Так велика моя любовь - Кэтлин Вудивисс

— Сожалею, что вынуждена покинуть тебя, кузен, — извинилась она, торопливо сделав реверанс, — но, как ты сказал, меня зовет мой страж.

Квентин с улыбкой кивнул:

— Я мог бы спасти тебя от этого старого волка, прекрасная дама, но теперь уже поздно. Однако мне еще не раз предоставится возможность сделать это, уверяю тебя.

Пробравшись сквозь толпу, Илис остановилась возле дяди, который неприязненным взглядом следил за молодым человеком, проталкивавшимся к выходу. Потом Эдвард злобно посмотрел на девушку.

— Кто тебе разрешил отлынивать от своей работы? — грозно прорычал он. — Я не давал тебе разрешения точить лясы с этим Квентином. У тебя стыда нет?

— За что мне должно быть стыдно? — спокойно спросила Илис, чем еще сильнее разозлила дядю. — Я просто недолго побеседовала со своим кузеном на глазах у всех гостей, — объяснила она — В этом нет ничего зазорного.

— А-а, я заметил, как вы смеялись и веселились, как будто обсуждали какую-то грязную сплетню, — втянув голову в плечи, прошипел он.

Изящные брови девушки поползли вверх при виде злобного выражения на лице дяди. То, как кривились его губы, когда он хотел показать свое недовольство, напоминало Илис о раздражении, которое она испытывала каждый раз, когда общалась с этим человеком. Слишком часто в последнее время стали возникать ситуации, когда ею овладевало отвращение к нему. Она чувствовала непередаваемое облегчение, напоминая себе о том, что ее мать, которую младенцем подбросили на ступени церкви маленькой фермы, принадлежавшей семье Эдварда, не была с ним в кровном родстве. Одно это освобождало Илис от необходимости оставаться верной узам крови, и в те минуты, когда девушку одолевали подобные мысли, в ее душе поднимался протест, вызванный тем, что она вынуждена распекать других за недостаток почтительности к Эдварду.

— Тебе должно быть стыдно за то, как ты ведешь себя с этим мошенником! — сердито заявил дядя.

Он рукой указал в том направлении, куда ушел Квентин, намереваясь продолжить свои нравоучения, но внезапно замер, когда увидел, что тот стоит возле Арабеллы. Было совершенно очевидно, что болтовня Квентина доставляет девушке огромное удовольствие, потому что оба весело смеялись.

Эдвард заквохтал, как разгневанный петух.

— Посмотри на него! — взорвался он. — Можно подумать, что этот паршивец теряет всякую осторожность, когда скачет вокруг дам!

— Разве королева объявила траур, во время которого мы не должны позволять себе веселиться? — с деланным беспокойством спросила Илис.

Озадаченный вопросом своей племянницы, Эдвард, нахмурившись, посмотрел на нее, и только потом до него дошло, что она отнеслась к его наставлениям с полным безразличием.

— Полагаю, девочка, тебе стоит попридержать язычок и прекратить дурачиться! — резко произнес он. — Будет гораздо лучше, если ты вернешься к своим обязанностям и не заставишь меня лишний раз напоминать, в чем они заключаются.

Его надменность больно кольнула Илис, и она, не удержавшись, ответила:

— Я плачу за восточное крыло, дядя, и плачу немало. Более того, я всячески помогаю вам по мере своих сил и возможностей. Счастлива, что могу быть полезна вам, но не забывайте, что у меня нет необходимости зарабатывать себе на жизнь, потому что папа выделил мне достаточно крупную сумму. У меня также нет необходимости оставаться в вашем доме, я вольна уйти, когда захочу. Если подобное положение вещей вас не удовлетворяет, сообщите мне об этом, и я поищу пристанище в другом месте.

Эдвард уже был готов дать ей грозную отповедь, однако здравый смысл подсказал ему, что не стоит срывать свой гнев на девушке. Ставка была гораздо крупнее, чем плата за жилье, которая, будучи и так слишком высокой, служила прочной гарантией его хорошего отношения к Илис. Однако ему было трудно сдерживать себя, когда кто-то, тем более один из домочадцев, да к тому же такая пигалица, осмеливался выказывать ему неповиновение и противоречить. За годы супружеской жизни его жена покорно выполняла каждое указание, а в тех случаях, когда он приходил в ярость, скрывалась в спальне и топила свою боль в вине. Арабелла никогда не осмеливалась спорить с ним, она просто подчинялась ему, как будто не имела собственных желаний. А вот Илис уже показала, что ее характер скроен по совершенно иной мерке.

Если Эдварду и удалось что-либо выяснить о своей племяннице за время, прошедшее с ее появления в его доме, так только то, что девушка обладает острым умом и сильной волей. Ее горячее желание разыскать отца подвергло ее множеству опасностей, которых она бы избежала, не оставь он ей такое состояние. Эдварду довелось быть свидетелем ее решимости, когда она, нарядившись в лохмотья нищего, пробралась в Лондон и, ускользнув от бдительного ока Флит-стрит[6], принялась собирать сведения среди злостных преступников, укрывшихся в Элсатии, где царило беззаконие. Когда постоянные упоминания о спрятанном золоте подтолкнули Эдварда к действию, он послал в Лондон слугу, чтобы тот разыскал Илис и привез домой. Вскоре после ее возвращения произошли другие неприятные события, причем не последней в их череде явилась стычка с Реландом. Одно это послужило для Эдварда лишним доказательством тому, что Илис Редборн обладает удивительной способностью приносить неприятности.

Порядок в доме восстановился после того, как она опять сбежала, на этот раз отправившись в Стиллиардс — место, куда ее отец обычно направлялся для того, чтобы обменять кое-какие вещи на золото. Если разношерстное отребье, обитавшее в Элсатии, просто пугало Эдварда, то жуткие иноземцы из Ганзейского союза[7]наводили на него панический ужас. Они обладали богатством и могуществом, чтобы влиять на монархов, и хотя королева Елизавета проявила исключительную твердость в отношениях с союзом, многие из подвластных ей территорий сдались под натиском Ганзы. Эдвард уже оставил надежду вновь увидеть свою племянницу и был несказанно удивлен, когда она, одетая в мужской костюм, появилась в сопровождении какого-то молодого ганзейца.

— Ты осмелилась нацепить штаны! — возмутился он, увидев ее. — Это недопустимо!

Если бы Эдвард предвидел, сколько беспокойства привнесет племянница в его мирное существование, он бы потребовал с нес более высокой платы. А получилось так, что чертовке удалось заключить выгодную сделку. Каждый полученный от нее пенс стоил ему непередаваемых страданий. И вот сейчас он вынужден умиротворять ее.

— Единственное, что заботит меня, это твоя репутация, — приняв обиженный вид, заявил он. — Могу только посоветовать, чтобы ты была осторожна с ним.

— Вам незачем беспокоиться, дядя, — заверила его Илис. — Я не допущу, чтобы какой-то мужчина сбил меня с пути.

Она прекрасно знала, чего именно добивался Эдвард, который постоянно пребывал в страхе, что все достанется Квентину. Старик не отличался особым умом, чтобы скрывать свою алчность.