Ее неотразимый защитник - Мишель Дуглас

– Ты провела в воде полтора часа, не думаешь, что пора сделать перерыв?

Полтора часа?

Вытираясь, Таш старалась не выглядеть взволнованной или смущенной. У нее нет причин смущаться. Вот только взгляд Митча все время возвращался к ее ногам и бедрам.

– И тебе точно пора намазаться солнцезащитным кремом.

Таш выжала волосы, вытерла их полотенцем, а потом надела платье и шляпу, всеми силами игнорируя Митча, вышагивающего по пляжу туда-сюда. Он словно нарочно демонстрировал свои длинные загорелые ноги.

С усилием оторвав от него взгляд, Таш расстелила полотенце, села и принялась наносить крем на лицо, руки и ноги, затем надела солнцезащитные очки. За все это время Митч не произнес ни слова.

Таш надоело его молчание.

– Есть новости?

Он покачал головой.

– Новостей нет. – Выражение его лица немного смягчилось. – Но я решил, что ты могла проголодаться, и приготовил легкий ланч, правда, из бутербродов и фруктов.

– Не нужно ничего для меня делать. Я способна сама вспомнить про крем и приготовить себе еду, – огрызнулась она.

Он застыл, и его взгляд сверкнул огнем.

– По-моему, ты хотела сказать: «Спасибо, Митч, за то, что ты для меня делаешь».

Как же!

– Тебе, по крайней мере, платят за то, что ты здесь. А мне нужно просто смириться и говорить «Спасибо, Митч»? Не дождешься.

Он бросил корзинку для пикника на песок.

– Если ты думаешь, что я буду терпеть это, Таш, ты очень ошибаешься.

Она вскочила.

– И что же ты собираешься делать, – бросила она, упирая руки в бока, – запереть меня в камере, что ли?

– Полиция делает все, чтобы защитить тебя! Капелька благодарности не была бы лишней.

– Если бы это был любой другой полицейский, проблем бы не было. Пусть сюда приедет другой офицер, и я проявлю всю возможную благодарность.

Он скривился.

– Сейчас школьные каникулы. Лето. Никто не сможет меня подменить, если только я не вытащу Петере из отпуска, который она проводит со своими детьми. Ты этого хочешь?

Она почти сказала да, но это было бы бессовестно.

– Скажи спасибо Рику за идеально выбранное время!

Одной фразой он словно отбросил ее на восемь лет назад, в растерянность, боль и ярость. К осознанию того, что она сделала. К осознанию того, что сделал он.

– Рик ни в чем не виноват, упертый ты идиот! – закричала она изо всех сил.

В его взгляде сверкнуло гневное пламя.

– Это ты идиотка – слепая идиотка! – во всем, что касается Рика.

У Таш свело все тело, ее стало трясти от отчаяния и подступившей к горлу желчи. Она знала, как не вырубить человека и заставить его при этом кричать от боли. И она хотела заставить Митча выть. Кровь в висках застучала так сильно, словно голова вот-вот взорвется.

Она сжала руку в кулак, подняла ее…

Но вдруг перед ней возник образ отца, и она похолодела. Отступила на шаг, опустила руку. В груди все горело. Она едва не ударила человека из-за собственной злости.

– Я никого в своей жизни не ненавидела настолько сильно, как тебя, офицер Митчелл Кинг.

Он побледнел.

– Я не хочу быть здесь с тобой. У меня есть другие варианты?

– Есть дом в Хорнсби, но тебе придется постоянно оставаться внутри. – Он покачнулся на пятках. – Я вспомнил о том, что ты терпеть не можешь сидеть взаперти, и решил, что здесь тебе будет лучше.

Она чертыхнулась и села, опустив голову на руки. Так дальше продолжаться не могло. Но мысль о том, чтобы сидеть взаперти в пригороде в такую жаркую и влажную погоду, ей совсем не нравилась.

И куда делась ее вежливая отстраненность… Нужно разрядить обстановку.

Она подняла голову, медленно и тяжело вдохнула.

– С чем бутерброды?

– С ветчиной и томатами.

Ее любимые. Таш достала один из корзинки.

– Спасибо, – натянуто произнесла она.

Он тоже сел, но так, чтобы корзинка оказалась между ними.

– Прости меня.

Она не хотела извинений, она хотела, чтобы он ушел. «Но это желание не сбудется. Смирись с этим».

– Если я ошибся, и ты бы предпочла дом в пригороде, только скажи.

Она всерьез задумалась. Окинула взглядом пляж, море, небо. И покачала головой.

– Лучше тут.

Повисла гнетущая тишина. Она посмотрела на Митча, и в груди у нее все сжалось.

– Ты знаешь, что я не смогла довериться ни одному мужчине после того, что ты сделал?

Он вздрогнул, как от удара.

– Боже, Таш, ты же была ребенком!

– Ты считаешь, что в семнадцать нельзя любить по-настоящему?

Тогда она любила его всем сердцем. Ни один мужчина до него не вызывал у нее настолько сильных, настолько страстных и настолько глубоких чувств. Но переживать это снова Таш не хотела.

Пока она считала, что Митч отвечает на ее чувства, счастью не было предела. Но когда выяснилось, что он использовал ее как источник информации, чтобы арестовать Рика… «Предательство» было слишком мягким словом. Никакой экстаз, никакая эйфория не стоили последующего опустошения.

Митч посмотрел на нее прямо:

– Мне жаль, правда очень жаль. Я думал, что для тебя это легкий флирт. И только потом понял, какую боль причинил.

– Легкий флирт? – Таш не могла в это поверить. – Митч, в семнадцать лет все воспринимается всерьез. Кроме, может быть, родительских наставлений.

Именно поэтому той ночью она выскользнула из дома, чтобы встретиться с Митчем. Именно поэтому привела его на вечеринку Шерил. Вечеринку, на которую ворвалась полиция, как только подозрения Митча насчет марихуаны подтвердились. До той ночи она скрывала ото всех свои «романтические отношения» с Митчем. Потому что он об этом попросил. Потому что это был единственный источник радости в ее жалкой, безрадостной жизни.

Оглядываясь назад, Таш понимала, что действия Митча говорили сами за себя. Просто она была слишком влюблена, чтобы понять это, слишком много значения придавала его подаркам – шоколаду, книгам, милым безделушкам. Слишком гордилась тем, что он обратил на нее внимание, слишком остро реагировала на желание в его взгляде.

Она была глупой, впечатлительной и наивной, но с тех пор усвоила урок: не доверяй никому.

– Мне было двадцать два, и я думал, что знаю все на свете. – Его смех резал по живому.

Двадцать два года? Тогда он казался ей чуть ли не Богом. Она забыла, что он тоже был очень молод.