Пепел стихий - Элис Клер

— Само собой, — говорил Гарри, раскачиваясь на деревянном стульчике, так что его задние ножки протестующее скрипели, — само собой, Хамм Робинсон был известным преступником. Что до меня, я совсем не удивился, что кто-то наконец прикончил его, о нет, ничуть, ха, ха, ха!

Даже ради спасения собственной жизни Элевайз не смогла бы признать это забавным. Она холодно переспросила:

— Преступник, шериф? И что он натворил?

Гарри Пелем потянулся к аббатисе, словно собирался поведать ей тайну. В складках, пролегших между крыльями его мясистого носа и щеками, виднелись точки угрей, а в бровях и волосах надо лбом белели жирные масляные хлопья.

— Ну, сестра, он же был браконьер!

— Браконьер, — повторила она. — Да, шериф, это действительно опасный человек.

Пропустив мимо ушей иронию, Гарри Пелем кивнул:

— Именно, сестра, опасный, даже отчаянный, все так.

Он замолчал, словно не зная, как продолжить. Элевайз не сомневалась, что шериф размышляет, сколько можно добавить вранья к тому, что он хочет рассказать. Снова приблизившись — аббатиса предпочла бы, чтобы он этого не делал: запах, исходивший от шерифа, никак нельзя было назвать свежим, — Гарри Пелем заговорил:

— Несколько раз я почти настигал его, да, было дело. Выслеживал его, поверьте, по всему этому старому лесу.

Он махнул рукой через плечо, показывая большим пальцем куда-то в сторону.

— Эх, но он был хитрый малый! Пробирался через кустарник как какой-нибудь дикий зверь, бесшумно и ловко. Думаю, он знал здешние места как свои пять пальцев. — Гарри Пелем покачал головой. — Мне так и не удалось сцапать его!

— Вероятно, он слышал, как вы приближаетесь, — сдержанно заметила Элевайз.

Шериф бросил на нее быстрый взгляд.

— Да, все может быть. А может, мне даже здорово повезло, что я так и не схватил столь отчаянного типа, как он! Очень может быть, я не сидел бы здесь, беседуя с вами, сестра, если бы это произошло!

— Да, — пробормотала Элевайз, — уверена, это была бы небывалая битва.

Она внимательно посмотрела на широкие плечи Гарри Пелема.

— Шериф, кажется, вы говорили, что он был могучего телосложения? — спросила Элевайз бесхитростно, подняв на него невинные глаза. — Я видела его только мертвым, поэтому мне трудно судить.

Некоторое время шериф только повторял: «гм…» и «ха!», затем едва слышно проворчал что-то.

— Что вы сказали, шериф? Я не совсем поняла.

— Я сказал, что он был достаточно крупным, — прорычал Гарри Пелем.

— А-а…

Элевайз опустила голову, чтобы спрятать улыбку. Затем, снова посерьезнев, спросила:

— Он был убит брошенным в спину дротиком. Оружие настигло его в тот миг, когда он убегал из леса, так?

Снова послышалось недовольное ворчание. Шерифа явно возмущало, что у аббатисы были какие-то сведения об этом деле, пусть даже самые незначительные. Он неохотно ответил:

— Да. Так все и было.

— И, исходя из этого, вы рискнули предположить, что он был убит… как вы сказали, шериф? Лесным народом?

— Да, Лесным народом. Здесь их так называют.

— И вам известно наверняка, что эти люди были в лесу прошлой ночью?

— Точно. Сейчас июнь, в этом все дело! Они всегда приходят сюда в июне. — Шериф насупился. — Ну, время от времени. Во всяком случае раньше приходили.

— Понятно.

Слова шерифа показались Элевайз слабым доказательством вины неведомого, до сих пор ни в чем не подозреваемого племени, даже если прежде эти люди в определенное время года располагались лагерем почти у порога аббатства.

— Но что если… Простите меня, шериф, если вам кажется, что я ставлю под сомнение ваши действия. Это лишь оттого, что убийство было совершено так близко, и…

— Что если один из этих людей повстречается с вами, сестра? — перебил ее шериф. — Да, понимаю. — Покровительственная улыбка скривила его мокрые губы. — Обратитесь ко мне, — сказал он важно. — Дабы утешить вас, могу сказать: я сделаю все, чтобы вы и ваши добрые сестры могли спокойно спать ночью в своих постелях!

— Вы очень любезны, — произнесла Элевайз. — Как я уже говорила, шериф, вы были в лесу, я правильно поняла? А вы нашли доказательства того, что этот самый Лесной народ недавно побывал здесь?

— Ну, я…

Шериф вновь сердито насупился. Скорее даже разозлился. Элевайз подумала, что хмурый взгляд и сердитое выражение лица, по-видимому, означают, что Гарри Пелем собирается солгать. Или, по крайней мере, улизнуть от ответа, утаив правду.

— Знаете, сестра, нет особого смысла искать следы Лесного народа. Они хитры и осторожны, они не срубают деревья и не ломают ветви, чтобы строить жилища. Похоже, они живут прямо так, под деревьями, а то и под открытым небом. Они были здесь всегда и всегда шли своим странным путем. Кое-кто поговаривает, они были здесь еще во времена римлян. — Вспомнив свою главную цель, шериф повторил: — Нет смысла искать улики. Никакого смысла. Хотя, конечно, я послал туда некоторых своих людей.

— Не сомневаюсь.

Очень правдоподобные слова!

— И они ничего не нашли.

Это было утверждение, а не вопрос. Гарри Пелем ухмыльнулся.

— Нет. Как я и сказал.

Элевайз медленно сложила руки ладонями вместе и оперлась подбородком о кончики пальцев.

— Итак, все, что мы имеем, — это мертвый браконьер, и вы убеждены, что его убили эти Лесные люди. А раз вы не смогли разыскать их, значит, их нельзя допросить. — Аббатиса посмотрела шерифу прямо в глаза и испытала не слишком благородное чувство удовлетворения, заметив, как он заерзал на стульчике. — Следовательно, у вас нет никаких доказательств их вины помимо вашей собственной уверенности?

Гарри Пелем быстро собрался с мыслями. Нахмурившись самым угрожающим образом, он заявил:

— Мне вполне хватает моей уверенности! — Но тут же, словно осознав неубедительность этого утверждения, добавил: — Хорошо, скажите мне, кто еще совершил бы такое? Ну давайте, скажите мне!

— Совершенно не зная ни человека, ни его жизнь, я, естественно, не могу ничего сказать, — спокойно ответила Элевайз. — Но ведь это ваша работа, шериф! Разобраться, как и где жил этот мужчина, были ли у него враги, есть ли кто-нибудь, кто выиграл от его смерти…

— Ха! — выдохнул Пелем, ударяя по воздуху, как будто хотел заорать: «Да поймите же наконец!» — Я знаю, кем он был. Это был, как я уже сказал, Хамм Робинсон. У него есть жена — худосочная, забитая, глупая женщина. Хамм держал ее в ежовых рукавицах и распускал руки каждый Божий день. Одному Господу известно, почему она не удрала от него как-нибудь темной ночью… А что до того, чем он занимался, — он был браконьером. — Пелем направил свой грязный палец на аббатису. — И это я уже говорил вам!