Пятая колонна. Рассказы - Эрнест Миллер Хемингуэй

В дверь стучат. Входит солдат в мундире Интернациональной бригады и отдает честь по всей форме. Это видный смуглый молодой человек лет двадцати трех.

Филип. Салют, товарищ. Входи.

Солдат. Меня прислали из бригады. Велели явиться в сто тринадцатый номер.

Филип. Я сменил номер. Приказ при себе?

Солдат. Его отдали в устной форме.

Филип берет телефонную трубку. Диктует номер.

Филип. Ochenta – dos zero uno cinco[21]. Алло, Пикша? Нет? Дайте Пикшу. Это Хек. Да, Хек. Хорошо. Пикша? (Повернувшись к Солдату.) Товарищ, как ваша фамилия?

Солдат. Уилкинсон.

Филип. Алло, Пикша, вы посылали товарища Уилкинсона в рыбную лавку? Понял. Большое спасибо. Салют. (Повесив трубку, оборачивается к Солдату и протягивает ему руку.) Рад тебя видеть, товарищ. Чем могу помочь?

Солдат. Ожидаю ваших распоряжений.

Филип. А-а. (Похоже, что его мучит какая-то мысль.) Вам сколько лет, товарищ?

Солдат. Двадцать.

Филип. Успели хоть повеселиться?

Солдат. Я здесь не для этого.

Филип. А! Ну, конечно. Я просто спросил.

Некоторое время Филип молчит. Потом отбрасывает сомнения и говорит уже по-военному четко.

Должен сразу предупредить. Вам придется разыграть представление, во время которого для пущего авторитета вы будете при оружии. Но применять его запрещается при любых обстоятельствах. При любых. Вам понятно?

Солдат. Даже для самообороны?

Филип. При любых обстоятельствах.

Солдат. Ясно. Что я должен делать?

Филип. Спуститесь вниз и пройдитесь немного. Потом возвращайтесь сюда и зарегистрируйте номер на свое имя. Когда все будет исполнено, дайте мне знать, в каком вы номере, и ждите дальнейших указаний. Сегодня вы просидите там почти целый день. (После минутного колебания). Гуляйте не торопясь. Можете выпить кружку пива. В «Агвиларе» сегодня пиво дают.

Солдат Уилкинсон. Я не пью, товарищ.

Филип. Это правильно. Превосходно. Мы, старая гвардия, заражены пороками, словно проказой; и лечиться от них, пожалуй, уже поздновато. Но вы – достойный пример для таких, как мы. Можете выполнять.

Солдат Уилкинсон. Слушаюсь, товарищ.

Отдает честь и удаляется.

Филип (после его ухода). Какая жалость. Эх, какая жалость!

Звонит телефон.

Да? Это я, все правильно. Нет. Мне очень жаль. Перезвони позже. (Вешает трубку. Телефон звонит еще раз.) Ну, слушаю. Да. Я страшно раскаиваюсь. Ужас, да. Обязательно. Но не сейчас. (Вешает трубку. Телефон звонит снова.) Ну, слушаю. Я же сказал, что раскаиваюсь. Давай чуть позже, а? Нет? Ладно. Иди сюда, и покончим с этим.

Стук в дверь.

Входи уже.

Входит Престон. У него повязка над глазом и очень помятый вид.

Слушай, мне очень жаль.

Престон. А толку от твоих сожалений? Ты вел себя, как свинья.

Филип. Точно. Теперь-то что делать? (Ровным, невозмутимым голосом.) Я уже извинился.

Престон. Для начала хотя бы сними мой халат и тапки.

Филип (снимает). Как скажешь. (Отдает вещи Престону.) (Печально.) Может, продашь мне халат, а? Ткань очень приятная.

Престон. Нет. А теперь – вон из моего номера.

Филип. Ну что ты опять начинаешь?

Престон. Если не уберешься, я позвоню и скажу, чтобы тебя отсюда выставили.

Филип. А, ну тогда звони.

Престон звонит. Филип идет в ванную. Слышен плеск воды. Раздается стук в дверь, входит Управляющий.

Управляющий. Ничего в порядке?

Престон. Я требую, чтобы вы позвали полицию и выставили этого человека из моего номера.

Управляющий. Мистер Престон… Горничная уже укладывает ваши пожитки. Вам придется хорошо в сто четырнадцатом. Мистер Престон, вы же умный человек, зачем нам в отеле полиция? Она ведь приедет, и что начнется? Кому тут стоят эти банки сгущенки? Кому тут стоит эта солонина? Кому тут в отеле такие запасы кофе? Это к чему шкаф набили сахаром? Кому тут целых три бутылки виски? Что тут вообще происходит? Мистер Престон, полицию в частные дела лучше не впутывать. Взываю к вашему рассудку, мистер Престон.

Филип (из ванной). А это кому тут лежат аж три куска мыла?

Управляющий. Вот видите, мистер Престон? В частных делах казенные власти вечно что-то не так оценят. Есть же закон против имения всего этого. Даже строгий запрет против накопления. В полиции возникнет недопонимание.

Филип (из ванной). А это еще кому три флакона с одеколоном?

Управляющий. Нет, ну вы видите, мистер Престон? При всей моей доброй воле я не могу ввязывать полицию.

Престон. Ой, да идите вы… к черту, оба. Ладно, пусть мои вещи несут в сто четырнадцатый. Ты – гнусный невежа, Роулингс. Попомни мои слова!

Филип (из ванной). А это еще чьи четыре тюбика крема для бритья?

Управляющий. Мистер Престон… Четыре тюбика? Мистер Престон!

Престон. Вы только и можете, что еду выклянчивать. Сколько я вам ее надавал за это время… Пакуйте вещи, и пусть их перенесут.

Управляющий. Очень хорошо, мистер Престон, только одно. Когда я, помимо всей моей доброй воли, возбуждал просьбу о пище, имея в виду исключительно преизбыток оной…

Филип (из ванной, давясь от смеха). Что-что?

Управляющий. Объясняю мистеру Престону, что мои просьбы касались только бесполезных избытков, и то лишь по причине семерых человек в одной семье. Послушайте, мистер Престон, моя теща – эта непозволительная роскошь – у нее в голове теперь всего один зуб. Понимаете? Только один. Она ест им все, что дадут, причем с удовольствием. А когда он выпадет, я должен буду купить ей полный боекомплект вставных зубов – и верхних, и нижних, годный для пережевывания более сложных вещей. И бифштексов, и отбивных, и – как вы это называете? – лососемги. Вот каждый вечер, ей-ей, мистер Престон, я спрашиваю: ну что, старая, как зуб? Вот каждый вечер задумываюсь: если он выпадет, нам-то куда деваться? Будет у нее полный набор, и сверху, и снизу – так это в Мадриде и лошадей для армии не останется. Ох и скажу я вам, мистер Престон, вы таких, как она, никогда не встречали. Недопустимая роскошь. Скажите, мистер Престон, в состоянии ли вы уделить одну баночку чего угодно, которая бы у вас излишествует?

Престон. У Роулингса выпрашивайте. Вы с ним приятели.

Филип (выходит из ванной). А у меня, camarada Собиратель марок, как раз излишествует целая банка с отварной солониной.

Управляющий. О, мистер Филип! У вас душа больше моего отеля.

Престон. И в два раза грязнее.

Уходит.

Филип. Он какой-то озлобленный.

Управляющий. Вы забрали себе молодую леди. Его взбесило. Наполнило, как это правильно, ревнивостью.

Филип. В яблочко. Он от своей ревнивости скоро лопнет. Вчера думал: выбью из него эту дурь хоть немного. Нет, бесполезно.

Управляющий. Слушайте, мистер Филип. Вы мне одно скажите. Сколько еще держаться войне?

Филип. Боюсь, что долго.

Управляющий. Мистер Филип, я не могу выносить, когда вы так говорите. Теперь уже год. Не шутите, пожалуйста.

Филип. Да не волнуйся об этом. Ты, главное, сам держись.

Управляющий. Вы тоже держитесь, и осторожнее. Я все знаю. Не думайте, будто не знаю.

Филип. Лучше знай поменьше. Старый добрый роток – на замок, уговор? Глядишь, и сработаемся.

Управляющий. Но вы осторожнее, мистер Филип.

Филип. Да я-то держусь, все в порядке. Выпьем? (Наливает шотландского виски, разбавляет водой.)

Управляющий. Никогда не