Моряк в седле - Ирвинг Стоун

Неудовлетворенный этим ответом, Джек Лондон, настойчиво требуя информации, снова написал Чани и получил от него последнее письмо, в котором профессор продолжает отрицать свое отцовство. «Расстались мы вот почему: в один прекрасный день Флора сказала: «Ты знаешь, чего мне хочется больше всего? Стать матерью Ты слишком стар.

Предположим, я найду мужчину, хорошего, милого человека, – неужели ты не согласишься, чтобы у меня был от него ребенок?»

Я ответил, что да, соглашусь. Только этому человеку придется содержать ее. Нет, ей нужно всегда жить со мной и считаться супругой профессора Чани. Приблизительно через месяц она сообщила, что беременна от меня Я подумал, что она просто решила испытать меня, не поверил и поднял страшный шум в надежде отговорить Флору от ее затеи. Споры шли весь день и всю ночь. Когда рассвело, я встал и сказал ей, что она никогда больше не будет мне женой.

Увидев, что я говорю серьезно, она мгновенно притихла, на коленях подползла ко мне и, рыдая, стала вымаливать прощение, Я не хотел ее простить. Правда, я все еще считал, что она только делает вид, будто ждет ребенка Но характер у нее был несносный, и я уже давным-давно подумывал, что придется с ней расстаться.

Уйдя от меня, Флора отправилась к доктору Раттли. Там она прошла на задний дворик и быстро вернулась с револьвером в одной руке и коробкой патронов в другой. На лбу с левой стороны виднелась рана, по лицу текла кровь. На вопрос миссис Раттли, что случилось, Флора сказала: «Маленькая женщина попробовала застрелиться, но не сумела сделать это как надо». Поднялась ужасная суматоха Собралась толпа, человек полтораста, грозя повесить меня на первом фонаре».

Все экземпляры изданной профессором брошюры исчезли, но есть свидетели, читавшие ее в свое время В докладе сыщика утверждалось, что револьвер был старый и с тех пор, как его в последний раз смазали, не стрелял Пахло от револьвера не порохом, а ружейным маслом. Метрах в десяти от Флоры на заднем дворике работал плотник, но выстрела не слышал Если бы Флора, как утверждает, действительно стреляла в себя, у нее на лице остались бы следы пороха, а их не было.

Интересно, что Чани, стремясь доказать, что попытка застрелиться была инсценировкой, и не подумал сам взглянуть на рану Флоры, чтобы убедиться, настоящая она или мнимая. Не говорит он об этом и в своей брошюре. Основания у него были веские: что у Флоры был шрам на виске, подтвердили ее падчерица Элиза Лондон-Шепард и внук Джон Миллер. Чани, очевидно, был намерен установить, что если Флора и нанесла себе рану, то отнюдь не при помощи такого смертоносного оружия, как револьвер. Это мог быть, скажем, кусок металла с рваными краями Но даже если бы Чани и доказал свою правоту, это ему не помогло бы.

Почему Чани не хотел признать себя отцом Джека Лондона? Нелегко вступать в права отцовства под самый конец жизни. Связь с Флорой Уэллман стоила ему тяжелых страданий, и он не испытывал ни малейшего желания снова с головой окунуться в эту историю, в течение стольких лет отравлявшую ему жизнь. Джек Лондон был ему чужим; незнакомое имя, пустой звук – не более. От Флоры и Джека Лондона Чани нужно было лишь одно: чтоб его оставили в покое.

После неудачной попытки покончить с собой Флора нашла приют в доме сотрудника «Ивнинг пост» и владельца журнала «Здравый смысл» Уильяма Г. Слокама. Там она жила, пока не появился на свет Джек.

Что касается Чани, он поехал в Портленд к сестре – единственному человеку, который еще верил ему после неудачной попытки оправдаться Здесь он прожил много лет, собрал превосходную библиотеку, печатал памфлеты, издавал астрологический альманах. У него появились ученики и последователи. Позже он переехал в Новый Орлеан, где выпускал журнал, посвященный оккультным наукам, и в уплату за пансион обучал на дому двух мальчуганов. Последним городом, где он жил, был Чикаго. Там под конец жизни он женился, объявил себя директором астрономического колледжа и кое-как перебивался, толкуя гороскопы – по доллару за каждый. По словам одного из учеников, профессору было предсказано, что он умрет раньше, чем кончится XIX столетие, и будет похоронен во время снежного бурана Так и случилось. Совпал даже день.

Вплоть до того самого дня, когда родился ее сын, Флора Уэллман читала публичные лекции о спиритизме и участвовала в спиритических сеансах. Жители Сан-Франциско запомнили, как с торчащим огромным животом, причудливо одетая, распустив по плечам накладные черные локоны, она стоит на помосте, сгорбившись в три погибели. Им было жаль эту хрупкую женщину – одинокую, покинутую. Несколько раз сердобольные собирали деньги ей в помощь.

14 января 1876 года «Кроникл» снова упоминает – правда, на этот раз несколько мягче – имя Чани: «Сан-Франциско, 12 января, у супруги У. Г. Чани родился сын». Под именем Джона Чани мальчик прожил лишь восемь месяцев, пока Флора не вышла замуж за Джона Лондона.

Джон Лондон, американец английского происхождения, родился в Пенсильвании, учился в сельской школе. В девятнадцать лет, старшим обходчиком участка железной дороги Пенсильвания – Эри, он женился на Энн Джен Кэвит, был с нею очень счастлив и нажил десятерых детей. Лондон ушел с железной дороги, стал фермером. Когда начались гражданская война, он сражался на стороне северян, пока не потерял после тифа одно легкое. После войны он получил около Москвы (штат Айова) участок государственной земли и занялся сельским хозяйством. Он работал плотником и каменщиком, был шерифом и старостой в методистской церкви. По воскресеньям после проповеди он приводил к себе обедать священника.

Вскоре после смерти Энн Джен Кэвит один из сыновей Лондона, играя в бейсбол, получил сильный удар мячом в грудь. Посоветовав отправить мальчика в Калифорнию, климат которой поможет ему поправиться, врач забыл сказать, что на протяжении двух тысяч километров в штате насчитывается несколько климатических районов.

Единственным известным Лондону в Калифорнии городом был СанФранциско. Он погрузил больного сына и двух младших дочерей в поезд и отправился на запад. После десяти дней, прожитых в туманах Сан-Франциско, мальчик умер.

Тогда Лондон выписал из Айовы в Калифорнию супружескую чету – вести его хозяйство и присматривать за девочками. Несколько месяцев муж с женой смотрели за детьми, а потом мужу предложили работу вдали от Сан-Франциско. Супруги уехали, и Лондон снова остался один вместе с дочерьми. Девочек пришлось поместить в Протестантский приют для сирот – платное заведение на Хейт-стрит.

Джону Лондону в те дни было лет за сорок. Все, кто помнит его, говорят, что это был симпатичнейший человек – мягкий, добрый, с привлекательной внешностью. Он еще оплакивал жену и сына, когда один приятель по работе уговорил его пойти на спиритический сеанс.

«Пойди, Джон. Может быть, они дадут о себе знать». Но вместо вестей от старой жены Лондон получил новую.

Нельзя сказать достоверно, |согда встретился Лондон с Флорой – до или после появления на свет ее сына, но о том, что Флора не была замужем за Чани, он, несомненно, знал. Сама Флора, выступая в Чартер Оук Холле с суровыми нападками на профессора – он в то время уже уехал из города, – заявила об этом публично. В то время многие не могли понять, зачем Лондон женился на Флоре. Особенно крепким здоровьем он, правда, похвастаться не мог, зато был обеспечен прекрасно и человек был приятный. Знакомым женщинам он нравился, в особенности хорошенькой актрисе, с которой он по субботам ходил навещать своих девочек в сиротский приют.