Барды Костяной равнины - Патриция Энн Маккиллип

– Оставайся, – негромко предложил он. – Наверху, под стрехой, есть комнатка, где спала дочь, пока не вышла замуж. Я буду тебя кормить и монетку подбрасывать, когда смогу. И жаркого из устриц – сколько душа примет. Все лучше, чем бродяжить по королевству – в такие-то времена.

– Хорошо, – согласился Найрн. – Останусь на время.

«Время» оказалось короче, чем хотелось бы, но много приятнее, чем ожидалось – особенно после того, как Найрн познакомился с дочерью трактирщика, увидел ее глаза, серебристо-зеленые, как листья ив, услышал ее необычайно звучный грудной смех. Она пришла рано поутру и начала готовить пищу на день – хлеб, кастрюли похлебки и жаркого, баранину на вертеле. В ответ на темный, глубокий, полный желания взгляд она отвесила Найрну оплеуху, но миг спустя расхохоталась. Несколько дней после этого она поглядывала на него, когда думала, что он не заметит, но он чувствовал ее взгляды – короткие, любопытные, точно стук хрупкого клювика, пробивающегося наружу сквозь скорлупу яйца.

Однажды утром она явилась в предрассветный час и скользнула к нему под одеяло, на соломенный тюфяк на чердаке.

– Сам-то пошел в море с утренним отливом, – шепнула она. – А отец спит глухим ухом кверху. Только не прими это за что-то большее, чем оно есть на самом деле.

– Нет, – беззвучно выдохнул Найрн, пускаясь в новый путь, которому не было видно конца. – Конечно. Конечно, нет.

По вечерам он играл в трактире, дни же безраздельно принадлежали ему. Днем он странствовал по голым прибрежным пустошам в поисках крохотных каменных хижин, где жили пастухи и рыбаки, выпрашивал песни у беззубых стариков, гревшихся у очага, слушал ребенка, игравшего с плавником и ракушками, и мать, певшую, качая ногой колыбель и сбивая масло. Древние песни звучали в этих краях: его чуткое, ненасытное ухо улавливало в немудреных стихах отголоски преданий глубокой старины. Порой беззубые старцы с затуманенным взором, жмущиеся к теплу очагов, рассказывали Найрну легенды о волшебстве и силе. Все это истинная правда, уверяли они. Все это было на самом деле – давным-давно, в незапамятные времена… Дети учили его считалкам, девочки постарше показывали приворотные амулеты – связки крохотных раковин, высушенных цветов, прядей волос, перевязанных разноцветной пряжей – и рассказывали, где их закапывать и что при этом петь.

– Вот этот зарой в песок в самой середке Ведьминых Зубов. Сам увидишь – темные камни там, на берегу, похожие на клыки.

– А этот отдай в дар Камню Владычицы, когда взойдет полная луна.

– А этот сожги у подножья Камня Короля, на вершине холма напротив Камня Владычицы. Там, вокруг него, целое кострище – говорят, древнее, как сам камень. Сам посуди: сколько народу жгло там приворотные амулеты! Значит, это не просто сказки!

Найрн отыскал эти камни.

Пару раз он чувствовал, что они, эти огромные выщербленные осколки древних эпох, глубоко вогнанные в землю неведомой несгибаемой волей, наблюдают за ним. Он играл им, прислонясь к ним спиной, и видел все, что видели они, – восходящее солнце и восходящую луну, морские приливы и отливы. Они взирали на него с высоты, когда молодая мать, придя к нему со спящим младенцем, укладывала дитя в ямку, выстланную морской травой и плетями земляники, и кормила бродячего менестреля дикой земляникой из собственных губ. Они наблюдали…

Но длилось все это недолго – какие-то жалкие недели. Не успел никто из местных жителей бросить на сладкоголосого бродягу равнодушный взгляд или отозваться о нем без приязни, как в трактире, привлеченный песней, появился новый незнакомец.

Рыбаки, сгрудившиеся вокруг столов, взглянули на него с немалой толикой подозрения, но при нем не было оружия – только арфа в потертом узорчатом чехле тонкой кожи. Его простые одежды и плащ были украшены некогда яркой вышивкой, узкое лицо изборождено морщинами, рыжие волосы с сединой у висков острижены коротко и аккуратно, напоминая лисий мех. Странные глаза, золотые, будто у белой совы, первым делом устремились в сторону арфиста на скамье у очага. Затем незнакомец кивнул собравшимся, и те безмолвно кивнули в ответ, не зная, что и подумать о пришельце, внезапно появившемся в этакой глуши неведомо за какой надобностью.

Однако он тут же заказал эля на всех, и общее мнение о нем переменилось, а языки мало-помалу развязались. Говор его оказался странен, во фразах звучала непривычная напевность, но это легко объяснилось, стоило только спросить. Он родился не в Приграничьях, а в небольшом горном королевстве на юго-западе, король коего, как было известно всем, жил на высоком утесе с орлами, дабы присматривать с высоты за своей непокорной знатью.

– Зовут меня Деклан, – сказал он, – и я придворный бард лорда Окни из Гризхолда. Король Гризхолда прислал нам весть, что некий чужеземец вознамерился одолеть пять королевств и взять их под свою руку. Сей варвар, именующий себя королем Оро, поднялся с войском по реке Стирл и бросил вызов королю Стирла, чьи войска собрались на равнине по обе стороны реки. Жестока и ужасна была их битва. Мы слышали, воды Стирла покраснели от крови. Король Стирла сдался на милость победителя, и теперь тот обратил взор к западу от равнины, в сторону Гризхолда. Посему король Гризхолда отправил нескольких рыцарей, а в их числе и лорда Окни, к вашему королю Анстану и его знати, чтобы просить подмоги – оружием и людьми. С захватом равнины Стирл мы отрезаны от других королевств – от Уэверли и от Эстмера, да и сюда, на север, были вынуждены добираться вдоль суровых западных берегов. Если король Оро захватит и Гризхолд, он не остановится на сем. Он двинется на север, в Приграничья, и нанесет удар, пока позволяет погода.

– А я думал, король варваров уже сцепился с нами, – веско заметил один из рыбаков. – Что сейчас он как раз за холмами на рубежах Приграничий.

– Нет, – покачал головой бард. – Когда мы отправились в путь, он вел войско на Гризхолд. Край тот суров, а знать там непокорна. Быть может, он не падет пред ним так быстро, как равнинное королевство.

– А что же занесло тебя сюда, в такую даль, – спросил другой рыбак, – если твоему лорду Окни нужен король? Королевский двор – он там, на юге.

– Мой господин остановился в ваших западных горах, дабы испросить помощи кланов предгорий. Ну и странная же музыка в тех краях, – добавил он, немного помолчав. Все рассмеялись. – Меня же послал он сюда, на поиски великих и богатых дворов северного побережья, с тем, чтоб смягчить сердца местной знати моей музыкой и склонить их расщедриться, когда он приедет к ним с просьбами.

Это вызвало новый взрыв смеха, резкого и язвительного.

– Здесь ты мало что найдешь, кроме рыбацких деревень, – пояснил трактирщик.

– О-о…

– Но ты, конечно, явился сюда не один? Да, северяне щедры, но имеют так мало, что не утруждаются запирать двери. Стоит попросить, и они отдадут тебе самое лучшее – миску ухи да тюфяк из прелой соломы. Нет здесь ни войск, ни древней знати, кроме вон тех стоячих камней.

– И все же я пришел не напрасно, – улыбнулся Деклан. – Я слышал волынки горных кланов и охотно послушаю музыку, рожденную здесь, на самом краю света.