Аборигены Прерии - Сергей Калашников

Варить без флюса – это точно была бы халтура, а так – несколько наваренных выпуклостей, потом чуть уточнить надфилем, засобачить плотненько – нету люфта. Опять шток в гнездо, кольцо в проточку, короткий проблеск сварки – и оно больше никогда отсюда не слетит. Крутанула барабан – нормально идет. Щелкнула пакетником. Гы. Вот откуда ноги растут. Вернее, если смотреть на это глазом обывателя, то все нормально, но чуть слышна почти неуловимая вибрация – это же частота электрической сети.

Остановила агрегат и сняла крышку щитка. Они, родимые. Конденсаторы, приспособленные для сдвига фазы. Причем не просто, а для использования однофазной сети для привода трехфазного двигателя. Порнография! И сами кондеры – фуфло. Этот тип столько не служит, сколько получается от даты их выпуска до сегодняшнего дня. Поискала по соседним щиткам – точно, все три фазы в дом приходят, но раздаются на освещение по одной, так что с виду и не скажешь, что можно просто все сделать как следует. Полная ерунда. Каждый исполняет свою часть работы и больше ни о чем не думает. А потом эти умники собираются большой толпой и ищут кого-то виноватого в том, что живут они не так хорошо, как им хочется.

Оторвала от удлинителя провод и скоммутировала все как положено. Для подвода двух фаз этого оказалось достаточно. В щитке перекусила лишние связи. Пакетник-то трехфазный. Включила – работает. И никакой вибрации. Намотала шнур сварочного аппарата на его корпус и затолкала в кармашек рюкзака. Все. Чаю!

Парень из-за стойки подал цветастую тряпку, сухую, чистую и измятую, и Делла оттерла руки от смазки. А юноша еще плеснул из нарядной бутылки на край вытирушки, и чернота с пальцев сошла окончательно. Девушка вернулась к столику, положив на старое место снятую ею же скатерть. Хозяин выволок из подсобки поднос с тремя керамическими кружками, горкой ломтей батона и корытцем «Волны». Он и его сын как ни в чем не бывало устроились на соседних стульях и стали пить чай. Правда, по пути бармен поставил перед парой ранних посетителей по кружке с пивом, видимо, чтобы были заняты и не мешали.

Хороший чай, свежий хлеб и плавленый сыр. Отлично.

– Я Фома, – представился хозяин заведения, – а это сын мой, Федот. Про тебя нам Яга рассказывала. Рад, что этот старый ворчливый барсук, твой дед, не сдает позиций, – он показал глазами на переломку, подвешенную за ремень на крюк в столбе. – Все еще жив, хотя и считает, что стрелять надо только один раз, и только хорошо подумав.

– Ну да. Если хищник напал, то, кроме пули ему в левый глаз, других шансов у тебя нет, – Делла знала, что говорит.

– Часто встречались? – неподдельно заинтересовался Федот.

– Три полосатых амфициона и один серый. Они обычно выше держатся, в лесах предгорий, в наши ущелья забредают редко. А ужасных волков пастухи приучили бояться людей, так что их даже голосом можно отогнать. Только интонации должны быть строгие, и к логову соваться не стоит, пока щенки слепые.

– А шкуры ты с них сняла? Ну, с амфиционов подстреленных?

– Сняла. Только первую запорола. Из нее Яга всего две муфты выкроила.

– Ты, наверное, на Землю подашься, учиться? На геолога, не иначе? – Фома не столько спрашивал, сколько утверждал, и Делле нечего было прибавить к его словам. Или возразить. Так что он продолжал: – Но у нас тоже… Это ведь раньше тут глухо было и тихо. Только научные экспедиции сменяли друг друга, считай, от двух до пяти штук все время где-нибудь что-то да исследовали. А нынче я им уже и счет потерял. Вон, даже целое управление построили по геологической части. Рейсовики на Землю каждый день летают, и везут народ, и везут. А только чует мое сердце, неладно с этим что-то. Мы с дедом твоим немножко беспризорничали, ну не так чтобы по помойкам объедки собирали, а рабочими устраивались в экспедиции – там кормежка всегда нормальная и спецовки добротные выдают, – так по всему выходит, что от добычи здешних руд никакой выгоды получить невозможно. То есть, конечно, до фига всего полезного, но чтобы оно где-то в одной куче лежало – да ни в жисть не поверю. А тут, слышь, комбинат заложили, и народ туда толпами завозить собираются. Если что – не вздумай к ним подаваться. Не может такое дело без жульства обойтись.

На веранду с улицы вошла девушка, похожая на принцессу. Белый брючный костюм, внимательный, какой-то «сканирующий» взгляд. Федот мигом юркнул за стойку и изобразил на лице готовность быть полезным, а батюшка его поправил скатерть на самом уютном столике и мощной волной излучил радушие и добросердечность. Посетительница приняла предложение, сев за столик, и стала что-то негромко говорить, указывая глазами на кружку перед Деллой. Наверное, просила и себе того же самого, чем вызвала смущение Фомы. Или досаду.

Странно, словно ветерком повеяло при появлении этой гостьи. Ветерком из чужого холодного мира. Разрушилась обстановка домашности и как будто возникли невидимые глазу, но ощутимые перегородки. Встретилась взглядом с красавицей. Странное впечатление, словно та тоже огорчена, что так получилось, но уже ничего не может поделать.

Настоявшиеся на дне кружки среди чайных листьев последние уже остывшие капли напитка – самые вкусные. Дома она обязательно дожидалась этого момента, чтобы ощутить языком терпкую горчинку последнего глоточка. Предлагать хозяевам деньги за угощение или требовать вознаграждение за ремонт этого… – что за слово, право! – ей даже в голову не пришло. Не такое тут место, чтобы заводить речь о расчетах. На правое плечо – переломка, на левое – рюкзак, прощание с хозяевами одним кивком – и вперед, к дому Яги. Ключ та Делле дала.

Начались постройки центральной части города. Магазинчики стали встречаться, так что первым делом зажевала мороженое. Города Земли, где прошло ее детство, оставили немало отчетливых воспоминаний, и сейчас некоторые из них невольно всплывали, поражая яркой своей бестолковостью. Крикливые упаковки батончиков и конфет, затейливые игрушки и даже цветастые одежки вызывали что-то похожее на умиление, отстраненное и даже слегка высокомерное. А вот и магазин оружия, она заглядывала сюда раньше и сейчас не пройдет мимо.

Нет, ну это надо же! Окосеть можно от такого обилия с любовью и выдумкой сделанных убивалок. Легкие, удобные, оборудованные великолепными прицелами и комплексом автоматики контроля, завязанным на всемирную сеть. Говорят, нынче ружье даже может отказаться стрелять, если наведено на запрещенное к промыслу животное или человека. Но ее «тулка», произведенная в середине прошлого века, ничего такого себе не позволит, потому что никакого интеллекта в ней отродясь не бывало. Ее единственный прямой и гладкий ствол она сама сменила на новый, собственного изготовления. Мифриловый. А сверху вычернила никелем, чтобы целиться было привычней – над серебристой поверхностью глаз у нее как-то не так дистанцию оценивает.

Почти на кило подружка полегчала. Ее, если кто-то в руки берет, принимает за игрушку, пластмассовый муляж. Ну да ладно. Полюбовалась на новинки. Такое впечатление, что это то ли для профессиональных убийц все придумано, то ли для забойщиков. Ну какому охотнику, скажите, нужна магазинная винтовка? Нет, если по баночкам с пьяных глаз шмалять, то оно тады канешна.