлекательность «фирменной» меховой шапочке смотрел на меня с плохо скрытой жалостью. Не могу его за это осуждать.

— Все готовы?

— Да, владыка. А еще снизу привели вестника.

Я встрепенулся.

— От Широкого Дуба? — Муравей кивнул.

Только четверо человек во всей Четландии знали дорогу к моим тайным лагерям. Вернее, даже не к ним, а к месту встречи в юго-восточных предгорьях. Там постоянно дежурила пятерка белых, которая завязывала гонцу глаза, а после вела его вслепую к одному из двух нижних лагерей, которые прикрывали подходы к базовому лагерю. Там у вестника проверяли пароли, сверяли личность и уже только после этого вели в базовый лагерь… где я сидел на камне и сплинировал на камне, закутавшись в одеяло.

Да, мы покинули Крыло. В старой столице удалось пробыть совсем недолго. Потому что астеки заняли Излучное через четыре дня после того, как я оттуда ушел, и, едва выяснив, в каком направлении скрылся незадачливый «император Сухоруков», тут же бросились следом. Мой план подготовить лагеря в горах стал для нас спасением. Аскуатла нашел сговорчивого оцкольского вождя, выбрал труднодоступное место, к которому вели всего две тропы и в короткий срок организовал там каскад лагерей. Два нижних перекрывали пути наверх, а в главном разместились склады и хижины.

Другое дело, что всего этого не хватало для моей скукожившейся «империи». В Крыло многие мастера и даже воины взяли с собой жен, но, когда стало ясно, что астеки не остановятся, я велел оставить в старой столице большую часть из них. Особенно тех, кто был с детьми. В горы все вывезенные из Излучного припасы пришлось тащить на спинах; так что мы оставили запасы меди, и многое другое. Даже еды взяли впритык, по счастью, в горах кое-что заранее накопили.

— Сначала ведите гонца! — оживившись, скомандовал я командиру лучников.

Молодой парень, которого провожали под мой навес, вертел головой во все стороны, но, кажется, это был праздный интерес. Ничего опасного. Завидев меня и выполнив все ритуальные поклоны, вестник достал из поясной сумки сложенный лоскут. Послание.

— Как здоровье Дуба? — поинтересовался я, прежде чем развернул тряпицу.

— Заживает, как на собаке, — улыбнулся парень.

Захват Излучного, как я и надеялся, прошел почти бескровно. Убили, кажется, только Красного Хохолка. Когда астеки входили в город, жрец бесновался на ступенях храма, слал проклятья врагам и одновременно рыдал по поводу «заснувшего» бога. На пирамиде он был один, лично разогнав всех верующих. Захватчики закололи Хохолка, сбросили вниз идола и сожгли его. Ицкагани же проявил себя очень убедительным в покорности новой власти и ненависти к Недоноску, то есть, ко мне. Оккупационное руководство быстро пристроило мою Левую Руку к себе, принялось поручать поручения — и к советам его тоже немного прислушивались. А вот Широкому Дубу повезло меньше. В нем быстро опознали моего человека, сунули в поруб, даже попытали слегка. Но начальник рынка «искренне сочувствовал» новой власти, так что дядьку вскоре отпустили. Однако приближать к себе не стали… Ну, хоть, оклемался.

Я развернул послание.

«Враг с севера вернулся. На Жаркие Земли не пошел. В Излучном — тысяча. По селениям отряды меньше. Усмиряют. Все хорошие воины. Хорошее оружие. Каменное. Купец сказал — в Закатуле две тысячи. Все хорошие воины. Не возвращайся».

Я невольно вздохнул. Получается, дальше на север, в земли пурепеча, астеки не пошли. А я так надеялся, что они сходу и с ними в бои ввяжутся — это резко повысило бы мои шансы. Оккупация Четландии продолжается. Хотя, большая часть многотысячной армии захватчиков ушла, в Излучном и окрест остается больше тысячи «хороших воинов». Это значит, не крестьянское ополчение, а профессионалы. Мне с моими несколькими сотнями лучше не лезть. Тем более, что не так далеко — в Закатуле — еще две тысячи «хороших воинов».

Поблагодарив гонца