Серебряный капкан для черного ангела - Марина Владимировна Болдова

– такая. Или это бабушкин оранжевый абажур отсвечивает? «Мне уйти?» – услышала она. «Нет, остаться!» – резко приказала Аглая, вдруг испугавшись. Как потом все случилось? Это она разве вела его за руку к кровати? Не может быть! Они знакомы… три часа и четырнадцать минут! Она вообще так не может – тащить мужчину в постель! Это он должен! Что должен? Ухаживать-добиваться? Цветы-театры-подарки? А времени у них на это нет: скоро поезд, а потом неизвестность… «Бабушка, прости, все твое воспитание насмарку. Уж так получилось…» – в какой-то момент мысленно раскаялась Аглая, но сама поняла, что получилось фальшиво: ну – нет, ни о чем не сожалеет. Лишь о том, что скоро предстоит расстаться.

– Вспоминайте вслух, пожалуйста, Аглая Андреевна. Я мысли читать не умею, – вернул ее к действительности майор.

– И это очень кстати, – невежливо огрызнулась Аглая.

* * *

Берта как юрист прекрасно понимала, что следователь начнет копаться в их с мамой прошлом – найденному скелету пара десятков лет, хотя может и больше, точнее покажет экспертиза. Она дождалась, пока все останки были извлечены из земли, и только тогда неторопливо пошла в сторону дома. Полчаса назад Берта наблюдала, как за матерью резво рванул майор, как схватил ее за локоть, словно боялся, что она убежит. Усмехнувшись, подумала об одном – Мутерперель чем-то похож на раскормленного вопреки советам заводчика черного дога, который настороженно приглядывается к любому встречному, но кусать не торопится, ожидая команды хозяина. Или из-за лени – это же надо встать с лежанки, обнюхать пришельца, гавкнуть, предупреждая, а уж потом… Да, Берта невзлюбила майора, только услышав о нем. От него исходила угроза, она это чувствовала, но объяснить, чем его вторжение сможет помешать их с мамой мирному существованию, не могла. Ну, не он же, в самом деле, прикопал на их участке труп! Однако как-то уж очень вовремя следователь поселился по соседству. Дом на пригорке, насколько она помнила, пустовал всегда. И честно сказать, так себе домик – бревенчатый, с небольшой мансардой под серой черепичной крышей. Старый дом, заросший сад, за которым долгие годы не было ухода. Общий с их участком забор – сетка рабица, только фасад закрыт штакетником. «Интересно, зачем майору эта развалюха? Или прикупил хату, на которую денег хватило? Так в поселке, поскольку теперь здесь городская прописка, земля недешево стоит, в соседней станице за эти деньги можно приобрести вполне симпатичный кирпичный дом с удобствами и таким же по величине земельным участком, как у нас. То есть, получается, стремился мужик именно сюда… А вдруг это его родовое имение? Позвоню-ка я Ритке, в администрации точно знают, купил он недвижимость или в наследство получил», – решила Берта, достала из кармана ветровки телефон и отыскала контакт бывшей одноклассницы Маргариты Ароновой, ныне Семенюк.

– Рита, привет. Не рано звоню? А, слышу, твои галдят, – искренне рассмеялась Берта, обожавшая молодую поросль четы Семенюк: Егора и Юльку. – Ты в контору к которому часу? Да, поняла. Подойду к девяти, уделишь минут десять? Договорились.

Берта была уверена, что к началу рабочего дня о найденных на их участке человеческих останках будет знать весь поселок.

Она было свернула к беседке, где расположились майор и ее мать, но передумала. То, что Мутерперель с расспросами доберется и до нее, сомнений не было. Только что она может рассказать о своем раннем детстве? Берте едва исполнилось четыре года, когда они с мамой остались вдвоем. Собственно, и о жизни с отцом она почти ничего не помнила. Так, обрывки каких-то событий, самое яркое из которых: он строит беседку, Берта, сидя на пеньке, баюкает куклу, едва не засыпая сама. Негромкий стук в калитку отвлек ее от куклы, она посмотрела на отца – он был явно напуган. Испуг этот передался и ей. Отец приказал идти в дом, а сам направился к калитке. Берта обернулась, стоя уже на крыльце – рядом с отцом топтался какой-то незнакомый бородатый мужчина. Она почему-то ничего не сказала матери, спокойно съела тарелку супа, который налила ей кухарка Алевтина, и ушла спать. Разбудили ее голоса родителей, те явно ссорились, что очень напугало девочку – такое при ней было впервые… А еще ей запомнились похороны отца. На кладбище ее не взяли, но в памяти осталась картина: в открытые ворота выезжает черный микроавтобус. А она вдруг впадает в истерику, молотя по оконному стеклу и громко плача. Ей кажется, что в доме ее оставили одну, уехали все туда, откуда не возвращаются. На крик прибегает Алевтина, снимает ее с подоконника, уводит на кухню, усаживает за стол и ставит перед ней чашку любимого какао. «Мама не останется там, с папой? Вернется ко мне?» – спрашивает Берта. «Ну, конечно же, малышка. Мама твоя жива и здорова», – успокаивает ее кухарка.

«А вот о том, кто приходил тогда, кого отец так испугался, мама так и не рассказала. А я спрашивала не раз! Еще эта ссора… Мама знала гостя, можно не сомневаться. Впрочем, какое это сейчас имеет значение?» – Берта, зайдя в дом, бросила взгляд на настенные часы. Они показывали без четверти девять. До центра поселка пешком пять минут, Рита, возможно, приедет пораньше, можно выдвигаться уже сейчас.

Громкость звонка ее мобильного была уменьшена до минимума, но Берта почувствовала вибрацию телефона в кармане.

– Слушаю, – не посмотрев на экран, ответила она. – Да, я – Берта Львовна Крушилина. Олег – мой муж. Что случилось? Что?! Да-да, я слушаю… Хорошо, буду в течение часа.

Берта сначала рассмеялась. Но смех тут же перешел в плач, она вышла на крыльцо, села на ступеньку и тут завыла в голос. Сквозь слезы она видела, как к ней от беседки бежит мама, за ней – майор. Откуда-то накатила злость, она вскочила и бросилась им навстречу. Оттолкнув мать, Берта вцепилась в куртку Мутерпереля и, глядя мужчине в глаза, начала трясти его.

– Откуда вы только взялись, майор?! Что вам от нас нужно?!

– Берта! – все же услышала она тихий удивленный возглас матери.

– Берта Львовна, возьмите себя в руки и расскажите, что вас так расстроило, – приказным тоном велел следователь. – А потом будем решать, я ли виноват в ваших бедах.

– Вы! Как только вы вторглись в нашу с мамой жизнь со своим вишневым прутиком, тут же появился труп! И… еще один, – уже спокойнее добавила она и словно очнулась – что делает?! Берта отпустила куртку Мутерпереля и шагнула в сторону.

– Быстро поясните, о каком втором трупе идет речь! – зло потребовал майор.

– В квартире обнаружили мертвого Олега,