Ее неотразимый защитник - Мишель Дуглас

– Точный бросок! – Таш скомкала футболку и забросила ее в стиральную машинку. Следом полетели шорты, еще одна футболка и спортивные штаны. – Еще один! Она идет на рекорд!

Свернутая майка описала дугу и, к удовольствию хозяйки, угодила точно в барабан. Останется только нажать кнопку – и можно считать, что отпуск начался. На целую неделю Таш будет предоставлена самой себе. «Семь совершенно свободных дней, ну не роскошно ли?» Она изобразила радостное па.

Громкий стук застал ее врасплох посреди танца. Нахмурившись, Таш повернулась к двери.

«Нет, нет, не хмурься. Помни про отпуск!»

Выдохнув, она постаралась вернуться к обычной расслабленности и направилась к двери с твердым намерением избавиться от визитеров как можно скорее. Распахнув дверь, Таш взглянула на силуэт по ту сторону решетки, и все вокруг вдруг резко замерло. В голове зашумело, легкие распирало воздухом – горячим и удушливым. Скрестив руки на груди, чтобы скрыть дрожь, Таш едва заметно сглотнула. Все мышцы живота, натренированные еженедельными занятиями дзюдо, свело до боли.

Офицер Митчелл Кинг возвышался перед ней, словно суровый воин. От коротко подстриженной макушки до начищенных, сияющих ботинок, он даже в гражданском выглядел как в форме. Герой на службе человечества: квадратная челюсть, прямой взгляд, никаких компромиссов между добром и злом.

Таш не спешила открывать вторую дверь.

– Могу я войти? – спросил он наконец.

Она изогнула бровь и прислонилась плечом к стене.

– Ты пришел меня арестовать?

Кинг сузил глаза:

– Конечно нет.

Сетка двери защищала Таш от его взгляда… почти.

– Тогда нет, ты не можешь войти. – Она начала закрывать дверь.

– Таш, это был риторический вопрос, – сказал Митчелл ровным тоном.

Без единого слова Таш открыла дверь, развернулась и модельной походкой направилась по коридору на кухню. Она специально двигалась, покачивая бедрами, потому что это казалось ей достойнее, чем показывать кукиш. А еще потому, что без обычных джинсов и тяжелых ботинок чувствовала себя уязвимой. Покачивание бедрами отвлекало большинство мужчин. Хотя стоит отметить, что Митч Кинг не относился к большинству.

Оказавшись на кухне, Таш обернулась и уперла руки в бока. Льющийся поток солнечного света напомнил ей о том, что лето было в самом разгаре, и о том, что на ближайшую неделю у нее большие планы. Таш собиралась вернуться к ним, как только избавится от нежеланного гостя.

– Чем могу быть полезна?

Судя по гримасе незнакомца, Таш не удалось скрыть свою неприязнь. Но она этого и добивалась. Двадцать пять лет они прожили в одном районе, но за последние восемь ни разу не разговаривали.

Митч не стал любезничать.

– Мы столкнулись с одной проблемой, и тебе вряд ли понравится способ ее решения. – Его взгляд смягчился. – Мне правда очень жаль.

Может, он и выглядел как ангел, но мог обвести вокруг пальца самого дьявола. Таш постаралась выбросить эту мысль из головы. Ей давно не семнадцать, чтобы западать на его синие глаза или чувственные губы.

– Оставь извинения при себе. Что за проблема? Если что-то случилось в пабе, поговори с Кларком.

Последние три года Таш заведовала «Королевским дубом», местным заведением, которое обслуживало заводских работяг района. Паб не был ни светским, ни модным, но в нем было чисто и чаще всего спокойно, а Таш прилагала все силы, чтобы поддерживать там порядок.

– Паб ни при чем. Когда ты последний раз говорила с Риком Брэдфордом?

Таш потребовалась вся сила воли, чтобы не упасть в обморок от удивления. Справившись с собой, девушка выдохнула резкий смешок:

– Ты шутишь? После нашего последнего разговора о Рике ты его арестовал. Несправедливо, смею добавить. Если ты думаешь, что я тебе про него еще хоть слово скажу, ты законченный идиот.

Пальцы Митча сжались в кулак. Он наклонился к Таш, вся теплота исчезла из его глаз.

– Ничего не изменилось, да? Ты все еще видишь его сквозь розовые очки? – Митч достал из кармана пачку фотографий и протянул ей. – Мы думаем, это дело рук Рика.

Она не собиралась смотреть на снимки. Хотела выбить их из руки Митча, выволочь его в коридор и спустить с крыльца. Митч всегда считал Рика возмутителем спокойствия. Пока Таш и Рик учились в школе, Митч считал любую кражу делом рук Рика. Граффити на стенах появлялись по причине того, что Рик их там якобы рисовал. Все это было несусветной глупостью, но все равно в случае чего полиция первым делом стучала в дверь бабушки Рика. И когда местных детей поймали за курением травки, Митч был убежден, что наркотиками торговал Рик. Он ошибался, ох, как же он ошибался. Но это не помешало лучшему другу Таш загреметь за решетку. Пятнадцать месяцев Рик провел в тюрьме, и Таш невольно помогла его туда отправить.

Но больше такого не случится. За прошедшие восемь лет Таш кое-чему научилась. Например, не доверять мужчинам.

На первом фото, которое взяла Таш, был изображен сгоревший дом. Девушка бросила фотографию на стол:

– Рик не поджигатель и никогда им не был.

Второе фото запечатлело разбитую машину. Таш вопросительно подняла бровь.

– Тормоза были умышленно испорчены. Хозяйке чудом повезло, она отделалась сломанной ключицей и сотрясением мозга.

Таш бросила фотографию следом за первой:

– Рик никогда бы не причинил вред женщине. – От третьего и четвертого фото ее замутило. – И он совершенно точно не стал бы бездумно убивать животных. – Сдерживая тошноту, она шлепнула снимок на стол, картинкой вниз, пряча изображение отары овец с перерезанным горлом.

– Все это произошло с тремя последними подружками Рика.

– Прошу прощения, офицер Кинг, ничем не могу вам помочь.

– Ты разговаривала с ним в последнее время?

Две ночи назад Рик звонил ей, чтобы сообщить: он возвращается в город.

– Нет, – отозвалась Таш невозмутимо. Навыком сохранять бесстрастное выражение лица она овладела в совершенстве. – Несколько месяцев ничего о нем не слышала.

Митч прищурился:

– Не уверен, что это правда.

– Мне все равно, веришь ты или нет, – пожала плечом девушка. Окинув презрительным взглядом все сто девяносто сантиметров его тренированного тела, она добавила: – В прошлый раз ты хотя бы задавал вопросы не таким наглым образом.

Воздух между ними искрился от напряжения.

– Ты никогда меня не простишь, да?

– Нет.

– Я пытался тебя защитить.