Город Желтой Черепахи - Павел Молитвин

Я стоял перед Воротами Заката, разглядывал сооружение неизвестных мастеров, наслаждаясь его красотой и пытаясь понять символику, а мимо, словно не замечая ни меня, ни ворот и не останавливаясь, шли в Город равнодушные люди с застывшими лицами и плодами в руках. Одни проходили сквозь арки, другие исчезали в переплетениях лиан, там, где имелись тропинки, ведущие через вал, в который превратилась теперь городская стена.

Они шли неторопливо, целеустремленно и вели себя вполне по-человечески: обходили препятствия, раздвигали кусты руками, — и все же, глядя на них, я испытывал смутное беспокойство: снаружи-то они люди, а внутри? Мне казалось, я присутствую на каком-то скверном маскараде и меня окружают не люди в диковинных масках, а неведомые существа, нацепившие на себя человеческие личины. Потому что каждый из них был сам по себе, потому что они не разговаривали и не смотрели друг на друга. Потому что каждый, казалось, интересовался только самим собой и жил только для себя самого.

Помедлив, я вошел в Ворота. Вошел с некоторым трепетом, втайне надеясь, что вот сейчас вокруг меня начнут твориться всевозможные чудеса, из которых я увижу и пойму лишь те, что захочу увидеть и понять. Я приготовился увидеть все и ничего не пропустить и был разочарован, когда, выйдя из Ворот, обнаружил перед собой мощеную площадь и заросший бассейн, почти неотличимые от оставшихся позади.

Городскую площадь окружали приземистые, словно распластанные по земле, здания с аркадами по периметру, сложенные из того же камня, что и Ворота Заката. По характеру это было нечто среднее между римскими виллами дохристианских времен и загородными резиденциями восточной знати. Когда-то, вероятно, эти здания принадлежали очень состоятельным горожанам, однако заботливые хозяева давно уже их покинули — дома были сильно разрушены, прямо-таки обглоданы временем.

Несколько мощеных, сильно заросших травой улочек разбегалось от площади, центральная же дорога поднималась на холм. Люди, пришедшие из леса, скрывались в полуразрушенных домах, уходили по улицам в глубь Города. Мне не хотелось без нужды заговаривать с ними, и я зашагал по центральной дороге, недоумевая, зачем Лэй и Эрфу послали меня в Город. Что должен был я здесь увидеть и понять?

По обеим сторонам дороги росла густая зелень, образуя полупрозрачные узорчатые шпалеры, сквозь которые проглядывали колонны, арки и лестницы жилых зданий. Разглядывая их, я не заметил, как одолел длинный подъем и оказался на вершине холма.

Передо мной открылась небольшая площадка, огороженная крупными каменными блоками, с которой был отлично виден весь Город. Я остановился, пораженный не только его красотой, но и размерами.

Город стоял на трех холмах, вернее, он гигантскими ступенями сбегал с двух холмов и огромной горы, возвышавшейся на севере, и полукругом охватывал ближний берег длинного сине-зеленого озера, так что ряды террас с теснящимися на них домами формировали своего рода амфитеатр с озером-сценой.

Дома очень плотно примыкали один к другому, и, если бы не система радиально-кольцевых улиц, идущих параллельно и перпендикулярно озеру, можно было бы подумать, что это вовсе не город, а огромный замок, очертания которого в точности повторяют рельеф местности. Кусты и деревья вторглись в него, нарушив четкую сетку улиц, облепили каждое здание. В нескольких местах они и вовсе скрыли дома от глаз, зелеными кляксами растеклись по городу и образовали живописные парки и сады.

Вечернее солнце освещало нижнюю часть восточного холма, побережье, крыши и башенки ближайших к озеру домов и большую площадь, переходящую в набережную. Вероятно, я бы долго еще любовался Городом Желтой Черепахи, если бы кто-то не дернул меня за руку. Я вздрогнул и обернулся.

— Шуан? Шапу? Нет? — Темноволосая женщина, казалось, сверлила меня горящими глазами. — Тогда беги за мной, если тебе дорога жизнь! — Она крепко ухватила меня за руку и потащила за собой.

— Зачем? Куда? — Я попытался вырвать руку.

— Беги за мной, иначе тебя схватят Слуги Черепахи! — хрипло прокаркала женщина, не выпуская моей руки.

Чудеса начались. Перестав сопротивляться, я последовал за незнакомкой, увлекавшей меня по дороге, ведущей к озеру.

* * *

Я открыл глаза. Надо мной по-прежнему плавал белый потолок — то приближался, то удалялся. По-прежнему гудела лампа дневного света, и я вдруг отчетливо понял: это же больница! Я попал в больницу. Но кто — я?..

Как меня зовут? У меня ведь должно быть имя! Не зря же Эрфу спрашивал об этом… Хотя… Черт с ним, с именем. Что стало с моим портфелем? Успел ли я доехать до Североградского биологического института? Успел ли передать папки?..

Когда я выходил из самолета, портфель был у меня в левой руке… А потом был автобус. Я сел в старенький душный львовский автобус, и где-то посреди дороги он вдруг остановился. И водитель объявил, что дальше не поедет. Что-то у него там полетело, то ли ось, то ли втулка, то ли сальник… И мы стали вылезать на мокрый асфальт, а толстая тетка никак не могла просунуть свой гигантский черный чемодан в узенькую переднюю дверь…

В следующий автобус я не влез. Не влез, потому что тетка перегородила своим громадным чемоданом заднюю дверь. А оставшийся просвет заткнула бюстом… Эту тетку давно на колбасу пора, а ее в автобус сажают…

Одна рука у меня была занята портфелем… Погодите-ка, а чего это я, собственно, лежу? Мне на конференцию надо, а я разлегся! Болеть надумал, нашел время! Встать!

— Встать! — скомандовал я себе и погрузился во тьму.

* * *

Люк захлопнулся, и сумасшедшая женщина наверху захихикала:

— Попался, голубчик! Свеженький, шустренький, пальчики оближешь! Мне бы такого, у-эх-х!

Потом она затихла. Я ощупал рукой подстилку — листья. Гора листьев. От них пахло чем-то сладко-горьким — то ли лекарством, то ли духами.

Вот подлая ведьма — заманила! Но куда? Что это за Слуги Черепахи, кто будет облизывать пальчики оттого, что я свеженький и шустренький? Я вспомнил тварь, сожравшую пловцов в бухте, и содрогнулся. Что за мерзость они тут выкармливают человечиной? И хоть бы оружие какое под рукой было!

Я пошарил вокруг и наткнулся на холодную каменную стену. Камни шершавые, но не мокрые, не мшистые. Сухо — и то слава Богу. Вот и подстилка мягкая — заботливые! Или, может, их выкормыш только живых жрать любит. Я поднялся, вытер со лба холодный пот и тут же почувствовал, что рядом кто-то есть. Затаился, ждет. Чего ждет? Жрал бы сразу! Я сжал кулаки.

Видит он меня или нет? Падая, я не успел ничего разглядеть — слишком быстро все произошло. Но меня-то это существо должно было рассмотреть. Не дышит. А может, дышит, но тихо, и это я сам от волнения, как паровоз, пыхчу. Но если чудовище дышит тихо, то что же это за чудовище? Я представил гигантскую змею, подползающую ко мне во мраке, и едва не закричал от ужаса. Закричать не закричал, но зубами скрипнул. И тут же рядом со мной кто-то вздохнул. Неуверенно, тревожно, испуганно. По-человечески вздохнул.