Радуга любви - Маргарет Уэй

К ней подбирался первобытный, примитивный страх, глупый, детский ужас перед черной магией — мулкарее. Почувствовав это, она заставила себя улыбнуться. Пейдж всегда была впечатлительной, восприимчивой ко всяким переменам в атмосфере. Полегчает, когда приедет Джоэл. Это может произойти с минуты на минуту, нужно только подождать. Она наклонила голову, не сводя глаз с пустынного горизонта. Пока что единственным, кого она могла видеть, был орел-стервятник, высматривавший с высоты свою добычу.

Кокату в агонии издал пронзительный отчаянный крик, и она не выдержала, закрыла глаза, пытаясь побороть приступ слабости. И с закрытыми глазами перед ней продолжали плясать призраки песчаных бесов — мари эула. Разумнее всего было бы сейчас развернуться и возвратиться домой. Ей не место на этой древней земле, пропитанной легендами, населенной призрачными сонмами богов и полубогов, возникающих на границе сознания. Добрые и злые духи вышли из глубин, чтобы скитаться по голым равнинам и вдохновлять ритуальные церемонии. Как ни странно, край этот действительно обладал магической силой, опасной для человека. Внезапно ей померещился морской пляж: ослепительно прекрасная, кристально чистая вода набегала на девственно белый песок. О, чего бы только она не отдала сейчас, чтобы ощутить на лице соленый, прохладный бриз! Пейдж поежилась от нестерпимого жара и подняла голову к небу. Странно, но ее начал завораживать феерически жутковатый блеск солнца, пробивающийся сквозь пыльную завесу. Впервые до нее явственно дошло, что должны были ощущать первые поселенцы — всепоглощающий страх перед неизвестным. Они тоже не имели ни малейшего представления об этом огромном, выветренном пространстве, иммигранты с туманных британских островов, с их четким представлением о порядке вещей и старомодными привычками. Пионеры приезжали со своими абсурдными здесь козами, овцами, намереваясь основать скотоводческие поселения. Их влекла сюда земляная лихорадка, которая и по сей день утопала в человеческой крови. Теперь души их скитались по этим равнинам, освоенным благодаря их мужеству и страданиям.

Пейдж опустила тяжелую голову на руки, ощущая себя абсолютно чужой и потерянной среди возникавших в ее воображении искателей приключений, напоминавших жутких, фантастических героев. Неподатливую землю, Землю Лежащего Света, где царствовало безжалостное и неотступное солнце, покорить так и не удалось, в борьбе с ней первопроходцы выиграли только свою жизнь. Должно быть, это были отважные люди, и они гордились тем, что сумели выжить в великой запретной пустыне, не знающей границ.

Послышался вдруг отдаленный шум, он постепенно нарастал. Это был самолет, блестящее пятнышко в забитой пылью синеве.

— Джоэл!

Крик вырвался из самых глубин ее сердца. Она обернулась и замахала рукой высокому худощавому мужчине в маленьком здании офиса позади нее. Он помахал в ответ, искренне радуясь улыбке на лице молодой женщины. Не очень-то приятно было сознавать, что она стоит на палящей жаре, но она сама захотела выйти и встречать этот свой самолет из Холмов. Он-то знает, что сегодня нельзя выходить, во всяком случае пока не кончится эта песчаная буря, но она и слушать не хотела. Пусть молодой Бенедикт сам ей это объясняет. Настоящая городская девушка — хрупкая, бледная, нарядная. Интересно, сколько она сможет здесь продержаться?

На взлетной полосе, казалось, сам воздух запрыгал в ожидании показавшегося самолета. Сердце Пейдж выбивало бешеную дробь. Прошло шесть недель с тех пор, как она видела Джоэла в последний раз, потом они переписывались, и месяц назад она получила очаровательное и дружелюбное письмо от его матери с приглашением в Кумбалу.

Орел-стервятник канул вдруг вниз, словно смертоносная стрела, и снова взмыл вверх, зажав в когтях крупную извивающуюся ящерицу. Пейдж закашлялась и достала из сумочки пропитанный одеколоном носовой платок. Набросив его на лицо, она на долю секунды ощутила блаженство, словно набрела на оазис в пустыне. Глаза болели от долгого смотрения на солнце. Она отошла к чахленьким деревцам, отбрасывающим некое подобие тени и лишь усиливающим окружавшую пустоту. Пейдж поймала себя на том, что ее охватила непривычная, не свойственная ей дрожь. К чему бы это? Зачем так волноваться? Джоэл любит ее и хочет, чтобы она была рядом с ним, сама она более чем неравнодушна к нему.

Джоэл Бенедикт, красивый блондин со странно ранимой душой… Мысли о нем не могли заставить ее так нервничать, что же тогда действует на нее подобным образом? Как только она снова услышит его смеющийся, беспечный голос, все станет на свое место, она успокоится. Деревья, сухо перешептываясь между собой и тоже ожидая, подстегивали ее разошедшуюся фантазию.

— Мы деревья! — переговаривались они на своем языке. — Великая Мать Земля породила нас!

Тихий шелест, усиленный ее возбужденным состоянием, казался ей громовым. Может, у нее небольшой солнечный удар? Сощурившись, она посмотрела в небо. Если остальные члены семьи Джоэла похожи на него, то все эти мелкие сомнения, что не хуже пчел роились в ее голове, не имели смысла. Даже если она им не понравится, то они не дадут ей этого понять ради Джоэла. Тем не менее она вдруг ощутила некую пустоту внутри себя, о которой до сих пор просто не имела понятия.

Два дня назад на «прощальной» вечеринке в офисе Пейдж выступала объектом невыносимой зависти, была вознесена на недосягаемую высоту. Еще бы! Она увидит Кумбалу в Бенедиктовых Холмах! Восторг так и переполнял ее. А теперь, за несколько сот миль от этого места, она была потерянной и подавленной! Должно же быть этому какое-то логическое объяснение? Что подумает о ней большой брат Тай? При этой мысли ей представилась безликая голова незнакомого человека. Она чувствовала, что его мнение для Джоэла будет даже важнее, чем мнение матери. Тонкости подсознания! Рано или поздно все точки над i будут расставлены. Судя по письму Сони Бенедикт, она сердечная и добрая женщина. Ее дочь предположительно может оказаться женским вариантом Джоэла. Но вот сводный брат Тайрон… На мгновение ей представился мрачный индивидуалист с тяжелой нижней челюстью, плотно сжатыми губами, сознающий груз ответственности, лежащий на его плечах, человек с железной самодисциплиной. Рядом с подобной личностью она будет выглядеть мелкой, назойливой птицей.

Пора сказать себе правду: просто-напросто она боялась Тая Бенедикта. Боялась и предчувствовала недоброе. Он зримо предстал перед ее мысленным взором таким же грозным, таким же пугающим, как эта безжалостная земля, с которой он так тесно связан. С краткой, безмолвной молитвой наблюдала она за тем, как маленький самолетик накренился и пошел на посадку, приближаясь к запыленной полосе. Кремовый, с бронзовыми бороздками, он плавно снижался в безветренном жаре, пока наконец шасси не коснулось земли. Двигатели замерли. Загорелая рука открыла люк.

Несказанное облегчение вдруг охватило ее. Она встрепенулась — тоненькая светящаяся фигурка. Волосы вспыхнули на солнце, легкая полосатая юбка обвилась вокруг ног. Сердце учащенно забилось при виде высокой гибкой фигуры, что плыла сквозь озеро миража.

— Джоэл! Куда ты завез меня? — Она метнулась к нему и вцепилась в его руки.

— Это же ясно… совсем не в то место!