Женщина с зонтиком и перспективами - Валентина Седлова

Когда все окончательно собрались, налили себе кто чаю, кто кофе, пришла пора производственной планерки. Может у кого-то планерка и занимает пять минут, но у нас — это стержень творческого процесса, поэтому может длиться и несколько часов, и несколько дней, если придется. В остальное время мы сидим за своими компьютерами и расписываем то, о чем удалось договориться на планерке. В общем, сейчас сами все поймете.

Как всегда, первой слово взяла Тамара. Впрочем, «взяла» — неверное слово. Посмотрела бы я на того, кто попытался Тамаре этого самого «слова» не дать.

— Дети! — начала она негромко, но внятно. Мы все сразу притихли и напустили на лица самые серьезные выражения из тех, на какие были способны. — Я говорила вам об этом неоднократно, и напоминаю снова: краткость — сестра таланта, но мачеха гонорара. Для тормозов, если таковые в данном коллективе вдруг обнаружатся, поясняю: не лениться, сцены прописывать полностью со всеми нюансами, чтоб диалогисты не ломали голову, чего мы от них хотим! Не стану называть имя автора, думаю, он и сам себя узнает, но мимо этого перла я пройти не смогла. Как вам? «Старая карга хочет любви, молодой ее посылает, но не до ругани». Вся сцена — одно предложение! Гениально!

Мы дружно заржали. Назвать главную героиню старой каргой — это, конечно, сильно, хотя актрису на ее роль подобрали симпатичную, и она куда как красивее, на мой взгляд, чем та, что играет Милу. А вот «посылает не до ругани» — это шедевр. Интересно, кто сподобился? Я принялась стрелять глазами. Автор обнаружился моментально. Анджей! Его художества, как пить дать! Делает вид, что смеется со всеми, а морда кривая-кривая. Ну-ну, сейчас Тамара с тебя такую филигранную стружку снимет, долго помнить будешь!

— Что имел в виду автор в этой сцене? То, что Ирина просит Романа побыть с ней и поговорить, успокоить, утешить? Или то, что она тянет его в постель, а Роман из всех сил отбивается, ссылаясь на плохое самочувствие, усталость и прочие факторы? Какой любви хочет Ирина? «Посылает не до ругани» — приведите пример столь тонко построенной в психологическом смысле фразы? То есть так посылает, что она не обижается? Или все же не посылает? Или она уже настолько вымотана, что ей просто не хочется с ним спорить? Что именно хотел сказать автор? Что касается меня, то я считаю, это самый настоящий брак, и надеюсь, что больше такого от вас не увижу. То, что худо-бедно годится для посерийника[2], уже недостаточно для поэпизодника. Поймите, мы все здесь в одной лодке и постоянно переделывать за вами никто ничего не будет. Одно дело вносить косметические правки, и совсем другое — переписывать сценарий с чистого листа. Поймите: мне поощрять подобного халтурщика — себе дороже. Легче найти нового автора или самой писать. Поэтому последнее китайское предупреждение. Эту серию я, так и быть, исправила, но это в последний раз!

Пока Тамара говорила, я исподтишка наблюдала за Анджеем. Зубы стиснуты, желваки по щекам гуляют. Так тебе и надо, гусь! В общем, «у соседа лошадь сдохла, пустячок, а приятно»!

После разноса Анджея настроение мое резко улучшилась, и я уже веселее стала глядеть на жизнь и собственные проблемы. С Толиком и сегодня могу разобраться, да и Темке давно пора какую-нибудь каверзу устроить. Просто так, чтоб было, а то слишком зазнаваться начал. Меж тем Тамара перешла к основному пункту повестки дня.

— Что касается наших баранов. Признание Романа — это, конечно, сильный ход, и начальство это оценило. Но призвало не зарываться. То есть, мы должны любой ценой не допустить, чтобы это признание состоялось. Если он скажет Ирине, что сделал ребенка ее дочери, то она их обоих выгонит, на чем наша история и будет закончена.

— А может, он все-таки расскажет? А мы сделаем так, чтобы она его не выгнала!

— Лета, нам заказано сто серий фильма, а не двадцать восемь. Дальше продолжать?

— Нет, не надо.

— Надо придумать что-то, что в самый последний момент помешает Роману расколоться. Но что? Может, припрется Родион со своими разоблачениями?

— Что в лоб, что по лбу! Сколько раз повторять: Ирина не должна знать, что ее дочь беременна, да к тому же от ее мужа! И эта информация не должна дойти до нее ни от Романа, ни от Родиона. Им обоим придется заткнуться, и по каким-то веским причинам, которые мы тоже должны придумать. Другие предложения!

— Ирина не даст Роману говорить и затащит его в постель. Так сказать: вернулся муж из командировки и жена устроила ему сцену верности.

— Неубедительно. Вилами по воде писано. Они что, по-твоему, целыми днями в постели торчат? А как насчет пообщаться на отвлеченные от секса темы?

— Раз им так надо поговорить, то что, если Ирина опередит Романа и выступит с каким-нибудь встречным признанием?

— Неплохо! Но что именно она может ему сказать, что он резко передумает во всем ей признаваться?

— Ну, что он — первая и последняя любовь ее жизни…

— Неубедительно. Она ему уже надоела хуже горькой редьки. Такое признание вызовет у Романа раздражение, не более. И спровоцирует ответное признание относительно Милы. Не проходит. Следующий!

— Ирина может сказать ему, что она больна, серьезно больна. И без его помощи она не сможет нормально пройти курс лечения и выздороветь, что она очень рассчитывает на Романа.

— Уже лучше. Но здесь есть одна маленькая заминка. Если она действительно больна, то придется вводить врача, придумывать дикие диагнозы и прочее. И при всем при том не забывайте: Ирина — бизнес-вумен. Она трудоголик и пашет за троих. Если она серьезно заболеет, то в момент потеряет свой бизнес.

— Вот пускай и теряет, тогда если Роман ее бросит, то будет выглядеть последним мерзавцем!

— Последним мерзавцем он будет выглядеть, если бросит беременную Милу на произвол судьбы, и пока у нас нет ни одной полноценной идеи, почему он все-таки выбирает Ирину, а не Милу, которую по сюжету сильно любит. Думайте, господа сценаристы, думайте!

— Если я правильно понял, то идеальным вариантом было бы, чтобы Ирина одновременно была и больна, и не больна.

— Поясни?

— Ну, все к ней относились, как к больной, а на самом деле она бы была здорова.

— И к чему ты гнешь? Хочешь, чтобы она притворилась перед Романом больной? И на хрена ей это надо?

— Ну, проверить его, почувствовать на себе его заботу…

— Чушь собачья!

— Подождите, а что если она не притворяется, и вправду здорова, но относиться к ней отныне надо бережно и ласково? Что, если Ирина — беременна?

В комнате повисло молчание. Недолгое, секунд на пять. Потом все взорвались криками и предложениями:

— Тогда от него одновременно будут беременны сразу двое: мать и дочь! Вот это поворот сюжета!

— Хрен он теперь от нее денется, если так помешан на детях, как это декларирует! Как только он услышит от Ирины про беременность, тут же язык проглотит!