Эммануэль - Эммануэль Арсан

Бассейн, выложенный черной плиткой и наполненный розовойводой, в которой лениво полощутся ноги Эммануэль, – бассейн БангкокскогоКоролевского Клуба. Дамы и девицы, допущенные в этот изысканный мужской круг,демонстрируют здесь свои ноги и грудь: по субботам и воскресеньям сквозь легкуюпрозрачную ткань одежды на трибунах ипподрома и совершенно обнаженными в другиедни недели – у бассейна.

Совсем рядом с Эммануэль, так, что иногда она чувствуетприкосновение коротко остриженных волос к своим бедрам, лежит, положив головуна скрещенные руки, молодая женщина. Ее тело мускулисто, как у юной кобылицы.Она говорит, хохочет, смех ее отражается от поверхности воды. У нее красивыйголос, и красота его еще более подчеркивается смелостью ее выражений:

– Жильбер решил, что по правилам хорошего тона емуполагается выглядеть оскорбленным после отплытия «Флибустьера». Он дуется зато, что я рванула от него на три дня, вернее, на три ночи. Какого черта явернулась домой сразу же после «Флибустьера»!

Эммануэль знает уже, что эту женщину зовут Ариана, что онажена графа де Сайн, советника французского посольства, и что ей двадцать шестьлет.

Собеседница Арианы сидит в красном шезлонге, занятаярасчесыванием болонки. Кличка у песика довольно редкая – О.

– Какая муха укусила твоего мужа? Он что, изменил своимпринципам?

– Дело не в том, что я проспала три ночи с капитаном, ужасното, что я не предупредила об этом Жильбера. Он считает, что был очень смешным,когда разыскивал меня повсюду, чуть было в полицию не обратился.

Женщины зажужжали. Поджариваясь под ярким солнцем, ониобразовали на выложенной плитками жаровне что-то вроде ожерелья из пылающих телвокруг лежащей Арианы и сидящей рядом с ней Эммануэль. Та, правда, большевоспринимала их слухом, а не зрением: игра воды вокруг ее ног занимала еебольше, чем зрелище красивых обнаженных женских тел.

– А где он надеялся тебя увидеть? Хотя это нетрудно угадать…

– Единственный раз в этой стране представляется случайразвлечься…

– Он сказал мне, что в последний раз видел меня на корме«Флибустьера» в конце праздника. Безоружной, беззащитной, между двумяразбойниками-матросами, которые будто бы собирались разделить между собой моиманатки.

– И как? У них это получилось?

– А я не помню, – рассмеялась Ариана.

Оторвав, наконец, взгляд от воды, Эммануэль не могла невосхититься, с какой продуманной непринужденностью распускают купальщицытесемки бикини, будто бы для того, чтобы не оставлять белых пятен на загорелыхтелах, а на самом деле, чтобы проходящие мимо знакомые и друзья могли еще разполюбоваться ими, получая в ответ на свои приветствия небрежные кивки.

Ариана приподнялась на локтях.

– Дорогая, – обратилась она к Эммануэль, – вы пропустилиуникальный случай, визит века, ибо дважды в столетие такого в Сиаме не бывает.В прошлый уик-энд маленький военный корабль бросил якорь в устье нашей реки.Визит вежливости таиландскому флагу. О, если бы вы видели экипаж! А капитан былпросто Дионис! Все три дня здесь только и было, что обеды, коктейли, танцы, нуи всякое другое…

Раскованность, нескромные усмешки молодых француженок,окружавших Эммануэль, смущали ее. Ее удивляло, что ее опыт, опыт парижанки,совсем не помогает ощутить себя равной в этом странном обществе. Роскошь ибеззаботная праздность этих временных изгнанниц казались ей чрезмерными даже всравнении с самыми дорогими местами где-нибудь в Отейле или Пасси. И все,казалось, говорило, что у этих созданий нет другой мысли и других занятий,кроме как разыскивать существа их возраста, привычек, взглядов, чтобысоблазнить их или самим оказаться соблазненными.

Но вот одна из них, с дикой гривой волос, разбросанных поплечам и достигающих бедер, лениво поднимается, встает на краю бассейна, зеваяи потягиваясь. Ноги ее широко расставлены, и сквозь тонкую ткань бикиниоткрывается перед Эммануэль зрелище потаенных прелестей: выпуклый холмик и широкоебесстыдное отверстие, и это бесстыдство так контрастирует с невинным выражениемлица обладательницы львиной гривы.

– А Жан не такой уж и дурень, – заметила она. – Он подождалотплытия «Флибустьера», а уж потом вызвал свою жену.

– И напрасно, – откликнулась Ариана тоном искреннегосожаления. – Она бы имела сумасшедший успех!

– А я не могу понять, как он мог думать, что в ПарижеЭммануэль в большей безопасности, – засмеялась одна из полуголых девиц. – Развеею можно пренебречь?

Ариана со все растущим интересом рассматривала Эммануэль.

Кто-то за спиной Эммануэль флегматично прокомментировал:

– Да, видно, ее супруг совсем не ревнивец, раз он оставил ееодну на целый год.

– Не на год, всего на шесть месяцев, – вспыхнула Эммануэль.

Прозрачные бикини девицы с львиной гривой были так близко отнее, что она могла бы, чуть потянувшись, дотронуться до них губами.

– А я считаю, что он правильно сделал, что не привез вас ссобой, сказала хозяйка О. – Он почти все время был на Севере, у него даже небыло постоянного пристанища в Бангкоке, он останавливался в гостинице, когдаприезжал сюда. Это – не жизнь для вас.

Она тут же поинтересовалась:

– Вам понравилась ваша вилла? Говорят, она изумительна!

– О, она еще не совсем закончена, пока что нет мебели. Чтомне понравилось больше всего, так это сад. Там такие огромные деревья. Выобязательно должны посмотреть на них, – проявила учтивость Эммануэль. Кто-то изсвиты Арианы задал еще вопрос:

– Так вы собираетесь почти все время проводить в своемпрекрасном саду?

– Да ведь теперь все инженеры уже приехали, и Жану не надобудет мотаться в Ярн-Хи. Он будет все время со мной.

– Ну, – сказала графиня, – в городе хватает места. И видя,что Эммануэль не поняла, Ариана пояснила:

– Работа будет отнимать у него лучшие часы. У вас останетсяи время, и место для встреч с поклонниками. Вот еще одна удача: достойныемужчины этой страны заняты работой меньше, чем наши супруги. Вы водите машину?

– Да, но я боюсь запутаться в этих улочках, это какой-толабиринт. Жан, пока я не научусь ориентироваться, нанял мне шофера.

– Ну, этому вы быстро научитесь. Я вам помогу.

– Ариана научит! Она вас такому научит…

– Ерунда, – отпарировала Ариана удар невидимой собеседницы.– В этом Эммануэль учительницы не нужны. А вот я сгораю от нетерпения послушатьее рассказы о парижских забавах; Минут права – только в Париже можнораспутничать как следует.