Порожденная грехом: Часть 2 - Кора Рейли

— Марси, — мягко произнёс Джованни, отрывая меня от мыслей.

Я заставила себя улыбнуться и сделала последний шаг вниз, но не подошла к нему ближе.

— Джованни, хорошо выглядишь.

Это была самая бессмысленная вещь, которую я могла произнести, и ее можно было бы превзойти, только если бы я заговорила о погоде.

Его улыбка расширилась.

— Ты тоже.

Я покачала головой.

— Я в спортивной одежде и без макияжа. Тебе не нужно лгать.

— Я не лгу, Марси. Я не поклонник твоего наряда, но ты прекрасна, как всегда.

— Спасибо, — ответила я и улыбнулась более искренне, чем за весь день.

В прошлом замечание о моем наряде вывело бы меня из себя, но теперь мне было все равно на одобрение Джованни. Быть идеальной в глазах всех было выше моих сил, и во многих отношениях это облегчало жизнь.

— Могу я подойти поближе? — спросил Джованни.

— Почему ты спрашиваешь?

Но тут меня осенило. Слухи дошли до его ушей, и он подумал, что я испугаюсь его близости. Не то чтобы он и раньше был таким обидчивым, но я была уверена, что сейчас его нерешительность проистекает из другого.

— Конечно. Я в порядке, Джованни. Тебе не нужно обращаться со мной так, будто я сломана.

Джованни сократил расстояние между нами и взял меня за руки, чего я никак не ожидала, но я не отстранилась. Находиться рядом с кем-то, кроме семьи, было приятно после всего, но Джованни не был тем, которого я хотела утешить. И все же этот человек удрал, как проклятый трус. Я отбросила все мысли о Мэддоксе в сторону.

Джованни встретил мой взгляд. Его взгляд был влюбленным и преданным, как и раньше. Он не сбежал. Нет, он здесь и просил меня о втором шансе.

— Я хочу, чтобы мы попробовали еще раз. На этот раз все может быть по-другому, Марси.

— Как по-другому? — спросила я.

Он понизил голос, словно боялся, что кто-то может подслушивать.

Это почти заставило меня снова закатить глаза.

— Я бы больше не сдерживался. Я бы дал тебе все, чего ты хочешь. Я бы целовал тебя везде, касался тебя везде. Я бы спал с тобой.

— Ты бы стал?

— Да, — ответил он. — Нас больше ничто не сдерживает. Мы могли бы быть как нормальная пара, даже не будучи женатыми. Люди все равно не станут ожидать кровавых простыней.

Потребовалось мгновение, чтобы осмыслить его слова, а затем пережить их. В его голосе звучало облегчение от того, что я переспала с Мэддоксом, потому что слухи о том, что я переспала с байкером, означали, что ему больше не нужно беречь мою девственность. Это означало, что он больше не должен бояться моего отца, потому что по сравнению с Мэддоксом, то, что я переспала с Джованни, было тем, чему папа, вероятно, аплодировал бы.

Я вырвала свои руки из его, снова разозлившись.

— Ты ошибаешься. Что-то сдерживает нас, а это мои чувства к тебе. Я больше не хочу быть с тобой, ни в физическом смысле, ни в эмоциональном. Я двигаюсь дальше, Джованни, и ты тоже должен.

— Марси, ты не должна стыдиться произошедшего. Слухи со временем утихнут. Когда мы поженимся, люди будут видеть в тебе только женщину рядом со мной.

Потребовалось невозможное самообладание, чтобы не закричать на него во все горло. Я и так сдерживала слишком много эмоций, но не хотела тревожить маму или, что еще хуже, отца. Они и так круглосуточно нянчились со мной, и психический срыв определенно не помог бы мне.

— Пожалуйста, уходи, — выдавила я. — Я не хочу сейчас быть женщиной на чьей-то стороне. Я хочу сосредоточиться на работе. Изучение всех тонкостей Фамильи потребует времени и преданности. Думаю, тебе стоит поискать другую женщину.

Я должна была признать, что горжусь собой за свой в меру спокойный голос.

На лице Джованни промелькнул намек на сочувственную улыбку.

— Мой отец упомянул о твоем плане присоединиться к Фамилье. — он покачал головой с видом, который нельзя было назвать иначе как снисходительным. — Послушай, Марси, твой отец подтрунивает над тобой, потому что ты испытала боль, но люди начинают болтать. Женщине не подобает хотеть занять место в наших рядах.

Женщины не должны ничего хотеть. Ни секса, ни любви, и уж точно не места в мире, в котором они родились.

— Я хочу только того, чего заслуживаю, как Витиелло. Амо и Валерио не должны будут оправдывать свое желание быть частью Фамильи.

— Они мужчины, — ответил Джованни, словно это было для меня новостью.

Всегда ли он был таким невыносимым, или в прошлом я была более покладистой? Честно говоря, я не могла сказать.

— А я девушка, которая достаточно сильна, чтобы требовать того же.

Джованни вздохнул.

— Но ты не сталкиваешься с теми же испытаниями, что и каждый мужчина, который становится частью Фамильи. Мы должны принести клятву, набить татуировку. Мы обязаны проливать кровь и терпеть боль ради дела.

Я лишилась дара речи.

— Мне сделали татуировку, я истекала кровью и страдала от боли из-за вражды между Фамильей и Тартаром, Джованни.

Я откинула волосы в сторону, обнажив отсутствующую мочку уха. Затем расстегнула молнию на кофте и стянула футболку, обнажив плечо и верхнюю часть татуировки.

Глаза Джованни расширились, когда он увидел ее.

— Какую боль ты перенес, которая хуже по сравнению с этой? А?

— Мне жаль, Марси. Ты страдала, ты права. Но ты делала это не с мыслью о Фамилье, ты страдала не за дело. Ты стала побочным ущербом. И если бы ты знала какие-то ценные секреты, ты бы раскрыла их в ту же секунду, когда они пригрозили отрезать тебе ухо. — увидев мое выражение лица, он добавил: — Что вполне понятно. Ты женщина с иным уровнем устойчивости к боли.

— Пойдем, Джованни, — пробурчал Амо, спускаясь по ступенькам. — В прошлый раз, когда тебе пришлось участвовать в тренировочных боях, ты чуть не разревелся, потому что кто-то вывихнул твое чертово запястье. Марселла крепка как гвоздь. Если наш отец ожидает от нее боли ради дела, она пройдёт через это снова и не сломается, потому что она Витиелло. А татуировка не делает тебя более преданным. Марселла живет и дышит ради нашей семьи, а наша семья это Фамилья.

Я могла бы обнять его прямо здесь. Я могла справиться с Джованни сама, но поддержка Амо и то, как непринужденно он подтвердил, что я действительно пострадала за дело, имели в глазах Джованни совсем другой вес. Слово моего брата и отца, вероятно, всегда будет иметь больший вес, чем мое, но я постараюсь, чтобы мои слова были хотя бы услышаны.

Амо остановился рядом, одарив Джованни слегка тревожной улыбкой.

— Есть ли что-нибудь еще, что ты хочешь?

— Думаю, Джованни хочет уйти, — сказала я.