Детский сад для чайлдфри - Алёна Цветкова

— И, поверьте, — меня тоже перекосило после этих слов, — я не желаю этого видеть. Не знаю, что на меня нашло, но я рада, что теперь все в порядке. Никаких детей, гелла Изера, в этом доме больше не будет.

Экономка мне не поверила, но покорно склонила голову. А вот это она зря.

— Я могу съездить в контору по найму завтра утром, — ответила она.

— Завтра? — нахмурилась я. Ждать до завтра мне совсем не хотелось, а потому решила, что съезжу сама. Чем быстрее мой красивый и роскошный дом приведут в порядок, тем приятнее будет моя жизнь. — Тогда я съезжу сама. Прямо сейчас.

— Хорошо, — кивнула старуха. На ее губах впервые появилось подобие улыбки. — Я прикажу кучеру приготовить двуколку. И принесу вашу чековую книжку.

Она изобразила поклон и не спеша потопала прочь.

— Иська! — Заорала я на весь дом, — мне нужно переодеться!

— Лесса Феклалия, — настырная старуха остановилась и, повернувшись ко мне, недовольно поморщилась, — вам не нужно орать, как торговка на рынке. В каждой комнате есть колокольчик для вызова прислуги. — Она подошла к стене и дернула за веревочку.

Дверь не открылась, но где-то за стеной звонко заголосил колокольчик. Ну, надо же! Кто бы знал. Но я сделала вид, что мнение старой зануды меня не интересует. А ору я не потому, что не знала про колокольчики, а потому, что мне нравится орать.

Иська снова упаковала меня в пыточные одежды. Я выползла из спальни, как гусеница, растянутая на проволочке. Гелла Изера, обрадованная моим энтузиазмом в наведении чистоты в доме, уже приказала приготовить двуколку. И во дворе меня ждал конный экипаж. Я боялась, что это будет что-то страшное, но коляска оказалась точно такой же, как в парках на гуляньях.

От двери до экипажа вели два пролета мраморных ступенек широкой лестницы с балюстрадой. По бокам у входной двери стояли львы, внимательно и спокойно наблюдающих за теми, кто входил в дом.

Им тоже досталось от мелких вандалов. У одного дети отломили кончик хвоста, а другому криво обвели грязью глаза и нос. И теперь несчастный лев презрительно прищурил правый глаз, а левым смотрел на мир удивленно. Белые бока статуй были испачканы следами детских ног. Я вздохнула, и начала спускаться, считая ступени, чтобы успокоиться и не взорваться. Дети — это хаос и вечный бардак! Дети — это ад и армагедон в одном флаконе! Как лесса Феклалия могла додуматься притащить беспризорных детей, не знающих ни правил поведения, ни порядка в свой дом? Я не понимаю!

На лестнице оказалось ровно пятьдесят две ступени. Слишком мало, чтобы успокоиться. И если бы не пыточный костюм, я бы сбегала туда-сюда еще пару раз.

Кучер невозмутимо сидел на козлах и даже не повернул головы в мою сторону. Я взглянул на высокий порожек коляски. Мысленно прикинула, как буду залезать наверх в тугих одеждах, и поняла: это невозможно! Мне нужна помощь. И неясно, почему кучер мне не помогает? Он же должен! В конце-концов, я ему деньги плачу!

— Эй, ты! — возмутилась я, — ну-ка, встань и помоги мне залезть в коляску! — Кучер не шелохнулся, и я повторила громче… а вдруг он глухой? — Эй, ты! Кучер?!

Он вздрогнул и медленно повернулся ко мне.

— Лесса Фекалия? — удивленно спросил он, — вы разговариваете со мной?

— Нет! С тенью отца Гамлета! — гаркнула я возмущенно. Я бы и руки в бока снова уперла, только они не сгибались. Ненавижу королеву с ее ручками-тростиночками. — Конечно с тобой! Не с лошадью же! Слезай и помоги мне. Тут слишком высоко.

Кучер сполз с козел, и бочком-бочком подошел ко мне, протянул руку, нажал на какую-то закорючку и передо мной развернулась лесенка из двух ступенек.

— Прошу вас, — поклонился кучер. Кажется он счел меня самодурой… Ну, то есть самодуркой. Так тоже звучит не очень.

Кряхтя и махая деревянными несгибающимися руками, я залезла в высокую коляску. Не представляю, как это можно сделать красиво и элегантно. Я готова была вползать на четвереньках, если бы корсет не мешал согнуться.

Кое-как усевшись на обитый красным бархатом сиденье приказала вернувшемуся на свое место кучеру.

— Отвези меня в контору по найму прислуги.

Кучер молча кивнул и, взмахнув вожжами, отправил лошадь в путь.

Мой дом, построенный из светлого камня, располагался в глубине большого, ухоженного сада. У парадного входа когда-то обильно цвели розы в роскошных клумбах, обрамленных диким камнем. Сейчас же кусты были переломаны, а клумбы вытоптаны мелкими дьяволятами.

К воротам вела широкая тенистая аллея из неизвестных мне деревьев. Я не ботаник, но в своей средней полосе России таких я точно не видела. Слишком высокие и раскидистые, а листья необычной формы… почти как у клена, только мельче и не такие разлапистые. На аллее, к счастью, следов пребывания детей не было видно, и я начала успокаиваться, рассматривая кружево переплетенных ветвей надо мной.

Лошадь мерно постукивала подковами, двуколка слегка покачивалась и тихо поскрипывала. Ветра почти не ощущалось, хотя где-то там, высоко шелестели и гнулись ветки потревоженные его порывами.

Судя по всему в этом мире наступала осень. Некоторые листья пожелтели и упали на дорожку, украшая серое каменное покрытие яркими кляксами. Вкусно пахло грибами. Захотелось взять корзиночку и пройтись между деревьями в поиске добычи.

В конце аллеи перед высокими, кованными воротами, стоял небольшой домик-сторожка. Увидев нас, оттуда выскочил мужичок и заспешил к воротам.

— Лесса Феклалия, — причитал он, будто бы разговаривая сам с собой, — как же хорошо, что вы всю шелупонь отвадили. Я теперича ворота на засов запер, никто чужой больше к вам в имение не залезет…

Я окинула взглядом ограду. Точно не залезет. Забор тоже был кованный, высокий. Такой просто так не перелезть, да еще сверху острые пики, чтоб отвадить желающих лазить где ни попадя.

Пока привратник возился с засовом, мы терпеливо ждали. Наконец тяжелый засов был отодвинут, и мужичок, распахнул перед нами створки ворот, выпуская нас из имения. Когда мы проезжали, он улыбался мне и беспрерывно кланялся, сминая в руках головной убор, похожий на кепку без козырька.

Мы не спеша выехали за ворота. Имение, вероятно, располагалось за городом, потому что вокруг рос привычный мне смешанный лес. Не густой, чистый и светлый. Скорее всего за ним тоже присматривал садовник. Или специально нанятый лесник.

Дорога вильнула, мы объезжали небольшой, но глубокий овражек. Внезапно из-за поворота, пугая лошадей, выскочил всадник. Увидев нас он резко затормозил, натягивая вожжи, и остановился перед нами. Объехать нас у не не получилось бы, дорога была слишком узкой. Но он вроде бы и не собирался это делать. Привстав в стременах, мужчина склонил голову и спросил:

— Лесса Феклалия? — Я кивнула, с дежурной улыбкой рассматривая его.

Симпатичный. Сразу видно не прислуга. Смотрит прямо, не пряча глаза. И одет очень хорошо. Темный сюртук с длинными фалдами. Я бы назвала его фраком, но ведь во фраке не ездят верхом, а ходят на бал? Или ездят? Вроде бы раньше его как раз и придумали для того, чтобы садиться на лошадь. Темный жилет, белоснежная рубашка с высоким воротником, замысловато повязанный галстук, светлые брюки, черные короткие сапоги со шпорами и на голове шляпа, похожая на котелок.