Принцесса Конде - Жаклин Санд

– И сторону королевы, разумеется?

– Разумеется.

– Похоже, милейший Нуайе считает, что он самый ловкий интриган при дворе! – Странно было видеть на кротком лице Андре де Линя презрительную гримаску. – Ладно. Учтем это и пойдем дальше. Шавиньи?

– О, этот целиком и полностью на стороне нового первого министра! Как раньше он слепо служил Ришелье, так теперь будет служить и Мазарини.

– Джулио Мазарини… – теперь лицо Андре было задумчивым. – Он стал кардиналом два года назад. Крестный отец дофина. Папский дипломат не из худших. Ришелье сам назначил его своим преемником, не так ли?

– Именно так. Поначалу, когда он только приехал сюда, выглядел довольно жалко. Ни связей, ни денег. Зато много гонора и амбиций. Видите ли, поговаривают, что он вернулся во Францию лишь потому, что питает нежные чувства к Анне Австрийской.

– Вот как? – брови Андре резко взлетели вверх. – И что из того?

– Пожалуй, ничего, кроме того, что Анна не питает к нему неприязни, которую заслужил у нее Ришелье. Итальянец галантен, прекрасно воспитан и чертовски хорош собой. Кое-кто поговаривает, что Джулио уже успел стать любовником королевы, но доказательств этому нет. Мне кажется, что у него есть нечто общее с покойным герцогом Бэкингемом. Хотя внешне – ничего похожего. Пока что он осматривается и ведет себя крайне осторожно. Пытается быть милым и любезным со всеми. Что будет дальше – посмотрим.

– Не люблю итальянцев! – пожал плечами Андре. – Полагаю, что и вы разделяете мои чувства.

– Вполне! – кивнул барон. – Что еще вы хотели знать, сударь?

– Какие другие фигуры могут быть в игре? – Де Линь встал и подошел к окну.

Барон довольно долго думал.

– Гастон Орлеанский. Пешка, но с характером. Им можно вертеть как заблагорассудится. Но сейчас он является одной из ключевых фигур. Шутка ли – после стольких лет все же иметь надежду урвать кусочек реальной, а не мифической власти! Принц Конде, который просто ненасытен в своем стремлении стать влиятельным вельможей, и его детки. Герцог Энгиенский – молод, честолюбив и талантлив, хотя отличается совершенно невозможным характером. Кстати, на него имеет большое влияние его дорогая старшая сестричка Анна-Женевьева. Не менее амбициозная особа. Ее, знаете ли, выдали замуж за герцога де Лонгвиля.

– Принцесса Шарлотта решила, что отличной партией для ее дочери будет человек, который ухаживал за ней самой во времена Генриха Четвертого? – Андре, при всем своем самообладании, не смог сдержать смешок.

– Вот именно! – Барон тоже хохотнул. – Старый болван еще что-то строит из себя и лезет в придворные интриги. Кроме того, он открыто ухаживает за госпожой де Монбазон. Выглядит как расфуфыренный петух, сочиняет ей мадригалы и все такое прочее. Лучше бы обратил внимание на молодую супругу. Хорошеньких женщин нельзя надолго оставлять без внимания, а госпожа де Лонгвиль даже не хорошенькая – она ослепительная красавица, как и ее мать в молодости. Глядя на нее, даже представить невозможно, что герцог Энгиенский, которому природа дала мало красоты, – ее родной брат… Словом, вся эта нежная семейка – отец, мать, брат, сестра, Лонгвиль, еще один братец, принц Конти – представляет собою довольно любопытный материал для наблюдений и выводов. Они все наверняка будут драться за увеличение собственного влияния.

– Кто еще?

– Стоит предположить, что едва король умрет, королева попытается вернуть ко двору всех, кто так или иначе был ей верен и пострадал из-за этой верности. Первым номером могу назвать Мари де Шеврез, которую мы уже упоминали. Вторым номером пойдет герцог Вандом и два его сынка. Наверняка Анна выпросит смягчение наказания, а то и полное прощение герцогам Эльбефу и Бельгарду, графу Шатонефу, Вотье… Короче говоря, список получается довольно длинным и пестрым.

Андре слушал, не задавая ни единого вопроса. Картинка в самом деле была презабавная. Никто открыто не шел в атаку, но все вербовали себе союзников на будущее. К тому же он имел лишь весьма смутное представление о некоторых людях, упомянутых бароном. Слишком давно шевалье не был во Франции. За это время успели умереть почти все, кто был сподвижниками Генриха Четвертого, ушли в иной мир отец Жозеф и Ришелье. Похоже, что слухи о неважном здоровье короля, периодически доходившие до Испании, тоже полностью соответствовали истине. А чего стоила новость о нежных чувствах, которые якобы испытывал новый первый министр по отношению к королеве? Во всем этом нужно было как следует разобраться.

– В письме содержится просьба оказать вам содействие, – барон вертел в руках вскрытое послание. – Может быть, вы поясните мне, какое именно? Помочь вам устроиться на первое время? Одолжить денег? Снабдить чем-нибудь, кроме информации?

– Пожалуй, третье! – после недолгого раздумья заявил Андре. – Крыша над головой у меня пока есть. Деньги… деньги не были бы лишними, но я надеюсь на то, что получу их из другого источника. Понимаете ли, меня никто здесь не знает, и я не имею никакого доступа к людям, которые могли бы помочь мне получить место. Все же я не светский человек, я священник, и у меня есть рекомендательные письма к парижскому архиепископу.

– Вам непременно нужно устроиться рядом с Парижем? – барон бросил на своего гостя долгий пытливый взгляд. Андре утвердительно кивнул.

– Что ж… я постараюсь помочь вам, хотя не представляю пока, как именно. Должности в парижских аббатствах обычно передаются по наследству, или покупаются за немалые деньги, или даруются за особые заслуги перед Церковью.

– Помимо семинарии я окончил еще университет Алькала. Тот же самый, что и кардинал Мазарини в свое время. Правда, не думаю, что это имеет какое-то значение, – совершенно будничным тоном проговорил Андре. – Мне нужна должность. Любая церковная должность, даже самая незначительная, но в Париже. Если не в самом Париже, то не дальше, чем на пять лье от столицы. Любой ценой. Платить будет орден.

– Ах, орден! – Барон понимающе воздел глаза к потолку. – Другое дело, сударь. Сами понимаете, есть наши личные интересы и есть интересы Бога. Подумаем, что можно сделать. Вы-то священник, но я – человек светский. У меня мало знакомых среди духовенства. К тому же самая незначительная должность не устроит ни вас, ни тех, кто будет за вас поручаться. Человек, имеющий столь блестящее образование и к тому же не новичок в ордене, не может довольствоваться малым.

– Обет, принесенный мной, говорит, что я не должен гордиться ничем, – тихо проговорил Андре. – Следовательно, я буду рад всему.

Барон еще раз кинул на своего гостя внимательный взгляд. Андре сидел, опустив глаза, и машинально теребил четки, висевшие у него на поясе.

– Я могу познакомить вас с аббатом Жераром Лепином, – медленно, очень четко произнося каждое слово, промолвил барон.

– Кто это? – Андре не без усилия вынырнул из состояния глубокой задумчивости.

– Это викарий аббатства в Нуази. Небольшая деревушка не так далеко от Парижа. Те самые пять-шесть лье, которые вы поставили как непременное условие. Одна из резиденций парижского епископа, если вам угодно знать. При аббатстве – одна из наших коллегий, так что вас примут весьма благосклонно. Кроме того, преподобный отец Жерар выполняет обязанности духовника некой герцогини де Лонгвиль. Он, правда, уже пожилой человек, но…