Принцесса и призраки - Даниэль Брэйн

— «Файрфон».

— В таком случае вам повезло. Это единственная сеть, которая здесь кое-как ловит, кажется, на втором этаже? — он обернулся к сыну, и я видела, как напряжено его лицо. Такие лица бывают, когда человек терпит боль и вынужден скрывать ее. — Пусть Кристиан покажет вам несколько комнат, вам, думаю, будет не очень комфортно быть отрезанной от связи… опять же, вечерами здесь нечего делать, хоть посмотрите сериал.

В полутьме я рассматривала огромный холл. Мне померещилось, что здесь до сих пор пахнет палью, горелым деревом — запах просачивался через запах времени. Каменные стены, деревянные стены, панели, картины. Вряд ли уцелевшие с тех времен, но не современные. Здесь тайны лезли из всех щелей и трогали холодными пальцами.

Я хотела попросить Кристиана показать мне то место, где он видел призрак, но для этого было нужно, чтобы князь ушел. Но он не уходил, смотрел в сторону — на стену? — и на губах его играла легкая и непонятная улыбка.

— С вашего позволения, — коротко бросил он и быстро, хотя это явно причиняло ему боль, направился к огромной каменной лестнице.

Мне стало легче дышать. Когда князь скрылся, я даже расстегнула пуговицу на пиджаке.

— Странный запах, — сказала я. — Как в пещере.

— Я привык, — пожал плечами Кристиан и улыбнулся. — Но так и есть, под замком старый разлом. Закрытый, — поспешил добавить он. — Давно закрытый, за этим сейчас следит отец Питер, а он очень сильный экзорцист.

Я сделала несколько шагов по холлу. Как это замок примет меня? Каждый мой шаг отдавался эхом, а шаги князя — нет. И это мне не понравилось, по замку надо было пройти с индикатором в руках. Здания так себя не ведут, это невозможно, но сущности могут.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Это тоже своего рода традиция — священник-экзорцист? — уточнила я. Я дошла до колонны, серой, каменной, там, где камень начал сыпаться, его аккуратно заделали бетоном, но пятна были отлично видны. — Чем-то обусловлено?

— Разломом, — кивнул Кристиан. — Этой традиции много лет, мне кажется, это перестраховка. Поговорите с ним?

— Вы ведь его не вызывали?

— У отца с ним сложные отношения.

Вероятно, это связано с тем, что у отца Питера и князя разные религии. Разные религиозные правила, поправилась я, и если отец Питер — классик, а князь — приверженец бриссарской линии, то напряжение между ними понятно. Из того, что я прочитала о князе в сети, он бриссарец.

— Они практикуют разные правила, так?

— Отец атеист.

Тогда непонятно, вздохнула я, но мог быть миллион причин, и пытаться найти сейчас верный ответ — потратить время. Я рассматривала картину: «Поклонение пастухов», мрачные краски, единственное яркое пятно — ясли и одежды Семейства.

— Это подлинники, — услышала я за свой спиной голос Кристиана. — Думаю, вы зададите вопрос, почему отец не продаст их.

Я усмехнулась, потому что он угадал, но не только это меня беспокоило.

— Я скорее спрошу, почему нет охраны. Смотрите, — я провела пальцем по потемневшей от времени раме, — ни одного датчика. Много здесь таких ценных картин?

— Достаточно.

Я затронула тему, которая волновала не одну меня. И мне показалось, Кристиан рад, что он может со мной об этом поговорить. Бесценные полотна, которые любой желающий может украсть без каких-либо препятствий.

Я обернулась и оказалась с Кристианом почти лицом к лицу. Но он чуть отвел взгляд — не доказательство ничему, но все же.

— Сколько человек постоянно находится в доме?

— Я, отец, его секретарь, но сейчас у него двухнедельный отпуск…

— Плановый?

— Не совсем. Отец работал над книгой, и Джейкобу пришлось на пару недель задержаться. Что не слишком ему понравилось, он готовится к свадьбе. Хотите чай?

— Не откажусь.

Потому что это позволит мне увидеть других обитателей дома, если они здесь, конечно же, есть.

— Еще Кэрол Бут, экономка. Она живет с нами уже лет двадцать пять. Остальной персонал приходящий.

— Ни охраны, ни сторожей?

— Это требует немалых расходов.

Приглашать поденный персонал дешевле, но менее престижно. Может, поэтому было так мало мебели в зале, а может быть, потому, что князь не хотел видеть здесь никакой новодел. Кристиан извинился и вышел, я осталась одна.

У меня появилось время познакомиться с этим домом, пообщаться с ним с глазу на глаз. Я ходила от колонны к колонне, уже понимая, что это от них пахнет застарелой гарью — или мне чудится, — что эти колонны на самом деле все деревянные и камнем их облицевали после пожаров, а затем, когда камень устал и начал сыпаться, постарались заделать прорехи бетоном. И картины, множество разных картин.

Ценными были не все, но я мало что понимала. Видела, разумеется, что какие-то относительно новые, с яркими красками, современными сюжетами, а какие-то старинные, потускневшие, и от копоти свечей на многих нельзя было ничего разобрать. Я поискала выключатель — не нашла, света из узких окон не хватало, я шла и рассматривала все, что могла.

Коронация, уже не понятно, чья, потому что короны такой давно нет… ни в одном из царствующих домов. Век семнадцатый, судя по платьям, тогда короли долго не жили. Венчания, крестины, уход в мир иной. Пейзажи, смеющиеся крестьянки, нетрезвые крестьяне, чем-то довольный скот, более современные полотна — революции, войны, на тыльной стороне одной из колонн я с удивлением увидела одно из тех произведений искусства, которые вызывает учащенное сердцебиение у специалистов. Проще говоря, продукт маркетинга, как любил шутить мой отец до того, как надел корону. Красный овал с желтой точкой посередине, и я могла бы поклясться — я нарисую точно так же, не отличишь.

И больше для очистки совести я достала смартфон и сделала несколько фотографий. Разумеется, выйдут не все картины, и распознать «Пауэр-поиск» сможет не все, но цену и интерес музеев и коллекционеров я увижу, хотя бы на часть.

Вспышка не привела ко мне ни одного человека или призрака, я по-прежнему стояла одна в пустом холле. У следующей картины я поулыбалась — того, кто был изображен на ней, я знала прекрасно, как знала и то, что картина — не подлинник. Король Астерии, мой двоюродный дед и очень близкий человек моей матери, заказал этот портрет для своих детей, когда от всех тщательно скрывали его болезнь — после благополучно излеченную, но я своими глазами видела оригинал в закрытом для посторонних небольшом и комфортном поместье.