Моя пятнадцатая сказка - Елена Свительская

— Стой! — молила она его, — Да постой же, Каппа! Каппа, постой!

И люди потрясенно шарахались от них, оглядывались им вслед или смеялись.

— И додумались же дети! — прошамкала пожилая скрюченная старуха, — Назвали собаку как водяное чудовище!

Старики и люди среднего возраста в основном эту затею осудили. А вот молодым пес со странным именем вполне даже понравился.

Но, впрочем, что мне чей-то чужой пес! Мама пропала. А где она теперь — неизвестно. Я вполне смогу прожить без того пса. Я, наверное, его сразу забуду даже. Но вот как мне жить без мамы?! Еще недавно она рядом была, такая ласковая и заботливая. И ушла, ничего совсем не сказав. Адреса не оставила, куда ушла. Не сказала, когда вернется. И вернется ли?.. А меня одну оставила. Ну, то есть, вместе с папой. Но все равно одну меня оставила. Как она могла?! Я же была такой послушной дочкой! Ну, разве что иногда… Но все же… Почему она ушла?..

Я еще сколько-то бродила по закоулкам, устав от шума. Или, все же, больнее было смотреть на радостные лица людей, тех, где дети стояли рядом с папой и мамой. Пока я шла одна, совсем беспомощная и потерянная, потерявшая маму.

К вечеру опять наткнулась на девочку и ее собаку со звучным именем. Когда люди уже стали расходиться, по вечеринкам или по домам.

Сейчас рядом с девочкой шел мальчик в форме не моей школы. Кажется, в форме средней школы, но с другого района.

— Слушай, а почему вы собаку назвали Каппа? — не выдержал вдруг он.

Хозяйка рассмеялась и ответила:

— Ох, люди постоянно это спрашивают! Если не в первый день, как узнали имя, то на вторую или третью встречу точно.

— Так почему-у? — взвыл подросток заинтригованно, уже не в силах молчать.

— Да папа так почему-то придумал. Мама его спрашивала потом: «Сайвай, ты зачем назвал нашего милого доброго пса как вампира водяного?! Вот что тебе в голову вошло? И люди часто странно на него реагируют, имя услышав. А ведь милый, добрый пес». А папа тогда сказал: «Да сам не знаю, что нашло, Еакэ! Ну, назвали и назвали. Вон видишь — привык он уже, откликается на имя». В общем, так сложилось, — девочка нахмурилась, спутника парня притихшего строгим взглядом просверлила, — Но ты не думай, он правда очень добрый!

Присела рядом со своим лохматым приятелем, обняла, почесала за ухом.

Тут пес взвыл и шарахнулся. На место, где он только что сидел, упала горсть бобов.

— Изыди, нечисть! — прошамкала пожилая старушка с балкона второго этажа. И грозно потрясла плошкой, в которой забренчало что-то глухо. Наверное, очередная порция бобов.

— Да как вы можете! — обиделась девочка, — Он же добрый!

А пес, хвост уныло повесив, рванулся от чокнутой старушенции подальше, опять вырвав из рук хозяйки повод. Девочка кинулась его догонять. И подросток побежал за ней. Наверное, ее знакомый. Тем более, что говорили они по-простому друг с другом.

Уже из-за закоулка до меня донеслось:

— А говорят, что каппы умеют принимать любой облик! Только от них должно вонять водорослями. Дай понюхаю!

И отчаянный мальчишеский вскрик. То ли пес опять сорвался, то ли в ногу ему вцепился, то ли у хозяйки нервы не выдержали — и один из клеветников поплатился. То ли… нет, бред! Зачем каппе слоняться в облике собаки по городу? И вроде он уже не первый год у хозяев живет, раз их люди с глупыми вопросами так сильно уже замучали.

Я рассказала папе еще даже в пятницу про чудную собаку. И много версий мы перебрали. Как бы называли свою собаку, если бы она у нас появилась. Или с чего бы каппе настоящему облик собаки принимать и поступать к людям в услужение?..

Неужели, папа хочет подкупить меня собакой?.. Размечтался! Я маму за собаку не предам! Пусть уже идет и ищет ее. Маму то есть. Собаку пока не надо. Да, пусть найдет мою маму и пусть извиняется, если ее довел!

Так ему и сказала. На что папа промолчал.

Хотя случившиеся события явно навеяли ему вдохновение.

У озера Мидори-но-хикару сидело существо размером с пятилетнего ребенка, воняющее затхлой водой. Голова его походила на тигриную, с большим клювом, спина и живот были скрыты под панцирем наподобие черепашьего, перепончатые руки и ноги покрывала длинная желто-зеленая шерсть. Когда чудище вздыхало, то узкие его плечи опускались и на голове в выемке поплескивалась волшебная вода.

Небо уже окрасилось зарницей. Пока успели проснуться лишь самые бедные труженицы из крестьян, готовящие пищу для семей. Впрочем, к Озеру зеленого света никто и близко не подходил без крайней необходимости, даже в разгар дня. Разве что самые нищие, любимцы Бимбо-но ками(1), которым особенно не из чего было выбирать: или голодная смерть, или рыба, выловленная в Мидори-но-хикару, или перепончатые лапы водяного. Людям нужно было что-то есть, на них висел груз ответственности за семью. Ну, что ж поделать, каппе тоже нужно было чем-то питаться, чтобы не сдохнуть. Рыба ему приедалась, временами безумно хотелось человеческой крови. Впрочем, в тяжелые времена, он и прочих животных норовил затащить на дно.

С прошлого вечера каппа сидел на берегу. Узкий палец его выводил на воде иероглифы, которые исчезали, даже не успев полностью родиться на свет. Глаза его, черные как ночной мрак, поблескивали от влаги.

«Плачет, что ли, хозяин озера?» — задумчиво спрашивали рыбы друг друга, выныривая к поверхности воды и с любопытством посматривая на водяного. — «Да разве ж он умеет плакать?» — и кто-то плыл по делам, кто-то носился за обедом, кто-то, соответственно, спасался от участи главного блюда, кто-то, потеряв последний стыд, наблюдал за каппой.

Пожалуй, только проницательный Будда, милосердный бодхисаттва или какой-нибудь мудрый ками смекнули бы, что водяной и вправду плачет. А сам он даже и не подозревал об этом, даже не замечал, что глаза как-то подозрительно пощипывает. В отчаянной надежде писал он свое письмо к вездесущему, желая хотя бы выговориться, выплеснуть бурлящие свои чувства:

«О, милосердный Будда! Я — ничтожный каппа, живущий самой наискучнейший жизнью, не заслуживающей и капли твоего драгоценного внимания. Дерзнул я тебе рассказать мою историю. Не надеюсь я быть тобой услышанным, но молчать уже не могу, а поговорить мне не с кем. На свою жизнь я не жалуюсь и не ропщу — жизнь моя самая пустая. Однажды и она пройдет. Если бы мог я набраться смелости и наглости, то попросил бы тебя заступиться за одну девчонку, существо невиннейшее и несчастнейшее из всех, кого видел я за свою жизнь. В мире людей зовут ее Еакэ, Гейша рассвета. Женщины ненавидят ее или завидуют ей наичернейшей завистью. Из мужчин, говорят, немногие способны позабыть ее, увидев хотя бы раз. Те из них, кто не попался под ее чары, просто уже давно без головы от какой-либо иной красотки. А она… Я не знаю, как эти людишки смеют восхищаться кем-либо кроме нее! Считаю я, что в мире нет женщины иль девушки краше ее. Она сияет так же ярко, как солнце. И да простит меня великая и прекраснейшая богиня Аматэрасу(2) за мою неслыханную дерзость! Я даже смерти не убоюсь, потому что нет никого краше Еакэ. Потому я не вру. А сердце ее нежностью своей сравнится разве только с милосерднейшей богиней Каннон.