Джихад: террористами не рождаются - Мартин Шойбле

Иногда во двор через открытые ворота забирались бродячие кошки или собаки. Здесь не встретишь собак на поводке: в исламе они считаются нечистыми животными и воспринимаются скорее как помеха. Отношение к ним соответствующее; дети часто кидают в них камни. Кошки залезают в переполненные помойные баки на окраинах города и в поисках остатков пищи когтями разрывают пластиковые пакеты. Ночью в город приходят собаки, стаями бродят вокруг помоек.

Мать следит за тем, чтобы малыши играли только во внутреннем дворике, а не на улице. Она строга с ними, может повысить голос. Она учит детей помогать друг другу. Старшие заботятся о младших; ученик начальной школы смотрит за сестричкой, которая ходит в детский сад. Иногда, когда приходят гости, дети накрывают на стол, подают кофе или чай. Девочки помогают по хозяйству, мальчики — отцу в работе. Они ходят за покупками, когда в доме чего-то не хватает, по просьбе отца приносят ему зажигалку. Дети составляют часть взрослого мира; не был исключением и Саид. На Палестинских территориях так воспитываются многие дети.

Отец тоже мог проявить строгость. Хотя, по его воспоминаниям, Саид всегда был послушным мальчиком. А его братья были совсем другими. Саид никогда не проявлял непослушания, стоило отцу громко произнести «Халас!» («Хватит!»). Отец уверяет, что никогда не бил детей. Но Рами, друг Саида, как-то раз признался, что дома Саида били, в том числе и палкой. Правда, впоследствии Рами отказался от своих слов и не хотел разговаривать на эту тему. После смерти Саида и другу, и отцу тяжело вспоминать об этом.

Однако отец помнит, как однажды утром он сильно накричал на Саида. Отец злился не из-за провинности Саида, а из-за непослушания его братьев. Тех не было дома, а Саид как раз попался под руку. Отец хотел дать выход гневу — и Саиду досталось за всех. Сегодня отец признается, что это было большой ошибкой. «Саид спокойно выслушал и понял меня. Но я все равно сожалею о своем поступке». Когда Саид подрос и пошел в школу, он начал избегать отца. По крайней мере, по воспоминаниям Рами, у Саида с отцом были не самые лучшие отношения.

В школе денег не заработаешь //

Начальная школа Саида расположена в пяти минутах ходьбы от родительского дома. Высокие толстые стены без окон делают здание похожим на старую крепость. В холле висят рисунки учеников. Сюжеты во многом те же, что и на рисунках в детском саду. Одна из учениц нарисовала значимый для мусульман Купол Скалы в Иерусалиме, охваченный ярким пламенем. Справа развевается палестинский флаг, слева — израильский. Зеленый израильский танк нацелен на палестинцев, со стороны которых в танк летит камень.

При входе в школу висит старинная картина в раме, на которой изображен мужчина с темной бородой, в островерхом шлеме и рыцарских доспехах. Это Халед бин аль-Валид, названный на картине «героем». Это арабский полководец, победивший в седьмом веке превосходившую по численности византийскую армию. Согласно преданию, аль-Валид весил сто пятьдесят килограммов. «Он был так тяжел, что под ним приседал конь», — рассказывает одна из учительниц. Начальная школа, в которой учился Саид, названа именем этого исламского полководца.

Узнать хоть что-нибудь о том, как Саид учился, практически невозможно. Ему не очень нравилось в школе, вспоминают его родители; но то же самое они говорили про его отношение к детскому саду. Братьев и сестер Саида не увидишь за письмом, счетом, рисованием или учебниками. Очевидно, в случае с Саидом все складывалось похожим образом. Судя по всему, в этой семье школе не придавали большого значения. Если отцу Саида и приходится изредка что-либо записывать, делает он это с ошибками. Друг Саида Рами не может вспомнить, чтобы они когда-нибудь разговаривали о школе. Их, как и многих детей в этом возрасте, интересовало совсем другое. Например, игры. Постепенно играть стало можно и за пределами дома: в начале девяностых годов на улицах было уже спокойнее. Израильское правительство вело переговоры с палестинскими политиками, возникла перспектива мирного урегулирования конфликта. Рами и Саид все чаще вместе играли на улице. Из валявшегося повсюду мусора они мастерили игрушки. Например, они сделали метательный диск. Они топтали банку от кока-колы, пока она не превратилась в плоский кусок металла. Диск, словно фрисби, летал между ними.

Но чаще всего они играли в футбол. Полем служила небольшая площадь в центре города, а границы ворот обозначались четырьмя камнями. Вместе с ними играли и другие соседские мальчики. Когда Саид спускался вниз по холму вдоль стены напротив родительского дома, он проходил мимо кладбища. Оно было в двух минутах ходьбы от его квартиры. Некоторые дети играли там, прячась между могилами. Убежищем для них служили каменные памятники мученикам, погибшим в боях. Когда Саид был ребенком, таких памятников было еще немного.

В теплое время года они гуляли и в небольшом парке на окраине Старого города, неподалеку от квартиры Саида. Там они мастерили воздушных змеев. Лучше всего было их запускать на склонах холмов в окрестностях Наблуса, где самый сильный ветер. Город расположен в долине и окружен горами. На одной из гор живут самаритяне; к ним из Наблуса ведет улица, круто поднимающаяся по склону. Они считаются религиозным меньшинством, у которого много общего с иудаизмом. Отношения между самаритянами и палестинцами хорошие. Иногда Саид с друзьями поднимался на вершину горы и наслаждался открывающимся оттуда видом.

Саид в роли помощника по хозяйству //

Но большую часть времени дети все-таки проводили в Старом городе или неподалеку от дома Саида. Иногда они наведывались за сладостями в соседний магазинчик, по размеру не больше одноместного гаража. Магазинчик существует по сей день. Нижние полки и пол уставлены упаковками с порошком для приготовления лимонада-шипучки, ванильными вафлями, шоколадными батончиками, печеньем, пакетиками с солеными орешками. Наверху шкафы забиты до потолка хозяйственными товарами; здесь есть всё — от средств для мытья посуды до лампочек накаливания. Сюда мать отправляла Саида за покупками, когда дома чего-то не оказывалось.

Никто столько не помогал матери по хозяйству, как Саид. Он делал это еще с начальной школы. Он скреб полы, подметал комнаты и мыл посуду. В промежутках смотрел свой любимый мультфильм «Том и Джерри». Саид помогал даже друзьям семьи. Когда у одной из подруг матери сломалась стиральная машина, Саид захотел ее починить. Наладить машину не удалось, но его считали вполне способным на это. Он заботился о младших детях, о своих братьях, Ясире и Сакарии, о сестре Хане. Иногда даже готовил несложную еду. Это постоянно вызывало насмешки, потому что работа по дому и забота о детях считаются в Наблусе исключительно женскими занятиями. Некоторые называли его «Саида», используя женскую форму его имени. Иногда отец расстраивался из-за этого. А мать радовалась помощи по хозяйству. И Саид продолжал ей помогать.

У обеих женщин волосы до плеч, на них трусики «танга», черные в красный горошек, и бюстгальтеры с таким же рисунком. Между ними — в белой меховой куртке, таких же белых шляпе и кроссовках — сидит рэпер и музыкальный продюсер Жермен Дюпри. Надпись на фотографии гласит: «The Sex Issue. Thought you knew it all? Guess again!!! See page 92»[2]. Это обложка американского журнала The Source за февраль 2002 года. Даниель был постоянным читателем этого издания, посвященного «хип-хопу, музыке и политике».