Стальное поколение - Александр Афанасьев

— Есть…

Вертолетчик мрачно смотрел на черную тучу перед ним… такого он не видел даже в Афганистане…

— Вон там, кажется, есть подходящая площадка… — подсказал второй пилот.

— Садись на связь, сообщай остальным бортам. Высаживаем десант и возвращаемся.

— Есть…

* * *

— Стройся!

Вертолеты рокотали над головами, звук их винтов смещался в сторону Еревана — борты ушли за подмогой…

Майор внутренних войск Добряга, по случаю специального задания одетый в спешно подобранный для него костюм пожарного — встал перед строем.

— Товарищи бойцы. Произошел террористический акт, есть погибшие и раненые. Ваша задача — пройти к зданию аэропорта, обезопасить район, начать разбор завалов. Используйте противогазы и респираторы для защиты органов дыхания. Спасите, кого можете. Командуют на местах командиры отделений. Мартынов ко мне, остальные — в квадрат марш…

В квадрат, выйти в квадрат, идти в квадрат — так называлась работа по разбору завалов. Руинами, развалинами — их никто не называл, равно как и трупы — трупами, чтобы не сойти с ума. Если видишь раздавленного бетонной плитой ребенка — с ума съехать можно запросто, такие случаи уже бывали. Один из офицеров умер от сердечного приступа в первую же ночь здесь, не перенеся того, чему пришлось быть свидетелем.

Капитан Мартынов, здоровяк — самбист из дивизии Дзержинского — подошел к майору. Двадцать человек — остались в строю.

— Значит, довожу обстановку, дзержинцы — сказал майор — около часа назад здесь совершил посадку американский борт с американской делегацией на борту[6]. Он и был взорван.

На лице капитана ничего не отразилось.

— Скорее всего, это провокация войны с Соединенными штатами Америки. Провокация врагов народа. Война нам не нужна, мы мирное государство. Боевая задача — пробиться к самолету, обеспечить периметр безопасности, оказать помощь пострадавшим, если это возможно, принять меры по тушению. Я иду с вами.

— Так точно.

— Не стрелять без команды, дзержинцы. Мы здесь для того, чтобы помочь.

— Так точно.

— Разобрать огнетушители, инструмент, носилки. Надеть противогазы. В колонну по одному, за мной, бегом марш.

* * *

Огнетушители они позаимствовали в вертолетах — в вертолетах бывают большие, мощные огнетушители и они пришлись здесь как нельзя кстати. Еще у них были саперные лопатки, носилки и некоторое количество шанцевого инструмента — три лома. Шанцевый инструмент в Армении сейчас было раздобыть нетрудно, он был предметом первой необходимости.

Оружие было у всех — но за спиной, только майор держал в руках снятый с предохранителя пистолет Стечкина. Как только прошли аэропорт, вышли на летное поле — перешли на шаг…

Разрушения были просто катастрофические, у майора аж в душе похолодело, когда он увидел, во что превратилось здание аэропорта. У здания — уже были солдаты, они пытались разбирать завалы, на брезенте и просто на земле — лежали пострадавшие, многие — с чудовищными ранами от стекла. Коротко переговорив с одним из солдат, майор понял, что здесь был сильнейший взрыв и очень много погибших. Раны от стекла подтверждали это — при землетрясении такого количества глубоких порезов стеклом не бывает.

Вместе с солдатами работали какие-то армяне, сами пострадавшие, многие в крови — но они с остервенением обреченных вгрызались в каменное крошево, чтобы спасти тех, кого еще можно было спасти. Работали без рукавиц, многие с изрезанными руками — но работали. И солдаты и армяне кашляли и плакали — дым и гарь ели глаза. Уже был слышен вой сирен — к аэропорту спешили машины скорой…

Еще сказали, что какая-то группа солдат уже ушла на поле.

Майор повел своих людей дальше.

Ветра не было, и тяжелый смог над полем не рассеивался, видно было метров на двадцать пять, не больше. Они увидели огромную воронку — майор прикинул, что рвануло гораздо больше тонны. Мощная авиабомба, не иначе. Осталось понять, откуда она взялась здесь…

Они прошли дальше и увидели самолет. Он был один, рядом ни одного другого самолета не было. Точнее — это был не самолет, а то, что от него осталось. Носовая стойка каким-то чудом уцелела, хвост оторвало, крыла, по крайней мере, одного не было. Судя по виду — самолет перекувыркнуло несколько раз ударной волной.

У самолета стоял солдат, с автоматом — майор сначала увидел только одного. Увидев надвигающихся людей, он вскинул автомат.

— Стой, кто идет?

— Майор Добряга, внутренние войска! — крикнул майор и закашлялся — не стрелять!

Солдат опустил автомат, майор подошел ближе.

— Фамилия, номер части.

— Рядовой Малешкин, сто тридцать восьмой полк внутренних войск.

— Свердловский? Как здесь оказался? Кто командует?

С другой стороны самолета появился и второй солдат, тоже с автоматом.

— Товарищ майор, мы в резерве были… — солдат тоже закашлялся — потом это все…

Майор понял, что солдат если и не в шоке, то где-то близко к этому. Скорее всего, еще и контузия.

— Кто командует?

— Ефрейтор Пигузов, товарищ майор. Он в самолете.

— Благодарю за службу, рядовой, молодец. Как заходить в самолет?

— Вон там, товарищ майор…

* * *

В выломанную дверь передали носилки. Потом еще одни…

— Сэр, они не пройдут… — сказал один из американцев — носилки здесь не пройдут. Надо ломать перегородки.

Русских становилось все больше, прибыл русский офицер, который знал несколько слов на английском языке. Принесли носилки.

— Надо убрать вот эти вот кресла, чтобы можно было подобраться к первому.

— Давай, Марк, скажи им…

— Надо… Вот это… убрать… понимаешь? Убрать отсюда! Вот так!

Русский, кажется, понял. Отдал какую-то команду, двое русских вышли, вместо них появился какой-то здоровяк. Судя по виду — Рэмбо, не меньше. С ломиком. Он коротко ухнул и нанес удар ломом куда-то в основание кресла. Потом еще раз. Потом — без особых усилий оторвал кресло от пола, вопросительно посмотрел на своего командира…

— Твою мать… — тихо сказал один американец…

Вице-президента удалось аккуратно переложить на носилки и вынести, пробив большую дыру в переборке, ведущей в багажное отделение — там было относительно свободно, можно было пройти с носилками. Дыру в переборке пробил тот же самый русский, он орудовал то ломиком, то руками, пробивая дорогу, рвал руками алюминиевые переборки, вызывая у американцев тихий ужас. Они не знали, что это — ОМСДОН и Внутренние войска и предполагали, что все русские — такие…