Убивая Еву - Люк Дженнингс

Нельзя сказать, что ей этого хватало. Ведь, несмотря на неистовый азарт, который дарило повиновение, оно с неизбежностью знаменовало утрату интереса. История всегда повторялась – даже с Юлианой, тем самым психотерапевтом. Сдавшись Оксане, вручив ей свою тайну, она перестала быть предметом желания. И Оксана просто ушла, оставив женщину старше себя опустошенной, с разбитой вдребезги личной и профессиональной самооценкой.

После снайперской программы она изучала взрывчатые вещества и токсикологию в Волгограде, слежку и наблюдение в Берлине, профессиональное автовождение и технику вскрытия замков в Лондоне, управление идентификационными данными, средства связи и шифрование в Париже. Оксане, которая до встречи с Константином у моста через Чусовую никогда не покидала Россию, все эти заграничные путешествия казались сказкой. Каждый курс преподавался на языке своей страны, поэтому одновременно служил экстремальным экзаменом на лингвистические способности, в большинстве случаев выматывая девушку физически и психически.

И все это время со стороны за ней терпеливо и невозмутимо наблюдал Константин. Он выдерживал профессиональную дистанцию между собой и Оксаной, но пару раз, когда прессинг становился невыносимым и она холодно требовала оставить ее в покое, он проявил сочувствие. «Возьми выходной, – сказал он ей однажды в Лондоне. – Прогуляйся, посмотри город. И начни думать о своем имени. Оксаны Воронцовой больше нет».

К ноябрю ее учеба почти завершилась. Она жила в сомнительной гостинице в пригороде Бельвиль и ежедневно ездила в безымянный бизнес-центр в Дефансе, где молодой человек индийского происхождения обучал ее деталям стеганографии – науке о вшивании секретной информации в компьютерные файлы. В последний день курса появился Константин – он оплатил счет за гостиницу и отвез Оксану в квартиру на левобережной набережной Вольтер. Квартира на первом этаже была обставлена со скромной строгой элегантностью. Ее хозяйку – миниатюрную, суровую на вид, одетую во все черное женщину лет шестидесяти – Константин представил как Фантину.

Фантина оглядела Оксану и, оставшись, похоже, не в восторге, попросила ее пройтись по комнате. Чувствуя себя неловко в выцветшей футболке, джинсах и кроссовках, та подчинилась. Фантина некоторое время понаблюдала за ней, потом повернулась к Константину и пожала плечами.

Так началась финальная стадия преображения Оксаны. Она перебралась в четырехзвездочный отель через две улицы от прежнего жилья, и ежедневно они с Фантиной встречались за завтраком в квартире на первом этаже. В девять утра за ними приезжала машина. В первый день они отправились в «Галери Лафайет» на бульваре Осман. Фантина провела Оксану по всему универмагу, по дороге приказывая ей примерять разные вещи – неформальную одежду, повседневные и вечерние платья, – и покупала их независимо от того, приглянулись они Оксане или нет. Обтягивающую и стильную, на вкус Оксаны, одежду Фантина браковала не глядя.

– Я пытаюсь привить тебе парижский стиль, chérie, а не научить одеваться как московская шлюха – это ты и без меня умеешь.

К концу дня машина оказалась доверху набита покупками, а Оксане начала нравиться компания ее неумолимо придирчивой наставницы. Всю неделю они ездили по обувным лавкам и ателье, ходили на показы от-кутюр и прет-а-порте, посетили большой винтажный магазин на бульваре Сен-Жермен и музей моды Пале-Гальера. Каждое из посещений Фантина сопровождала подробными комментариями вроде «эта вещь изысканна, продуманна и элегантна, а эта – груба, безвкусна и безнадежно вульгарна». Однажды после обеда Фантина привезла Оксану в парикмахерскую на Плас-де-Виктуар. Она проинструктировала стилистку действовать по собственному усмотрению, игнорируя пожелания Оксаны. После Фантина подвела Оксану к зеркалу, и та провела рукой по короткой прямой стрижке. Ей понравился сконструированный Фантиной облик. Авторская байкерская куртка, полосатая футболка, джинсы с низкой талией и ботильоны. Она смотрелась… парижанкой.

Ближе к вечеру они навестили парфюмерный бутик на улице Фобур-Сен-Оноре. «Выбирай, – сказала Фантина. – Но выбирай как следует». Десять минут Оксана фланировала по изящному магазину, пока не остановилась у стеклянного шкафа-витрины. Продавец немного понаблюдал за ней. «Vous permettez, Mademoiselle?»[1] – полушепотом произнес он, протягивая ей тоненький флакон с алой лентой вокруг горлышка. Оксана аккуратно нанесла на запястье крошечную каплю янтарных духов. Аромат – свежий, словно весенняя заря, но с темными базовыми нотами – гармонировал с чем-то, таящимся в ее душе.

– Они называются «Вилланель», – сказал продавец. – Это был любимый аромат графини Дюбарри. Когда ее в 1793 году казнили, производитель добавил к флакону красную ленту.

– Тогда мне нужно быть осторожной, – ответила Оксана.

Через два дня за ней в отель заехал Константин.

– Кстати о моем имени, – сказала она. – Я выбрала.

Легко постукивая каблучками по брусчатке площади Верди в Палермо, Вилланель поднимает взгляд на величественный фасад самого крупного на Сицилии – да и во всей Италии – оперного театра. Листья высоких пальм тихо шелестят на теплом бризе; по бокам широкой главной лестницы стоят бронзовые львы. На Вилланель шелковое платье от Валентино и оперные перчатки до локтя от Фрателли Орсини. Платье – красное, но темного оттенка, почти черное. На плече – вместительная сумочка «Фенди» на тонкой цепочке. Волосы скреплены длинной изогнутой заколкой, а лицо в вечернем свете кажется бледным. Она выглядит эффектно, хоть и не так броско, как толпящиеся в вестибюле светские львицы в «Версаче» и «Дольче Габбана». Премьера в Театро Массимо – всегда событие, к тому же сегодня дают одну из популярнейших опер – «Тоску» Пуччини. А то, что главную партию исполняет местная сопрано Франка Фарфалья, делает это событие обязательным для посещения.

Вилланель покупает программу и проходит из вестибюля в фойе. Оно быстро наполняется. Гул разговоров, приглушенный звон бокалов, аромат дорогих духов. Фигурные светильники окрашивают мраморное убранство стен в мягко-лимонные оттенки. У стойки бара она заказывает минеральную воду – и замечает, что за ней наблюдает худощавый темноволосый человек.

– Могу ли я угостить вас чем-то более… интересным? – спрашивает он, пока Вилланель расплачивается. – Может, бокал шампанского?

Она улыбается. Ему тридцать пять, оценивает она, плюс-минус год или два. Мрачная привлекательность. Серебристо-серая рубашка безукоризненна, легкий пиджак – похоже, «Бриони». Но в его итальянском слышна сицилийская резкость, а во взгляде – нотка угрозы.

– Нет, – отвечает она. – Благодарю.

– Дайте угадаю. Вы явно не итальянка, хоть и говорите по-итальянски. Француженка?

– Вроде того. Длинная история.

– И вам нравятся оперы Пуччини?

– Разумеется, – негромко отвечает она. – Правда, «Богему» я люблю больше.

– Это потому что вы француженка. – Он протягивает руку. – Леолука Мессина.