Лунный князь. Беглец - Виктор Харп

Еще пара недель, и войска князя осадят Нертаиль. А там уже можно задуматься и о восстановлении Ардонской Империи в прежних границах. Хотя, зачем? Главное – снова взять Лабиринт под контроль Гончаров и сделать то, что не успел десять лет назад: вскрыть, наконец, третий, самый глубокий ярус.

Если там спрятаны Врата в иномирье, – а Сьент не сомневался, что так и есть, причем, именно в Лунный мир, иначе бы слуги Единого давно бы туда сунулись, – то восточный Сферикал получит преимущество перед западным и, в конце-концов,  подчинит его. Не будет больше этого дурацкого разделения на Сферикалы. Мир един, и Гончарный круг Эйне должен быть один.

А потом можно и опять уйти в тень, и оттуда незримо дергать Подлунье за ниточки, собирая его разрозненные и враждующие части в единое целое. В один кулак. С фигурой из трех пальцев, которую он, Сьент, покажет двум высшим мирам.

Мечты, мечты…

Нет, уснуть решительно не удавалось. То ли от духоты, то ли от душившей Сьента непонятной тревоги.

Из-за жары полог походного шатра был откинут – на радость мошкаре и комарью. Их радость была недолгой: Гончара окружала созданная его рабами мерцающая завеса из тончайших огненных нитей, и в шаге от походного ложа образовался кружок серого пепла и обугленных трупиков.

Поначалу жрец выметал мусор мановением руки, но ему быстро надоело – отвлекало. Страдать, так страдать. Кроме насекомых-самоубийц, в шатер проникало нечто поназойливей: запах лошадиного пота и давно немытых солдатских тел, вонь отходов жизнедеятельности прожорливого княжеского войска.

И никуда не деться, надо терпеть. Сам же и затеял эту хлопотную, но такую нужную его планам военную операцию, жаловаться не на кого.

Вздохнув, Гончар вытащил из-под подушки книжицу в роскошном золоченом переплете, скрывавшем уже потрепанные страницы, и углубился в чтение.

Свечу можно было не зажигать: завеса давала достаточно света, да и записи в дневнике покойного императора Сьент помнил наизусть. Но Верховному доставляло удовольствие видеть, как менялся почерк его ненавистного врага: поначалу стремительный, ровный и властный, как ряды атакующих солдат, к концу записей он стал дрожащим и слабым, строчки съезжали вниз, слова зачастую не дописывались, словно их выводила рука смертельно больного или перепуганного человека.

«Власть похожа на плотину, меняющую русла рек, – писал Ионт. – Но плотина должна быть такой, чтобы выдержать давление вод Подлунного мира. Они каждый миг ищут твою слабину, ждут твоей ошибки. А найдут – размоют и самую малую трещину и унесут все твои завоевания вместе с жизнью. Если бы я хотел только власти, то обескровил бы реки, чтобы они стали безобидными ручейками. И надо было обескровить, но я оказался слаб. Я хотел еще и величия. Ибо власть ради власти – это плотина, поставленная в пустыне».

– Ты лгал даже наедине с собой, Ионт, – презрительно прошептал Верховный.

Уж кто-кто, а Сьент отлично знал, что император лукавил. Величия Ионт достиг: ему поклонились страны и народы, а его Империя, созданная из малого зерна – крошечного предгорного королевства с гордым именем Ардония – в годы расцвета простиралась на пол-материка: от северных вод реки Нуарты до южного моря Гент, от Золотых гор на востоке до западного океана. Очертаниями на карте она напоминала прыгнувшего льва, и ее основателя назвали Ардонский Лев.

Нет, слабостью Ионта Завоевателя была не жажда величия и славы в веках, а красивые женщины. Но ни одна из них не принесла ему ни наследника, ни хотя бы бастарда.

А фатальной ошибкой императора стала четвертая жена, прекраснейшая из девушек  королевства Тысячи островов в западном океане. Не каждый монарх мог позволить себе брак по любви. Завоеватель мог. Так ему казалось до первой брачной ночи.

«Понял ли ты, что разделил ложе с нелюдью? С ненасытной темной дарэйли, с рабыней, побывавшей под всеми иерархами западного Сферикала?» – усмехнулся про себя Сьент, перелистывая пожелтевшие страницы дневника.

Закат Ионта был стремительным и мучительным. Уже через год от могучего мужчины, способного свалить ударом быка, осталась блеклая тень. Власть ускользнула из его рук в руки тестя его прекрасной жены – западного Гончара, как прекрасно знали восточные, – а необъятная Империя стала сырьевым придатком островного королевства.

И тогда в игру вступил Сьент, следивший за ненавистным императором из глубин пещеры в Золотых горах. Тогда он еще не был Верховным жрецом Эйне, бога Сущего, но весь план по превращению хищного Ардонского Льва в покорного ягненка целиком принадлежал ему.

Посланники Восточного Сферикала договорились, наконец, с Ионтом, напуганным и стремительной старостью, и женщиной, пившей его жизненные силы на супружеском ложе. Предложение, которое десятки лет отвергал гордый монарх, было принято: он принес кровную клятву верности восточным Гончарам и стал неофитом культа Эйне.

На следующий же день юную императрицу во время охоты растерзал чудовищный зверь. Вместе с ее западным хозяином. И вся Империя легла под восточный Сферикал. Тогда казалось – надолго легла, и весь мир вслед за ней ляжет. Отличная была операция. Терпеливые восточные жрецы утерли нос западным, выхватив из их жадных лап созревший плод. Оказалось – на жалких восемь лет.

Надо же быть таким идиотом, как Ионт, чтобы все испортить в последний момент неудачным ритуалом!

Вспоминая, Сьент опять испытал прилив ярости и досады. Двадцать с лишним лет тончайшей кропотливой работы Сферикала – псу под хвост! Дождаться, когда тонко направляемый Ионт завоюет для них страны и народы, напугать до полусмерти стремительной старостью, а для этого заставить действовать Западный Сферикал, соблазнив легкой добычей роскошного плода, якобы не интересующего Восток, ушедший в постижение высших материй. Обойти извечных островных соперников и, явившись императору в роли спасителя, сорвать плод самим – и все, все напрасно!

Но для Сьента главным было даже не это. Мучительным, до зубовного скрежета, разочарованием стало то, что он так и не посмотрел в глаза умирающего Ионта – вот что заставляло Верховного и десять лет спустя скрежетать зубами.

Столько лет мечтать о том, чтобы в миг смерти Завоевателя сказать ему в глаза: «Узнаешь меня, Ионт? Я жив. И я все отнял у тебя. Я, невидимый, дергал тебя за ниточки, как деревянную куклу. Я». И допустить, чтобы лютый враг ушел, так и не узнав, кто и почему сжег его жизнь. Последний удар, сделавший бы месть Сьента совершенной, у него кто-то украл.

Кто смог? Кто посмел? Слишком странные обстоятельства окружали ту трагедию, и слишком не понравилось Сьенту открывшееся ему тогда в подземном святилище, когда он примчался, узнав о смерти Ионта. И разгадка до сих пор не найдена! И ключ к разгадке – исчезнувший в Лабиринте дарэйли, один из «сыновей» Ионта.

Верховный так яростно перевернул страницу, что порвал.

Этот легкий шум породил слабое эхо за спиной – шорох, донесшийся из-за тканевой ширмы, перегородившей шатер надвое. Жрец не стал оборачиваться, но немедленно развеял светящийся магический полог, запалив вместо него обычную свечу, сосредоточенно свел брови, а уголки его тонких губ тронула улыбка.