Начнём сначала - Диана Гамильтон

– Да. – Это слово было горьким признанием того, какую реакцию вызвала её записка, однако Адам спокойно продолжал, как будто не замечая резкого изменения её тона.

– Тогда я просто отказываюсь поверить, что он мог спокойно уйти, не повидавшись со мной – Да? Я смотрю, вы достаточно самоуверенны, – поддела она его с холодной язвительностью, тщательно скрывающей её бурное негодование в ответ на его невозмутимость и высокомерие Доминик говорил, что этот посетитель является врагом Мартина, и Ванесса подтвердила это. И теперь она тоже начинала понимать, почему они таким образом восприняли известие о его визите – как будто им сообщили, что в их доме обнаружена спрятанная бомба. Адам Тюдор совсем не был тем жалким, опустившимся попрошайкой, которого она представляла по рассказу Доминика. С тем бы она справилась. В действительности все было намного иначе.

Она почувствовала, как холодок пробежал по её спине, когда она заставила себя посмотреть ему прямо и спокойно в глаза своими золотистыми миндалевидными, но сейчас чуть сонными, глазами, которые мало говорили о её остром, как бритва, уме, и спросила как бы между прочим:

– Ну и насколько вы собираетесь растрясти Мартина? – По его элегантному виду, по той одежде, которая была на нем, было видно, что он привык к дорогим вещам. Так что вряд ли он ограничится небольшой суммой.

– Вижу, что Доминик с Ванессой успели вас обработать. – Его красивый рот скривился в лёгкой усмешке, и в слегка прищуренных зелёных глазах заиграли далёкие огоньки, из-за которых у Селины перехватило дыхание. Она быстро повернулась в сторону камина, глядя на огонь, и её чёткий надменный профиль освещался мягким светом, высвечивая очаровательное несовершенство чуть коротковатой верхней губы, весь её пухлый чувственный рот, как бы созданный для поцелуев. Он же продолжал своим грудным бархатным голосом, как будто вопрос был чисто риторическим:

– Как я понимаю, ваш двоюродный брат и тётка тоже были неожиданно вынуждены покинуть дом?..

Он никогда не узнает, насколько неожиданно. Она презирала себя за то, что его голос, его внешность, его мужское звериное обаяние вызывали у неё внутреннюю дрожь. Ведь этот человек был дядиным врагом! Одно известие о том, что он собирается прийти, свалило пожилого человека с сердечным приступом! Так отчего же её жалкое тело реагирует на него так, как будто она всю жизнь ждала этого человека, хотя умом она понимает, что он негодяй?

К горлу подступит комок от отвратительного смешанного чувства физического влечения к нему и ненависти к самой себе, так что она не могла произнести ни слова, лишь кивнула головой, не в состоянии, однако, удержаться от того, чтобы не бросить на него быстрый взгляд, мгновенно встретившийся с его взглядом.

– Тогда у меня нет выбора. Предстоит иметь дело с вами, однако никаких возражений не будет, поверьте мне. – Волнующая проникновенность его голоса заставила её сердце бешено колотиться. Она непроизвольно подняла было руку к груди, но заметила, что его жгучий взгляд уловил этот жест, и вся вспыхнула.

С некоторым опозданием она взяла себя в руки и выдавила:

– Прекрасно. – Он прекрасно знал о своей мужской привлекательности, о том, какое впечатление производит на женщин, и использовал это своё оружие по мере необходимости. Но если он считает её лёгкой добычей только потому, что она женщина, тогда у неё есть преимущество. Он будет уверен в том, что она не устоит против его чар, перейдёт на его сторону баррикады, увлечённая силой исходящего от него магнетизма. Он ещё не знает, что за Мартина, за его благополучие она будет бороться всеми доступными ей средствами.

Ну вот опять – это фальшивое неискреннее обаяние, прозвучавшее в мягком голосе:

– Я очень много необыкновенно интересного слышал о вас…

Это была наглая ложь. Её положение в компании было не таким уж значительным; она, разумеется, работала в полную меру своих немалых способностей, однако до того, чтобы стать знаменитостью, ей было далеко. И с каких это пор мужчины, тем более такого склада, стали интересоваться ассортиментом модных дамских магазинов? Он не мог получить о ней какие-то сведения от отца или от семьи. Они и имени-то его слышать не могли, и уж тем более не стали бы откровенничать с ним.

Поймав его на явной лжи, она несколько успокоилась, почувствовала уверенность для дальнейшей борьбы. Проигнорировав его утверждение, отнеся его на счёт мелкой лести, она спросила ледяным тоном, стараясь обличить его фальшь и неискренность:

– Так чего же вы хотите? – и тут же пожалела о неудачном выборе слов, потому что одними глазами он отдал должное её фигуре, затем его губы слегка дрогнули в лёгкой улыбке, от которой у неё просто все смешалось в голове, и она подумала о том, что бы она почувствовала, если бы ощутила его губы на своих… И он не дал ей времени вернуть себе душевное равновесие, настроить себя на ненависть к мужчинам его типа, погасить то отвращение к себе, которое она испытывала, и перевёл свой безмолвный комплимент в слова:

– Поужинаем с вами завтра вечером?

– Вы с ума сошли! – гневно вырвалось у неё, она вспыхнула и краска залила ей и лицо, и шею. Он, не торопясь, встал, не отводя заворожённого взгляда от пульсирующей жилки у неё на шее.

– Сошёл с ума потому, что хочу поближе познакомиться с красивой женщиной? – Он с деланным удивлением покачал головой, бесенята прыгали в его глазах. – Даже если она дикая кошка. – Он обратил на неё всю мощь своей неотразимой улыбки. – Но возможно, это и привлекает больше всего?

Она не обратила внимания на вею эту чепуху и строго спросила:

– Почему вам так важно повидать Мартина? Расскажите мне, но я все равно отвечу, что вы ничего не получите, а потом можете убираться. – И никогда больше не возвращаться, добавила она мысленно, стараясь придать своему лицу бесстрастное выражение.

А он засмеялся, просто закинул назад голову и разразился весёлым смехом; за одно это она готова была убить его на месте. Но то, что произошло дальше, было ещё хуже, намного хуже этого. – Выходя из комнаты, он произнёс:

– Я уже сказал вам. Я хочу познакомиться с вами ближе. Намного ближе. – Озорные огоньки в его насмешливых глазах подчёркивали двусмысленность этих слов. Голос его звучал глубоко и проникновенно, когда он продолжил:

– Для начала поужинайте со мной завтра вечером. Будьте готовы к восьми. А если вам придёт в голову увильнуть, то предлагаю вам вытащить Доминика оттуда, где он сейчас прячется, и спросить его, не знает ли он случайно, почему вам нужно отказывать мне в этой просьбе.

– Домми, на что он намекал? – недоумевала Седина, когда они под пронизывающим ветром шли от больничной двери к запаркованной машине. Она подняла воротник и с тревогой взглянула на двоюродного брата:

– Почему я должна встречаться с ним сегодня? Почему я должна делать то, что он требует от меня?

Доминик пожал плечами, стараясь не смотреть ей в глаза. И хотя она накануне пересказала ему суть своего разговора с Адамом Тюдором, включая последнюю просьбу-приказ, тем не менее чувствовала, что брат что-то скрывает от неё, что-то крайне неприятное для него.