Ремейк кошмара - Антон Леонтьев

Так, во всяком случае, ей показалось.

Квазимодо, в очередной раз окинув коридор беспокойным, тревожным взором, понизил тон и заговорщически произнес:

— Великий Белк грядет!

Юлия уставилась на Квазимодо. Так и есть, она не ослышалась. И предположения ее верны: этот несчастный попросту психически нездоров.

— А кто этот… этот Великий Белк? — произнесла она, чувствуя, однако, внезапный страх. Потому что это словосочетание — Великий Белк — было настолько же абсурдно, как…

Как и пугающе.

Квазимодо же, выпучив глаза, бросился к ней, и Юлия уже было решила, что он отчего-то намерился ударить ее, но вместо этого тюремщик всего лишь прикрыл ей ладонью рот.

Ладонь была шершавая и теплая.

— Не громко, не громко! — буквально простонал Квазимодо, а Юлия, которой сделалось по-настоящему страшно, выпалила:

— Иначе что?

— Он услышит! — заявил тихо, но уверенно, словно в этом не было никаких сомнений, Квазимодо. — Услышит и придет, и…

Снова осмотревшись, тюремщик сказал совершенно обыденным тоном:

— И съест тебя!

Юлия поверила — немедленно и безоговорочно. И в то, что этот самый Великий Белк существует. И в то, что он, судя по всему, рыщет поблизости, однако в данный момент находится не в бункере, служившем ей темницей. И в то, что если произнести вслух его имя, то Великий Белк заявится сюда.

И в особенности в то, что, оказавшись в бункере, этот неведомый, но такой страшный Великий Белк съест ее.

— Как так съест? — выдавила из себя женщина, которой в голову пролезли странные и страшные истории. Пришли на ум и давно читанные сказки. Кто сказал, что сказки — это добрые, веселые, предназначенные для детей истории? Ничего подобного! Во многих случаях это садистские, пугающие истории, полные крови, боли, трупов и невероятной жестокости. У тех же братьев Гримм ведьма-каннибал намеревается запечь детей в печке, чтобы ими полакомиться, а потом эти же дети сжигают эту старуху заживо, с кого-то сдирают кожу, кому-то отрубают конечности и голову, кого-то варят в кипятке, кому-то вороны выклевывают глаза, кого-то пожирают волки…

И если бы только у братьев Гримм… Несчастным Колобком — и тем в итоге закусили. Как и бедной бабушкой Красной Шапочки. Так что детские сказки в итоге — собрание кошмарных историй с кучей маньяков, убийц и дегенератов.

И на таком воспитывают подрастающее поколение?

Да, Колобка, как и бабушку Красной Шапочки, сожрали злодеи. Их поглотила то ли Хитрая Лиса, то ли Серый Волк, то ли…

Тут Юлия вздрогнула, вдруг решив, что докопалась до невероятной истины, которую скрывали от детей вот уже многие столетия.

То ли дело Великий Белк!

Внезапно перед ее лицом появилась физиономия Квазимодо, который, щелкнув крепкими клыками, произнес:

— Вот так съест! — и одарил ее страшной ухмылкой. И Юлия, в ужасе отшатнувшись, в который раз подумала о том, что находится в плену психа. Только, судя по всему, все же психа безобидного или считающегося таковым.

Потому что где-то неподалеку ошивался и другой, судя по всему, псих очень и очень опасный.

— А он… он когда сюда придет? — произнесла она сипло.

Квазимодо развел лапами и качнул шишковатой головой, то ли не зная, то ли не желая ставить ее в известность.

— Может, он вообще не придет? — спросила женщина, вдруг воспрянув к жизни.

Но Квазимодо гаркнул:

— Он грядет… Грядет… Великий Белк придет и всех нас без горчицы пожрет!

Он смолк, а Юлия уставилась в коридор, который вел к зарешеченной двери. Затем, взяв Квазимодо за лапу, она прошептала:

— Я же вижу, что ты хороший. Правда, очень хороший. И добрый. И очень-очень ответственный… — Она отметила, как задрожало его тело, и продолжила: — И ты ведь мне сочувствуешь, ведь так?

Квазимодо ничего не ответил, однако его некрасивые уши горели, как два мака.

— Тогда зачем ждать явления… явления этого самого… Ну, ты сам знаешь кого…

Лапа тюремщика сжалась, и Юлия подумала, что если что-то приключится, то он сможет защитить ее от…

От Великого Белка!

Однако отчего-то она была уверена, что Великий Белк намного сильнее — на то он, собственно, и великий.

— Ты ведь можешь выпустить меня отсюда? — произнесла она, дотрагиваясь левой рукой до лапы Квазимодо, в которой была зажата ее правая. — Ну, чего тебе стоит… Открой, пожалуйста, ту самую дверь с решеточкой…

Реакция была не та, на которую она надеялась. Взревев, Квазимодо впихнул ее — причем достаточно грубо — обратно в камеру, захлопнул дверь, и до женщины донесся звук трижды поворачивающегося ключа.

— Извини, если я сказала что-то не так! Я не хотела, поверь мне! — крикнула она в не закрытое еще оконце. — Однако я не хочу встречаться с… с ним… Отпусти меня, чего тебе стоит! А ему скажешь, что… что я сбежала!

Квазимодо с грохотом закрыл и оконце, и Юлия снова осталась в кромешной темноте. Длилось это, впрочем, недолго, так как оконце распахнулось, в нем мелькнула шерстистая лапа ее тюремщика, швырнувшего ей бутылочку воды.

— Хорошая. Можешь пить! — проревел он, а Юлия попыталась снова перетянуть тюремщика на свою сторону.

— Ну, что вам стоит… Вы же понимаете, что визит… Визит этого Белка ничем хорошим для меня не закончится. Так выпустите же меня отсюда, прошу вас!

Она ощутила, что по щекам снова струятся слезы.

— Ты не понимаешь! — затараторил тюремщик. — Я не могу выпустить тебя, не могу! Великий Белк грядет! И только здесь тебе будет хорошо!

И он снова захлопнул оконце.

Юлия зарыдала, чувствуя, что сейчас сойдет с ума. Если, конечно, уже не сошла и все это не было плодом его воспаленного воображения. Но, судя по всему, в темноте наступила на валявшуюся на полу пластиковую бутылочку воды, из-за чего полетела на пол и ощутила острую боль в коленке.

Растирая коленку, Юлия пришла к неутешительному выводу, что все это, увы, происходит на самом деле.

В кошмарной, на грани фола, заполненной ужасными фигурами действительности.

В голову лезли неприятные мысли. На ощупь отвинтив крышечку и отпивая из бутылки (Квазимодо Юлия верила, и раз он сказал, что вода хорошая, значит, так оно и было), думала о том, в какой переплет попала.

Итак, она оказалась в руках маньяка — точнее, в руках маньяков, ведь Квазимодо, как ни крути, был на посылках у этого самого Великого Белка.

Юлия вздохнула. Что же, маньяки, причем жестокие, бывают не только в третьеразрядных фильмах, но и в реальности. В том числе маньяки, похищающие людей, запирающие их в подвалах и…