Лепила - Николай Прокофьев

Отчаяние все сильнее охватывало его. Поначалу еще удавалось не показывать виду, как он напуган, но постепенно страх бездарно погибнуть в этих вонючих джунглях, среди безграмотных «чарли», понимающих только силу, становился всеобъемлющим и тяжелым, как камень. Было ощущение, что весь он, Олег Злобин, – воплощенный ужас, наглядное пособие для бесстрашных. Не думайте, что вы всесильны, всегда найдутся обстоятельства, которые будут сильнее вас, они поработят вас и превратят в животных.

Однажды ночью ему приснился сон. Кто-то большой и невидимый склонился к его лежанке из прелого тростника и жарким скрипучим голосом проговорил прямо в ухо: «Твой час близок. Если ты не сделаешь над собой усилие, ты погибнешь. Стань тем, кем ты должен стать. Собери свои силы в кулак и прозрей. Ты будешь видеть людей такими, какие они есть на самом деле, а не такими, какими они стараются казаться, ты научишься подчинять себе их волю».

Он проснулся с каким-то новым ощущением. Ему вдруг показалось: все, что было до этого, было не с ним. Ощущение страха и подавленности ослабло, стало легче дышать. Он словно перешагнул какую-то очень важную черту, невидимую для непосвященных. Но он ее миновал, значит, стал одним из них, из посвященных. Только – во что?

Когда наутро ему, как обычно, принесли миску риса и чашку воды, он впервые почувствовал к себе полное презрение. Чувства такой силы он не испытывал никогда ранее. Волна горячей ненависти к своей беспомощности окатила его с ног до головы. Возмущение буквально закипело в его душе, прилило к голове, Олег почувствовал, как горят его щеки. Эту энергию надо было выпускать на свободу, иначе от ее напора можно погибнуть. Он дал ей выход, сконцентрировав в своем взгляде, полном безумия и испепеляющего гнева.

Маленький худой вьетнамец, принесший еду пленному русскому, неожиданно открыл рот и в ужасе кинулся прочь из хижины. Еще сотрясаемый неведомой силой Олег сумел расслышать душераздирающие крики перепуганных «чарли», метавшихся вокруг узилища:

– Он опалил мне лицо!

– Это демон!

На следующий день его вызвал к себе Саймон. Капитан сидел за деревянным столом и перебирал бумаги. Рядом стояли его помощник и несколько приближенных вьетнамцев. Саймон оторвался от бумаг и пристально посмотрел на Олега. Взгляд американца почему-то не показался Злобину зловещим, как это было раньше. Сейчас Олег ощущал превосходство над противником, ему вдруг показалось, что, стоит ему захотеть, он легко заставит Саймона подчиниться.

И он решил попробовать. Глядя прямо в глаза американцу, Олег попытался внушить ему, чтобы тот выставил за порог всю свою свиту. Пусть они уйдут, пусть не мешают разговору двух главных противников. Их место – на обочине, в обозе, а не здесь, в штабе, где представители двух великих держав будут решать их судьбы.

Саймон долго терпел взгляд русского, не понимая, отчего тот так неожиданно осмелел. Капитан был человеком по-настоящему бесстрашным и, как все смертные, от природы любопытным. Ему доложили об обезумевшем вьетнамце, и потому он сам хотел убедиться в необычных способностях пленного. Ему очень не хотелось выглядеть слабаком, он надеялся показать свою силу и выдержать этот жесткий взгляд.

В какой-то момент его одолело сомнение: а если не получится и он, храбрый капитан Саймон, спасует перед этим парнем на глазах своего штаба? Тогда все увидят, на чьей стороне сила – не оружия, а куда выше – человеческой природы. А проигрывать хозяину здешних мест нельзя. Выход прост: выставить всех зрителей за порог.

Не отрывая взгляда от Злобина, Саймон негромко, но четко произнес:

– Оставьте нас.

После того как штабисты поспешно вышли из палатки, Саймон позволил себе расслабиться: дальше выдерживать этот бронебойный взгляд он не мог. Последнее, что заметил капитан, обращаясь назад к бумагам, – легкую ухмылку на лице русского.

С этого дня положение Злобина изменилось. Нет, его не перевели в отдельное бунгало и не выдали чистую простынь. Зато ему улучшили рацион и усилили охрану: теперь вместо одного возле его палатки дежурили сразу трое храбрых вьетнамцев. Но главное – Олег почувствовал, что Саймон заинтересовался его способностями.

Пленных в лагере было несколько человек – все из местных, в основном бывшие чиновники (Злобин урывками слышал их разговоры), но к ним относились ровно и до поры снисходительно. Их участь была заранее решена – обмен, выкуп или, когда они перестанут ассоциироваться с деньгами, пуля в затылок.

Русский же офицер стоял особняком. Что именно замышлял Саймон, Олег не знал, но догадывался, что его главный «выход» еще впереди. Капитан чаще обычного справлялся о его здоровье, несколько раз лично приходил в палатку Злобина и пытался заговорить с ним. При этом никогда не смотрел русскому в глаза. Олег коротко и неохотно отвечал, капитан очень скоро уходил.

То злосчастное утро было пасмурным и каким-то особенно тоскливым. Возможно, из-за приближавшегося сезона тропических ливней.

После завтрака Саймон вызвал Олега к себе:

– Пойдешь с нами в разведку, нам нужен переводчик.

Они долго плыли на моторках вверх по течению Меконга – группа из двадцати человек смешанного состава. Саймон посадил Олега в свою лодку и всю дорогу тайком наблюдал за ним. Злобин молчал, было заметно, как сильно он нервничает, оказавшись в незнакомой ситуации. Капитану это нравилось: русский сейчас полностью в его власти, он, Саймон, может пристрелить его в любую минуту (от этой мысли рука еще крепче сжимала цевье винтовки), может моментально уничтожить вместе с его способностями. Но капитан не такой дурак, чтобы убивать курицу, способную нести золотые яйца. А в том, что яйца будут золотыми, Саймон не сомневался. Совсем недавно в его голове созрел очень перспективный план на этого русского.

Потом они продирались сквозь джунгли, обтирая одежду о длинные ветви деревьев и узловатые «руки» тропических лиан. Было ощущение, что эти «руки» пытаются схватить непрошеных гостей за рукава маскхалатов и стволы винтовок, задержать или даже придушить.

Наконец до Олега донеслись запахи жилья: дыма костра, готовящейся пищи, домашних животных. Он испуганно посмотрел на Саймона. Зловещая улыбка американца говорила лучше любых слов. Каратели развернулись в шеренгу и одновременно, по команде, двинулись в сторону деревни. Злобин с ужасом понял, что сейчас начнется…

Грохот автоматов и винтовок, вопли обезумевших людей, разрывы гранат, хруст ломающихся деревянных хижин – все слилось в сплошной гул. Олег бросился в кусты, припал к земле и охватил руками голову. Он не видел – догадывался, что происходит вокруг. Все это время он ждал, что кто-то из людей Саймона схватит его за ворот и выдернет из спасительных зарослей. А может быть, сразу выстрелит в затылок. С замершим сердцем, затаив дыхание, лейтенант ожидал смерти.

Но ничего такого не случилось. Вскоре страшная какофония утихла. Олег медленно поднял голову и увидел горящие руины. Деревянные остовы домов, будто скрюченные черные пальцы обгоревшего трупа тянулись из пламени к дымящимся кронам деревьев, словно надеялись ухватиться за них и выскочить из огня. Живых не было – то тут, то там нелепыми кучами валялись окровавленные тела несчастных жителей, в считаные минуты вычеркнутых из этого мира. Несколько опьяненных удачей рейнджеров бродили среди тел и добивали раненых.