Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 2 - Валерий Федорович Солдатенко

При таких обстоятельствах В. М. Чеховский предложил послать в Москву фактически две делегации – правительственную (официальную) и общественную (представители украинских социалистических партий). Относительно официальной позиции правительства (М. Г. Рафес замечал, что это была больше личная точка зрения В. М. Чеховского) глава Совета Народных Министров наставлял потенциальных посланцев в Советскую Россию: «Скажите в Москве, что мы – социалисты стоим за власть трудового народа, что всю политику определит наш Трудовой Конгресс. Он же сформирует и новое Министерство. Мы ничего не имеем против группы Пятакова, как социально-общественной группы и даже желали бы иметь их представителей в составе нашего правительства потому, что они имеют влияние на часть рабочих. Мы обещаем полную свободу всем партиям, в том числе и большевикам, но вооруженную борьбу будем подавлять вооруженной силой. Мы стоим за полнейший нейтралитет в международных отношениях. Обязательства воевать с Антантой мы на себя не берем, но не допускаем их десанта. Если же они будут стараться навязать нам свои буржуазные порядки, мы будем против них бороться. Наша борьба с Антантой остается преимущественно дипломатической. С Доном боремся силой оружия, но лишь в наших границах, в пределы Дона не идем. Мы должны считаться с реальной силой. Краснова признавать не будем. От Москвы требуем взаимного признания суверенитета»[39].

По поводу приведенного можно высказать разве что сомнения относительно утверждения об инструкциях, как плоде субъективного творчества В. М. Чеховского. В частности, В. К. Винниченко утверждает: Директория дала главе миссии в Москве «указания отстаивать три главнейших пункта: нейтралитет Украины, оборона против контрреволюции и наступления Антанты и система советской власти в форме трудовых советов»[40]. Как видно, в изложении М. Г. Рафеса, позиция главы Совета Народных Министров лишь детализировала засвидетельствованное В. К. Винниченко «указание Директории».

Сущностно корреспондируется с приведенным и информация П. А. Христюка: «Миссия должна была заявить, что Директория соглашается на советскую форму власти на Украине, с обеспечением в советах правильного представительства украинского крестьянства (т. е. на систему трудовых советов), что Директория пойдет на заключение экономического договора и военного союза с Советской Россией в целях борьбы с российским добровольчеством и обороны обеих республик от наступления антантского войска; взамен должно быть прекращено наступление российского войска на Украину и признана независимость Украинской Республики с той верховной властью, которую установит Трудовой Конгресс»[41].

Определенные разночтения в приведенных извлечениях-информациях не должны вызывать серьезных сомнений: официального документа не существует, а процесс выработки согласованной позиции каждый автор запомнил по-своему. Впрочем, принципиальных расхождений в вышеизложенном и нет. Сколько-нибудь существенные отличия в подходах к намеченному мероприятию уже на той стадии были скорректированы посредством изменений в персональном составе участников миссии. Так, сначала планировалось, что возглавит делегацию влиятельный член ЦК УСДРП, близкий к В. К. Винниченко (он был хорошо осведомлен о контактах последнего с Д. З. Мануильским и Х. Г. Раковским осенью 1918 г.) Ю. П. Мазуренко.

Однако, придерживаясь сравнительно более радикальной, чем В. М. Чеховский, платформы, Ю. П. Мазуренко выдвинул собственное видение (по сути – условия) выполнения поручения: «1) Отмена состояния осады. Легальное существование всех социалистических партий при условии ведения парламентских форм борьбы. Прекращение расстрелов коммунистов и украинских социалистов-революционеров. 2) Передача на местах власти Советам трудового народа под контролем комиссаров центральной власти. 3) Вместо Трудового Конгресса съезд Советов трудовых депутатов. 4) Борьба с белогвардейцами. 5) Разоружение воинских частей, придерживающихся контрреволюционных ориентаций. 6) Открытая политика относительно Антанты. 7) Никаких разговоров с Красновым, кроме ультиматумов. 8) Чистка органов местной власти. До создания советов на местах создаются ревкомы»[42].

М. Г. Рафес считал выдвинутую Ю. П. Мазуренко программу неприемлемой, утверждая, что «при этих условиях межпартийная социалистическая делегация имела лишь один смысл: звать Советскую Россию для вооруженной поддержки в деле свержения Директории». Соответственно «Бунд» отказался от участия в поездке в Москву[43].

Не вникая в мотивацию поведения лидеров Бунда, а последняя, как известно, далеко не всегда совпадала с усилиями лидеров Украинской революции (что, в общем, естественно), следует обратить внимание на отсутствие единства взглядов на цель дипломатической акции даже в среде, казалось бы, идейно близких деятелей. Последнее также вполне понятно для стадии обсуждения проекта, однако логически, должно было сказаться на подборе соответствующих исполнителей.

Ю. П. Мазуренко – одному из лидеров «независимых» в УСДРП не было доверено возглавить делегацию в Москву. На эту роль был призван С. П. Мазуренко, хотя также принадлежавший к фракции «независимых», однако придерживавшийся более умеренных взглядов, чем родной брат.

Санкция правительства на делегирование в Советскую Россию чрезвычайной дипломатической миссии и выделение на ее содержание 120 тыс. карбованцев (рублей) была принята 4 января 1919 г.[44] 7 января С. П. Мазуренко был выдан соответствующий документ – «Удостоверение» за подписью главы Совета Народных Министров, министра иностранных дел В. М. Чеховского. 11 января этот документ был утвержден Директорией и подписан В. К. Винниченко, С. В. Петлюрой и П. Е. Чикаленко («за секретаря»)[45].

Обращает на себя внимание то, что с отправкой миссии не весьма спешили, хотя предоставленные ее руководителю полномочия были достаточно широкими и к тому моменту (со стремительным развитием событий) такими, реализация которых требовала предельной оперативности: «Правительство Украинской Народной Республики сим уполномочивает господина МАЗУРЕНКО Семена Петровича войти в переговоры с Уполномоченными Представителями Правительства Российской Советской Федеративной Социалистической Республики по всем делам, затрагивающим постоянные мирные добрососедские сношения между Украинской Народной Республикой и Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой, для чего предоставляется господину Мазуренко право везде, где надо будет, выступать от лица правительства Украинской Народной Республики, как полноправному этого правительства представителю, составлять и подписывать прелиминарные условия, которые передавать на утверждение своего правительства, делать устные и письменные различного содержания заявления, предложения, принимать участие в различных заседаниях и совещаниях.

Всему, что господином Мазуренко сделано будет в пределах этих полномочий, Правительство Украинской Народной Республики поверит и возражать не будет»[46].

Российский нарком иностранных дел Г. В. Чичерин выдал С. П. Мазуренко, как «главе чрезвычайной Дипломатической Миссии Украинской Директории» удостоверение, которым гарантировался полный дипломатический иммунитет и льготы, предусмотренные для лиц соответствующего ранга[47].

Пока «утрясались» формальности, истекало драгоценное время. Было бы, очевидно, несправедливым считать, что Директория этого не понимала, хотя, с другой стороны, желательно разобраться и в том, почему она не форсировала переговорных усилий, по-сути медлила с активными действиями.

Здесь можно допустить, что, во-первых, делались попытки «выжать» максимум возможного из январского интенсивного обмена нотами – по возможности заставить российскую сторону хотя бы в чем-то, хотя бы в моральном плане признать неправомерность своей позиции вмешательства во внутренние