Десять плюс один - Эд Макбейн

Изучив отчет баллистической экспертизы, Карелла повел себя так, словно уже давно не занимался расследованием преступлений. Стивен махнул рукой на дурное предчувствие, терзавшее его с того самого момента, как он увидел тело Форреста, искренне надеясь, что если это предчувствие не замечать, то оно со временем куда-нибудь денется, облегчив таким образом его работу. Поскольку на вызов выехал он, значит, и расследовать дело предстояло ему. У детективов восемьдесят седьмого участка редко имелись постоянные напарники – на помощь, как правило, приходил тот, у кого в данный момент имелись силы и время. Назовете такой подход бессистемным и непродуманным? Вы правы, но тем не менее он уже успел доказать свою эффективность. На дворе стоял апрель, но Мейер Мейер уже выходил из отпуска на смену Берту Клингу – теперь настала пора отдохнуть и ему. Отпуска до наступления лета придумал лейтенант Бернс – складывалось впечатление, что уровень преступности подскакивал именно летом, и потому в летний период, особенно в июле и августе, лейтенант предпочитал иметь под рукой весь личный состав. Коттон Хоуз и Хэл Уиллис не покладая рук работали над серией ограблений складов, Энди Паркер расследовал налет на ювелирный салон, а Артура Брауна направили на помощь отделу по борьбе с наркотиками, чтобы помочь изловить известного наркоторговца, толкавшего дурь в зоне ответственности участка. Всего в штате участка состояли шестнадцать детективов, и Карелла успел поработать в паре с каждым из них. С Мейером Мейером Стивен очень хорошо ладил и потому обрадовался, когда лейтенант назначил ему в напарники именно его.

Как это ни странно, но Мейер тут же настроился на одну волну с Кареллой. Он, как и Карелла, предпочел не обращать внимания на то, что буквально бросалось в глаза. Его до странного обрадовали новости о том, что личность убитого известна, место проживания семьи установлено, а оборвавшую жизнь Форреста пулю удалось найти. Детективам неоднократно приходилось браться за расследование, когда о погибшем не было известно ровным счетом ничего – ни фамилии, ни адреса, не говоря уже о том, есть ли у него родственники или друзья.

Они согласились, что ищут конкретного человека, который убил другого конкретного человека. Оба детектива отдавали отчет в том, что стопроцентная раскрываемость преступлений – несбыточная мечта, но они также прекрасно понимали, что терпение и труд все перетрут, а если еще и задавать правильные вопросы нужным людям, то желаемые результаты, как правило, не заставят себя ждать. Человека просто так никто убивать не станет. Значит, кто-то очень хотел отправить его на тот свет. Именно так рассуждали детективы.

Но вскоре им пришлось изменить свою точку зрения.

На следующий день стояла такая же роскошная весенняя погода.

Человек, живущий в деревне на природе, никогда не сможет понять, что значит такой день для обитателя города. Горожанин каждый вечер жадно приникает к телевизионному экрану и, ловя каждое слово, внемлет прогнозу погоды. Пробудившись от звонка будильника, он первым делом нетвердой походкой направляется к окну и поднимает взгляд к небу. И если там, вверху, его взору предстает бездонная синева, горожанина охватывает восторг, который окончательно его будит, прогоняя прочь остатки сна. При виде голубого неба к горожанину сразу приходит осознание того, что его ждет чудесный день и все пойдет как по маслу, без сучка и задоринки. После этого, невзирая на время года, будь то зима или лето, весна или осень, он распахивает окно, чтобы узнать, какая на улице температура. От этих первых мгновений утром зависит не только, что именно наденет горожанин. Эти первые минуты определяют, с каким настроением он проживет этот день, они обусловливают весь его жизненный настрой.

Рендольф Норден проснулся от звуков радио в половине восьмого утра. Он специально купил радиоприемник с таймером, решив, что поутру куда приятнее пробуждаться под звуки музыки, чем под противный перезвон. Однако в половине восьмого, когда он привык вставать, передавали последние известия, поэтому всякий раз ему приходилось просыпаться от голоса диктора, бубнившего последние дурные новости об отношениях с Россией. Рендольф попытался ставить часы на 7:35, когда на смену новостям приходила музыка, но очень скоро обнаружил, что эти пять минут имеют для него существенное значение – пожертвовав ими, он опаздывал на работу. Тогда он попробовал ставить часы на 7:25, но мысль о том, что всякий раз приходится сокращать свой сон на пять минут, никак не давала ему покоя. И вот каждое утро, вместо того чтобы пробуждаться под звуки музыки, ради чего он, собственно, и купил радиоприемник с таймером, Рендольф просыпался от голоса диктора, зачитывавшего последние мрачные известия. По мнению Рендольфа, история с радиоприемником служила очередным доказательством несправедливости жизни.

Когда он спустил ноги с постели, диктор начал рассказывать о каких-то островах у черта на куличках. «Да пошел ты со своими островами», – буркнул под нос Рендольф. Еле переставляя ноги, побрел к окну спальни, на ходу задрав пижаму, чтобы почесать живот. Сейчас Нордена раздражало буквально все на свете – и радио, и жена Майя, что крепко спала в кровати, и даже дети, спавшие каждый в своей комнате, на другом конце квартиры. И уж конечно, его бесила служанка, которая, несмотря на то что он платил ей жалованье, вставала позже него, и потому ему каждое утро приходилось самостоятельно готовить себе завтрак. Рендольфа буквально колотило от переполнявших его чувств, и он резко отдернул штору, надеясь, что солнечный свет упадет прямо на лицо жены, и она проснется. Тут же устыдившись своего недостойного поведения, он повернулся, желая взглянуть, озаряет ли солнце лицо Майи. Оказалось, что нет. «Неужели сегодня пасмурно?» – с отчаянием подумал он, однако стоило ему поднять взгляд, как на лице появилась тень улыбки. Там, высоко над крышами, приветливо синело небо. Коротко кивнув, Рендольф открыл окно и высунул голову наружу.

Стояла настоящая теплынь, а с юга, со стороны реки Харб, дул ласковый, нежный ветерок. Из окна квартиры, располагавшейся на двенадцатом этаже, он мог разглядеть, как по реке плывут суда и снуют катера, а над ней величественно от берега к берегу протянулся мост. Улыбка Нордена стала гораздо шире. Оставив окно открытым, он вернулся к кровати, выключил радио, скинул с себя пижаму, после чего быстро и при этом беззвучно оделся, натянув на себя нижнее белье, брюки, носки и туфли. Затем он отправился в ванную комнату, где принялся бриться электрической бритвой. Вслушиваясь в ее жужжание, он все больше преисполнялся уверенностью в том, что день сегодня будет удачным. Рендольф любил повторять, что самые блестящие мысли ему приходят во время бритья. Не исключением стало и сегодняшнее утро. Пока он водил бритвой по щетине, его посетило несколько гениальных идей – ну, по крайней мере, именно такими они ему показались. К тому моменту, когда он закончил бритье, надел рубашку, галстук, пиджак и явился на кухню плеснуть себе сока и сварить кофе, ему уже не терпелось быстрее добраться до адвокатского бюро на Холл-авеню, в котором он работал, чтобы как можно скорее приступить к воплощению своих гениальных идей в жизнь. Выхлебав большими глотками сок и кофе, он быстрым шагом направился на другой конец квартиры, туда, где находились спальни детей. Дети еще не встали. Джоанна уже проснулась и, сидя в кроватке, с полусонным видом читала сборник сказок.