Мертвецы - Чарли Уильямс

– Пиво в холодильнике, – сказал он, падая на диван и выбивая облачко пыли из диванных подушек.

Я взял себе пива и уселся в то кресло, где сидел всегда. Оно откидывалось – и откидывалось довольно далеко. Большое было кресло, но для меня подходило идеально. Природа меня ничем не обделила, задницей в том числе, так что, поерзав и поскрипев креслом, я всегда находил идеальное положение.

Я открыл пиво и уставился в ящик. Как раз заканчивался фильм. На экране стоял мужик с кровью на мускулистых руках и в чем-то типа моторного масла по всей морде. Он опустил карабин и стянул с себя ленты с патронами. Деваха с блондинистыми волосами и большими сиськами бросилась на него и уткнулась лицом ему в шею. Я не могу понять, как она могла такое сделать, она ведь вся такая чистенькая и симпатичная. А он выглядит так, как будто устроил бойню на свиноферме, да еще и воняет наверняка.

– Все кончилось? – спросила она, затаив дыхание.

– Все кончилось, – ответил он голосом, который шел откуда-то из его тринадцатидюймового ствола. – Пока что.

Потом пошли титры, и началась реклама. Я выпил еще пива и положил сигарету в пепельницу, стоящую на столике рядом со мной. Пепельница была еще из старого «Хопперз», тогда Фентон его еще не загреб.

– Легзи, – сказал я, глядя на него. Глядя на Легзи, никогда нельзя было сказать, в каком он настроении. Но я все равно посмотрел, по привычке. – Ты как, друг?

Он поковырял в носу, посмотрел на козявку и зашвырнул ее куда-то в темноту. Я услышал, как она приземлилась за телевизором. В мерцающем свете телевизора его ссадина выглядела отвратительно. Пластырь закрывал самую страшную часть, но все вокруг побагровело и распухло.

– В норме, – сказал он. – А ты?

– Я тоже. Извини, что так вышло.

– Ты о чем? – Он поднялся, чтобы достать из кармана пачку «Ригал».

– Ну, ты знаешь. Это… в «Длинном носе». – Я посмотрел на экран. Реклама закончилась, и пошли новости. Я не слушал, что там парит чувак в галстуке. Никто никогда не слушал. А если кто и слушал, понять все равно ничего не мог. Потом чувак заткнулся, и начали показывать какие-то военные кадры. Колонна танков въезжает в деревню, на это смотрят бабы и дети. Снаряд, взрывающийся на улице посреди ночи. – Я просто хотел пошутить. Я и в мыслях не имел…

– Да знаю я. – В его голосе была какая-то злость, и это все портило, ведь мы были друзьями, а я просто пытался прояснить ситуацию. Но потом он сказал более дружелюбно: – Я знаю. За дурака меня держишь, да?

– Кого, тебя? Да ты че?! Я знал, что ты знаешь. Просто хотел убедиться.

Мы еще немного посмотрели ящик. Опять военные кадры. Солдаты целятся из окна. Кадр с бомбой в пусковой шахте, парень со шваброй, драящий пол так, будто это и не швабра вовсе, будто это фонарный столб или что-то вроде.

Легз почесал нос и сказал:

– Ну что, расскажешь, чего там у тебя на уме на самом деле?

– А кто сказал, что у меня что-то такое на уме?

– Блэйк. – Он улыбнулся. У него еще все зубы на месте, но один передний был серый и мертвый. – Мы сколько друг друга знаем?

– Давно. Много лет уже. Слишком давно даже.

– Правильно. Охуеть как давно, бля. И мы всегда были друзьями, так?

– Ну, да.

– Так вот, тебе не кажется, что друзья просекают фишку на раз? – Он выпрямился и поставил локти на колени, уперся кулаками в подбородок и посмотрел на меня. – Особенно когда у друга что-то на уме.

Честно говоря, меня этот разговор слегка нервировал. Я уже говорил, что рассказывал Легзи все, про все свои дела в разное время. Но вряд ли захочется рассказать кому-нибудь, что ты зассал. Пацан не может подставляться, иначе его не будут уважать.

– Ладно, есть кое-что. Но это не проблема. То есть смогу разобраться сам. Врубаешься?

– Мантоны на хвосте? Да?

– Как ты…

– Просто слышал, что говорят.

– Кто говорит?

– Не помню точно.

Я почувствовал, что багровею, как свекла. Не годится, чтобы такие вещи знали все подряд.

– Ладно. У меня кое-что назревает с Мантонами. Но я справлюсь. Ясно?

– Ясный пень, справишься.

Легз встал и пошел на кухню. Он вернулся с двумя банками пива и с двумя пирогами с мясом. Отдал мне банку и пирог. Я снял с пирога пластиковую упаковку и начал есть. После этого выпил полбанки пива и закурил, протянул сигарету Легзу. Потом рыгнул, выпустив дым, отрыжка была секунд на пять.

– Ясный пень, справишься, – повторил Легз, закуривая. – Но если тебе понадобится какая-то помощь, приходи ко мне. Лады?

Я почувствовал, что щеки у меня горят еще больше, чем раньше. Я допил пиво, понадеявшись, что оно освежит голову, и снова рыгнул. – Спасибо, друг.

Легзи подмигнул.

– Для этого друзья и нужны, так ведь?

Наутро я будто в палатке проснулся. Я не выеживаюсь, ничего такого, но стояк у меня случился основательный, член упирался в одеяло как стойка для палатки. Это все из-за того, что я спал с полным мочевым пузырем. Странно, если подумать – ты наконец встаешь и топаешь к толчку, а поссать все равно не можешь – из-за этого стояка.

Но нет ничего невозможного. Я не оставлял попыток, согнулся впополам, чтобы уменьшить давление. Что-то вышло, но не туда, куда я хотел. Я подумал, что как-то идиотски получилось, я залил кафель и вообще все, что можно, только не унитаз. Тогда я выпрямился, закрыл глаза и подумал о Мантонах. Разумеется, стояк тут же исчез, член обвис, все такое. Я долго с наслаждением ссал, чуть не стонал от радости. С этим ощущением мало что сравнится. Навскидку только два таких же можно придумать. И как только я подумал об одном из них, член тут же встал опять.

Я вернулся в спальню, думая о том, что уже пару дней никому не вставлял. Если я вскорости не спущу, моим яйцам кирдык. Я слышал, такое с монахами случается. У них яйца не востребованы, так что там вообще ничего больше не появляется. Ну, детей я пока не сделал, насколько мне известно. И не собираюсь. Но становиться монахом тоже не собираюсь. Так что выбор у меня есть.

Подрочить.

Или пойти к Салли.

Я сел в машину и погнал по городу. Нравилась мне эта тачка. Я, сколько себя помню, всегда хотел «Форд Капри». Что-то такое есть в этом длинном капоте и низких шасси, от чего в ушах точно ангелы поют. Когда я был еще совсем сопливым, останавливался у каждой «Капри», мимо которой проходил, и начинал ее буквально лапать, а на меня мрачно зыркали проходящие мимо бабульки и орали владельцы этих «Капри». Но я не мог удержаться.

Так что, едва начав заколачивать бабло – в основном с грабежей, я стал копить. Когда мне было восемнадцать или около того, я уже заработал себе на тачку. Проблема была только в том, что общее качество «Капри» на рынке тогда упало. И с тех пор становилось только хуже, как, в общем-то, и качество всего остального. Ты получаешь то, что предлагают, и если предлагают дерьмо, дерьмо и получишь. Но у меня «Капри» была нормальная. Лучшая, наверное, какую можно было найти в Мэнджеле. И пока она была на ходу, я был счастлив.