Дети и эти - Григорий Остер

— А ты, оказывается, не так прост. Жулика обманул. Хитёр. Молодчага.

Папа одной девочки возвращался с работы мимо старой песочницы, в которой сидела малышня со своими совочками. Малыши заметили папу, окликнули:

— Эй, взрослый, иди сюда.

Папа хотел притвориться, будто не слышит, но самый крупный, круглоголовый малыш, сказал:

— Ха-ха. Струсил. Как девчонка.

Папа вернулся. Подошёл.

— Хочешь совочком в лоб? — поинтересовался круглоголовый.

— Нет, — ответил папа, — не хочу.

Малышня засмеялась.

— С работы идёшь? — спросили папу. — Да.

— Зарплату несёшь?

— Сегодня, — честно сказал папа, — не давали.

— А ну выверни карманы, докажи.

— Не выверну.

— Конечно, не вывернешь, потому что врёшь.

— Не вру, — обиделся папа и вывернул карманы, доказал свою честность.

Из одного выпала конфета. Утром, когда папа уходил на работу, её заботливо положила туда девочка.

— Ещё конфеты есть? — спросил круглоголовый.

— Нет, — честно сказал папа. — Вот, карманы вывернуты.

— А дома?

— Дома есть. В буфете. В вазочке лежат.

Круглоголовый малыш дожевал папину конфету, подмигнул незаметно остальным:

— Помните, когда у меня дома конфеты были, я взял без спроса, вынес во двор, друзей угостил.

— Да, да, — подтвердили остальные, — ты смелый.

— А тебе, — глянул на папу круглоголовый, — слабо взять без спроса, нам вынести? Забоишься?

Папа промолчал.

— Слабо! Сразу видно, что ему слабо, — презрительно протянул другой малыш, не такой круглоголовый.

— Ничего не слабо, — тихо сказал папа. — Захочу и возьму. Вынесу.

— Ну, неси.

Папа пошёл домой. Открыл буфет, стал перекладывать конфеты из вазочки в карман.

— Папа, что ты делаешь? — удивилась девочка, входя в комнату.

— Конфет хочу. А что, нельзя?

— Пожалуйста. Ешь на здоровье. В карман зачем?

— На потом.

Папа набрал в карманы конфет, спустился к песочнице.

— Ты глянь, принёс! — удивились малыши и похвалили папу за смелость.

— Значит, ты не трус? — спросил круглоголовый.

— Нет. Да. Не трус. Я смелый, — похвастался папа.

— А если мы тебе пистолет дадим, — усмехнулся другой, не такой круглоголовый, — не струсишь вон тех бабушек на скамейке облить? Из водяного пистолета?

Папа посмотрел на скамейку. Ему не хотелось обливать бабушек, но ещё больше папе не хотелось считаться трусом.

— Да ты не робей, — ткнул папу совочком круглоголовый, — бабушки сами просили. Жарко, говорят, облейте нас, дети, водой.

— Из пистолета, — добавил другой, не такой круглоголовый. И хихикнул.

— Давайте. Оболью, — решительно сказал папа.

Папе дали пистолет. Он пошёл к скамейке. Наставил пистолет на бабушек. Прицелился. Выстрелил, пустил струю веером. По бабушкам. Бабушки всполошились. Заголосили. Одна, та, что была моложе, ухитрилась закрыться газетой. Остальные мокли так, без газет.

Вдруг рядом с папой затормозили сразу несколько велосипедов. Папу схватили за руки. Отобрали водяной пистолет.

— Это что такое? — закричали третьеклассники, внуки бабушек. — Хулиганство! Позор!

— Я его знаю, — обрадовался один бабушкин внук. — Он нашей одноклассницы папа. Давайте его к ней отведём, расскажем, чем он тут занимается.

Папа хотел объяснить, что бабушки сами просили, нет обернулся, увидел пустую песочницу и промолчал. Понял, что его обманули. Бросили одного.

На следующий день был выходной. Папе не надо было идти на работу.

В этот день девочка обещала папе сюрприз, сказала, что они вдвоём пойдут в одно восхитительное место. Но они никуда не пошли. Папа сидел дома наказанный. Смотрел в окно на веселящуюся в песочнице малышню и думал, что теперь, возвращаясь с работы, будет ходить домой другой дорогой.

Одни дети, мальчик и девочка, неустанно заботились о своём папе, часто старались ему хоть чем-нибудь помочь. Папа кричал, вырывался, пробовал куда-нибудь убежать, но дети всё равно догоняли и помогали.

— Я хочу сам. Дайте, я сам сделаю, — умолял папа.

— У тебя не получится, — говорил мальчик.

— Вот научишься, — добавляла девочка, — тогда пожалуйста.

— А сейчас давай вместе, — предлагали дети и всё делали сами. Без папы. Вместо него.

Хочет папа маму обрадовать, её любимые цветы в горшочках на окошке полить, возьмёт лейку и, нечаянно, прольёт одну капельку на подоконник. Девочка тут же подбежит с тряпкой, капельку вытрет, лейку отнимет, все горшочки сама польёт.

Собирается папа на работу, сидит в прихожей на маленькой скамеечке, пыхтит, туфли зашнуровывает. А шнурки путаются, не сразу в дырочки лезут. Только-только начинает получаться, а мальчик уже туг как тут: присел на корточки, быстро-быстро обе туфли зашнуровал.

Папа работал председателем совета директоров одной крупной фирмы. Фирма занималась выращиванием разноцветных тюльпанов и роз. Когда тюльпаны и розы вырастали, фирма отправляла их в цветочные магазины, чтобы покупатели могли приобрести красивый букет. Себе или в подарок.

Составит папа какой-нибудь приказ, распоряжение подчинённым сотрудникам фирмы, например, чтоб они луковицы тюльпанов в Голландии купили, а мальчик говорит:

— Дай-ка я посмотрю твой приказ. Нет. Такой приказ никуда не годится. Луковицы надо не в Голландии покупать, а на базаре у одной бабушки. Давай вместе другой приказ напишем.

Сядут мальчик с девочкой, папин приказ перечеркнут, напишут свой, новый, и велят папе подписываться.

— Не буду подписываться. Это не я писал.

— Какая разница? Мы же твои дети. Немножко тебе помогли. Ты же не хочешь, чтобы из-за твоих необдуманных приказов вся фирма разорилась и большинство сотрудников оказались безработными. Они тебя за это по головке не погладят.

Папа посопит, посопит и подпишет. Но однажды отказался. Дети хотели, чтоб фирма больше красных роз выращивала, з папа упорствовал, хотел, чтобы больше выращивалось белых. И не так уж всё это важно было. Просто папе стало обидно, что ему не дают делать по-своему. Ничего не доверяют.

— Неправда. Мы тебе доверяем, — сказали дети. — И ты это прекрасно знаешь. Вот недавно ключ от дома вручили. Чтобы ты сам мог открывать дверь. Доверили. Несмотря на то что ты запросто можешь его потерять.