Он моя проблема - Марина Риччи

Александровича, сам он эту дисциплину очень уж увлекательной не считает. — Это новый предмет, кто-то в министерстве посчитал, что академическое образование, без дружбы и веселых игр, недостаточно образовывает. А кто-то не менее умный в нашем университете решил, что развлекать первокурсников должен именно я. Так вот. Мое время бесценно. И как бы не радовали мой взор ваши наивные глаза и розовые щечки, я не собираюсь тратить по два часа в неделю на то чтобы «получше вас узнать». — Последнюю фразу он произносит притворно писклявым голосом, явно кого-то пародируя. Да уж, интересное начало семестра.

— Но не унывайте, мои юные друзья! — продолжает Беляев. — Я не брошу вас на произвол судьбы. Мои талантливые аспиранты любезно согласились командообразовывать вас весь семестр, растить из вас лидеров или кого там должна вырастить эта дисциплина, так что вы остаетесь в надежных заботливых руках. «Зачет» получат все, кто будет активен на семинарах. Сидеть с вами часами на сессии у меня нет никакого желания. — По аудитории прокатывается вздох облегчения. — Тем не менее! — Беляев делает драматическую паузу. Ну конечно, наверняка есть какое-то «но». — Тем не менее, я с вами все-таки познакомлюсь. Я буду приходить к вам на занятия, посмотрю, кто из вас чего стоит и дам вам несколько важных заданий. Тех, кто лучше всех их выполнит, я запомню. А если вы уже слышали обо мне хоть что-то, вы ЗАХОТИТЕ, чтобы я вас запомнил. Это очень поможет вам на старших курсах. Ну и плюс, каждая команда, примет участие в специально организованном мной веселом испытании, но об этом, мои золотые, вы узнаете, когда придет время. Ах да! Делимся на команды, у нас же с вами командообразование. Если кто-то сидит не со своей группой, пересаживаемся. Один ряд в секторе — одна команда.

В аудитории снова начинается хаос. Все толкаются, спорят куда садиться, пытаются друг друга пересчитать.

— А сколько в одной команде должно быть человек? — выкрикивает кто-то.

— Ориентируйтесь на десять, — отвечает Беляев, явно наслаждаясь нашей суматохой.

— Самойлов, будь человеком, пересядь на другой ряд, — толкает его в плечо Катя Гусева. Катя учится с нами, но на лекциях обычно сидит с ГП-1, группой, которая будет специализироваться на гражданском праве, там учатся ее школьные подруги.

— И не подумаю, — лениво отвечает Самойлов, жуя ириску.

— Ну тогда хоть подвинься!

— Куда? — возмущается Стас, но все же пытается сдвинуться, привычно наступив мне на ногу. — Извини! — но я просто машу на него рукой и, насколько могу, сдвигаюсь вправо, роняя Женькину сумку.

«Извини». Так он все же знает это слово!

— Вас на ряду девять, двигайтесь! Я не хочу в их команду, — Катя кивает на ряд перед нами. — Они там все с комплексом отличника.

— Эй! — возмущается сидящая передо мной Мадина, обернувшись.

— Кроме тебя, Мадиночка, — исправляется Катя, эффектно откидывая за спину светлые кудри, — ты солнышко, мы все тебя любим!

— Если они отличники, мы тогда кто? — решаю обидеться я.

— А мы, — Катя заискивающе улыбается, — Мы — творческие натуры!

Нам все-таки удается освободить ей место. С правой стороны на наш ряд уже пересели Денис Богданов и Карен Оганесян, доукомплектовав нашу команду.

— Так, нас десять, — пересчитывает нас Оля Овчинникова. — В их команде тоже десять. Но в группе нас двадцать один. Кого не хватает?

— Шмелева, естественно, — откликается Мадина.

— Если что, он в вашей команде, — Женя терпеть его не может. Костя Шмелев всего на год нас старше, но выглядит, как будто ему давно за тридцать. Он редко появляется на занятиях, едва не завалил зимнюю сессию и ужасно раздражающе себя ведет, особенно, по отношению к девушкам.

— Нет уж, берите его к себе, у меня и так никаких нервов. — Мадине, как старосте, приходится особенно тяжело. Она относится к своим полномочиям очень серьезно и много раз вынуждена была краснеть за него перед преподавателями.

— Расселись? — Раздается вновь голос Артема Александровича. — Вот и ладненько. Старостам подготовить мне списки и указать свою электронную почту. Вам пришлют задание к семинару. Остальные могут быть свободны, звонок через минуту.

— Ну, вроде бы было не так и страшно, — говорит Женя, когда мы с ней выходим из аудитории. — Но препод конечно впечатляет.

— Тебе не кажется, что он похож на доктора Хауса? — спрашиваю я, вспоминая его кеды и яркую майку под пиджаком.

— Точно! — смеется Женя. — А я все думаю, кого он мне напоминает. Только трости не хватает. Ладно, перемена длинная. Пойдем, поедим?

Но я не успеваю ответить, потому что слышу, как кто-то зовет меня по имени. Оборачиваюсь, и вижу бегущую ко мне, взмыленную Мадину.

— Блин, как вы быстро ходите! — возмущается она, пытаясь отдышаться. Ее шикарные черные волосы выглядят слегка взъерошенными, как всегда, когда она взволнованна. — Машуль, тебя Беляев вызвал. Беги на кафедру Уголовного права. Сказал, срочно.

— Меня?! — я в полном шоке. — В смысле, он меня вызвал? Зачем?

— А я откуда знаю? Он не объяснил. Спросил, как зовут рыженькую, которая сидит позади меня. Сказал, чтобы немедленно пришла и никому об этом не рассказывала. И вообще, никто не должен знать, что он тебя вызывал. — она кивает на Женю, — Просто вы с Егоровой как сиамские близнецы, так, что Женя, ты ничего сейчас не слышала.

— Но я не рыженькая! — возмущаюсь я. — Может, он кого-то другого имел ввиду?

— Тебя, Маш, тебя, — разбивает мои надежды Мадина.

— И при определенном свете, ты вполне рыжая, — добавляет Женя.

— Короче, беги! Он не похож на терпеливого человека, — Мадина поправляет сумку на плече и добавляет с преувеличенным оптимизмом: — Наверное даст тебе какое-то задание и все.

Голова идет кругом. Что от меня могло понадобиться преподавателю юрфака, с самым взбалмошным характером? Преподавателю, который видел нас первый раз в жизни! Чувствую, как начинают потеть ладони, воображение рисует варианты развития событий, один нелепее другого.

Пока он был в аудитории, я успела сделать что-то не так и меня ждет выговор? Он почувствовал, что у меня недостаточно мотивации, чтобы учиться на юрфаке и хочет, чтобы я отчислилась? Он с первого взгляда выбрал меня жертвой для придирок? Или вообще, он извращенец и хочет от меня чего-то непристойного?!

Да нет. Не может такого быть. Я себя напрасно накручиваю. Или не напрасно? Блин, ну почему я?

Паникуя и слегка стуча зубами от страха, я, наконец, стою у дверей кафедры.

Делаю глубокий вдох, и нерешительно открываю дверь.

Серьезно, ну не съест же он меня. Или съест?

Глава 8

На кафедре, как обычно, легкий бардак. Столы преподавателей завалены бумагами, но