Операция «Зомби» - Сергей Самаров

Но при всей неуверенности его движений это уже означало решение. Решение совершить какой-то непривычный поступок, к которому толкали его обстоятельства.

Телефонный звонок отложил решение болезненного для генерала вопроса.

– Слушаю, генерал Легкоступов, – ответил неохотно, но отвечать следовало, потому что могли звонить из отдела, откуда он только что вернулся, могли звонить из «секретки», где уже были знакомы с обстановкой и, вероятно, готовились принять у него все учтенные документы, могли звонить и из приемной, чтобы передать какое-то распоряжение директора. Откуда угодно могли звонить, чтобы побыстрее освободить генерала от груза старых забот.

Но незнакомый голос преподнес заботу новую:

– Товарищ генерал, слушайте меня внимательно. Вы сейчас выйдете через центральный подъезд и повернете направо. Метров через пятьдесят к вам подойдет человек. Поговорите с ним, пожалуйста... Он может рассказать много интересного.

– Кто говорит? – спросил Геннадий Рудольфович.

Но в ответ раздались только короткие гудки.

Легкоступов задумался. Он отлично знал – внутренние линии телефонной связи прослушиваются так, что само прослушивание из кабинета определить невозможно. Но прослушивание ведется не регулярно, только от случая к случаю. Очевидно, знал это и говоривший. Потому и не захотел рисковать и продолжать разговор.

Сам звонок не вызвал бы тревоги, если бы шел с городской линии. Обычная история. Каждый оперативник Конторы имел своих осведомителей. Правда, должность уже отдалила генерала непосредственно от оперативной работы, но старые связи остались. В былые времена подобных звонков Геннадий Рудольфович принимал множество.

Однако сейчас, когда обстановка вокруг него сложилась неблагоприятная, звонок, да еще с внутреннего телефона, мог нести какую-то неизвестную информацию, касающуюся именно его нынешнего положения. И почему-то это вызвало беспокойство.

Генерал раздумывал около минуты. Потом решительно открыл сейф и перенес папку из стола на нижнюю полку. Может быть, еще рано принимать решение...

Я проснулся ровно в час ночи. Как и приказывал своему послушному подсознанию, всегда заменяющему мне ненадежные будильники. Эта армейская привычка укоренилась в организме настолько прочно, что у меня никогда даже тени беспокойства не возникает по поводу возможности проспать нужный момент. К удивлению, внутренние часы работают даже после принятия основательной дозы спиртного и не подводили меня ни разу.

Прислушался к звукам из соседней комнаты, где расположился отдыхать Юрок, – мы с ним вместе всю прошлую ночь не спали, разговаривали, вспоминали. Вспомнить нам есть что и есть кого. Больше года он под моим командованием находился. И помянуть кого есть. Помянули. После такой ночи естественно в ночь следующую забыть даже свет в комнате выключить. Выключил его я. Но теперь пришла пора включать.

В соседней комнате тишина. Даже дыхания спящего не слышно. Я поднялся и тихо распахнул дверь. Выглянул осторожно.

Юрок поднял глаза. Сидит в кресле. Похоже, и не ложился.

– Не спал?

– Не м-могу... Пробовал...

Мой вздох выразил вселенское сожаление по поводу ситуации. Не только относительно его здоровья, но и по поводу дела, за которое мы взялись. Мало того, что мой молодой товарищ взвинчен до предела, что само по себе уже плохо, он еще и спать из-за своей взвинченности не в состоянии. Следовательно, в какой-то критический момент ему может не хватить сил или быстроты реакции – он и сам может попасть в нехорошую ситуацию, и меня может этим подставить.

– Так не годится. Какой из тебя боец после этого?

– Я на одной злости выдержу.

– Реакции организма не те.

– Выдержу...

– Один пойду, – сказал я чуть ли не угрожающе.

– Нет. Это мое дело.

Он упрям, а кроме того, и это достаточно неприятно, – он прав. Я понимаю его состояние, потому что знаю возможности взведенного механизма. Даже если этот механизм – сложно устроенное человеческое тело. Юрок сейчас сродни гранате с сорванной чекой. Только разожми ладонь – и она может взорваться. И необходимо проследить, чтобы взорвалась она вовремя и в нужном месте, иначе последствия непредсказуемы.

Это с одной стороны. А с другой – идти работать с невыспавшимся человеком просто опасно. И не нравится такая ситуация не ему, а мне. Ему-то сейчас почти все равно – лишь бы действовать. Пусть даже погибнуть, но в деле. Тогда душа угомонится. А мне погибать вовсе ни к чему. У меня на завтра свидание назначено с очень красивой женщиной. Она моей гибели не одобрит и не поймет. Но Юрок в такие тонкости войти сейчас не в состоянии. У него свои заботы.

Да, мне это неинтересно и опасно. Но и отпускать его одного я тоже не могу. Совесть не позволяет. И совесть бывшего командира, привыкшего брать ответственность на себя, и совесть квалифицированного специалиста.

– Ладно, собирайся, – решаю все-таки я.

Экипировку мы приготовили еще накануне. Сложена аккуратно, по-армейски, в соседнем кресле. Традиционный камуфляж. И не только традиционный, но сегодня и необходимый.

За оружием еще предстоит съездить. Дома я оружие не держу, а обрез охотничьей одностволки, привезенный Юрком с собой, не годится даже для защиты сада от нахальных лесных зайцев. При выстреле такие короткие штучки грозятся из рук вылететь, а уж про процент точного попадания я не говорю. Пусть обрез чем-то и напоминает благородный дуэльный пистолет, однако калибр ствола подходит больше для дуэли со слоном, чем с человеком.

Но Юрок к своему оружию привык, расставаться не хочет. Вольному – воля.

Моя машина слишком заметна – серебристый «Крайслер» светится даже в ночи, что, несомненно, любой охране доставит ни с чем не сравнимое удовольствие. Более того, многие достаточно крутые ребята могут, допускаю, знать о моей предыдущей работе, которой я занимался по принуждению. Крысавца к крутым отнести можно без сомнения. И с покойным Труповозом он имел какие-то деловые отношения. А я так и не знаю, существовал ли у Труповоза еще один экземпляр видеокассеты, с помощью которой он «координировал» мои действия – попросту говоря, принуждал отставного капитана спецназа ГРУ быть киллером. Если такой экземпляр существовал в действительности, то куда он делся, к кому в руки попал и когда выплывет на свет божий – вот архиважный для меня вопрос. Я просто не имею права отбросить вариант, при котором этот самый экземпляр кассеты может оказаться у Крысавца. И тут же я, как на празднике, верчусь рядом с ним... Или даже без кассеты – он просто знает со слов Труповоза о моей работе, мало ли что тот сболтнуть мог... Опять прокол – и наставленный в меня, любимого, заряженный ствол. Нет. Так не годится, я такого не люблю и не одобряю.