Радуга любви - Маргарет Уэй

Этот прохладный, сдержанный тон приковал ее к земле. Она вся напряглась и отдернула руки, будто обжегшись. Запрокинув лицо, она подняла глаза и увидела незнакомого человека. Глаза ее потемнели, щеки запылали, ощущение было такое, словно ее как следует встряхнули. Застыв, она стала судорожно придумывать, как выйти из этого положения.

Незнакомец разглядывал ее пристально, не отводя глаз и не давая ей возможности побороть смущение и прийти в себя. Затем он слегка поклонился:

— Мне очень жаль разочаровывать вас, мисс Нортон. У вас такой растерянный вид, как у птенчика, выпавшего из гнезда. Тай Бенедикт, к вашим услугам. — Голос резал, как бритва, хотя тон был достаточно мягок, быть может, чуть-чуть ироничен. Ирония и помогла Пейдж стряхнуть с себя оцепенение. Она отступила, отодвинулась от него с присущей ей грацией, плавно и уверенно.

— Простите. — Она пожала плечами. — С моей стороны было глупо вообразить, что вы похожи на… Джоэла! — Голос ее едва уловимо изменился.

Он пронзил ее взглядом зеленых глаз, холодных, как горное озеро.

— А что, нет?

— Вы совсем на него не похожи, — повторила она, находя какое-то странное удовольствие в этой своей, в сущности детской, браваде.

Но ведь это же правда! Он не то чтобы не похож на Джоэла — он как будто другой породы. Ярко выраженный брюнет, в то время как Джоэл — типичный блондин. Она могла бы сообразить, что у Джоэла не могут быть такие уверенные, такие пугающе уверенные движения, да и сложения он не такого могучего. И притом это лицо: мужественное, загадочное, дьявольски самоуверенное лицо. Ничего общего с Джоэлом, ничего. Ему, должно быть, лет тридцать пять, не больше, но он так и дышал непоколебимой властностью, что для таких лет несколько необычно. Пейдж отметила это для себя не без некоторой язвительности, мгновенно откликаясь на инстинктивное противостояние полов. О таком она читала, но не верила, что оно бывает на самом деле.

Она запрокинула голову, чтобы получше его разглядеть, медно-рыжие пряди волос колыхнулись, открывая чистое нежное личико.

— Я хочу все-таки уяснить свое положение, — мягко сказала она. — Где Джоэл?

Тон ее явно его позабавил, сжатые губы немного расслабились.

— Я как раз собирался сказать вам. Он немного заболел.

Она глубоко вдохнула обжигающий воздух и тут же поспешно выдохнула его.

— Джоэл? — Пейдж встревоженно посмотрела на него. — Надеюсь, не слишком серьезно?

— Да нет, вряд ли серьезно! — Казалось, в глазах его пляшут зеленые огоньки или так падает свет. — Ему бык на ногу наступил. Еще пару дней, и он должен встать. Нет нужды говорить, как он раздосадован и подавлен этим несвоевременным и непредвиденным осложнением.

Она вздернула голову, разом вспылив. Лицо ее раскраснелось.

— А вы, похоже, находите это забавным, мистер Бенедикт? — ринулась она на защиту Джоэла.

Он издал короткий смешок, улыбка его была точно вспышка белизны во тьме.

— Вы обо мне плохо думаете, мэм. Однако же я глубоко убежден, что лучше не лезть под копыта быку. Пойдемте в дом, не к чему нам тут жариться на солнцепеке. — Приподняв бровь, он оглядел ее с головы до ног. — Вам, наверное, жарко?

Ее молочно-бледная кожа была нежной и гладкой, точно фарфор. На лбу поблескивали капельки пота. Скулы, уже подрумяненные солнцем, оттеняли впалую бледность щек. Ей бы помолчать, успокоиться, но и его краткий вопрос и пляшущий язычок зеленого пламени в глазах почему-то вызывали у нее желание съязвить, уколоть его.

— Вы поразительно догадливы, мистер Бенедикт!

— На этом мы и остановимся, хорошо, мисс Нортон? — Он взял ее за руку, хотя она и пыталась уклониться от прикосновения. Но не тут-то было. Поджав губы, она отвернулась, по руке словно прошла электрическая искра, и это смутило ее.

— Это нервы, — невозмутимо заметил он, будто бы ощутив ее дрожь. — Когда у меня убежала кобыла, я тоже нервничал, но ничего — прошло.

Она покраснела и потянула руку, чтобы освободиться, но тут же поняла, что это напрасная трата времени. Она и так выглядит достаточно нелепо. Ей пришлось довольствоваться лишь тем, что она сумела придать своему голосу шутливый тон, хотя и прозвучал он слегка фальшиво.

— И вовсе нет, мистер Бенедикт. Я не нервничаю. Правда, вы напугали меня, вот и все!

Он не без злорадства скривился.

— Меня тогда едва не хватил удар. Глупо ведь?

Пейдж не ответила. Что она могла сказать? Внутри у нее все кипело, но держалась она спокойно, даже с прохладцей. И это в то время, как ее охватило какое-то странное беспокойство и возбуждение. Словно неслась она куда-то на бешеной скорости. Она украдкой обвела взглядом его плечи и голову, словно бы обозначила контур, тщетно выискивая в нем хоть какое-то сходство с Джоэлем. Неожиданно он повернулся к ней, и Пейдж вздрогнула, смущенная и рассерженная тем, что он подсмотрел, как она пялится на него. Земля под ногами у нее обнаружила вдруг свою предательскую зыбкость, разом утратив присущую ей твердость, — так проявили себя зыбучие пески столкнувшихся противоположностей. Иногда это случалось с нею, и она уже ничего не могла поделать. Однако необходимо быть вежливой с этим человеком, от этого многое зависит, очень многое. Но кое-что уже прояснилось: он не намерен облегчать ей задачу. И все-таки они могут еще поиграть в эту игру — жмурки. Или же отказаться от нее и просто исчезнуть!

Видимо, эти размышления отразились на ее лице, потому что у него появилось вдруг странное выражение, словно бы он от души забавлялся.

— Так идете вы или нет? Я смотрю, вы очень привередливо взвешиваете все «за» и «против».

Горло у нее дернулось, она быстро сглотнула, как если бы все ее смятение собралось в комок.

— Стало быть, мы не улетаем прямо сейчас? Вообще-то все мои вещи остались в офисе.

Он помедлил, поглядев на нее сверху вниз, не наклоняя головы. Этот нехитрый трюк очаровал ее, смутно напомнив Джоэла.

— Дитя мое! — Он нарочно растягивал каждое слово. — Даже чтобы спасти изнывающего от тоски влюбленного, я не намерен срываться куда-то в песчаную бурю.

Она нахмурилась, напряженная, как скрипичная струна.

— Песчаная буря? Но ведь не здесь же? — Глаза ее негодующе сверкнули.

— Именно здесь! — Нет, он точно дразнил ее. Пейдж сжала зубы. — И не так далеко отсюда. Вы не могли не заметить: воздух буквально пропитан электричеством.

Она не решилась ответить ему. Слишком уж явный намек, слишком язвительный взгляд этих зеленых глаз. Она столько готовилась, столько ждала не для того, чтобы здесь пикироваться, хотя как было бы приятно съездить ему по уху, да так, чтобы зубы затрещали. Она вскинула голову, испугавшись такой примитивной реакции: неужели она уже впитала в себя эту странную, дикую красоту? Неужели уже подчиняется ей? Сердце ее забилось сильнее. В таком случае она должна понимать, что происходит. Скорее всего виноват во всем Тай Бенедикт. Мужское его естество, откровенно проступая во всем облике, ее раздражало, а аура непоколебимого высокомерия, должно быть неотделимая от физической его природы, вообще выводила ее из себя. Регресс. Атавизм. Он принадлежал другой эпохе. Той, когда мужчины были всем, а женщины — так, ничем! И Пейдж тоже была бы ничем, если б не восхищение, почтение даже, с которым относились к ней молодые люди ее круга (но вряд ли она это понимала). Выдержав его испытующий взгляд — взгляд уверенного в себе мужчины, она вернула его с таким же нарочитым спокойствием.