Арена 13. Воин - Джозеф Дилейни

Я опустился рядом с ней на колени и уставился на свое отражение в зеркале. На левой стороне моего лица красовалась «моко» – гентхайская татуировка: глубоко вытравленные линии и завитки, следующие контурам лица. Татуировка говорила о моем происхождении со стороны отца, Мэта. Правая сторона лица осталась не разукрашенной, потому что моя мать, Шола, не была гентхайкой. Я был полукровкой, занимающим место между двумя расами, но это означало, что я могу выступать в качестве посредника, приводя переговоры между горожанами и гентхаями к успешному завершению.

Справа мои волосы были выбриты до темной щетины, чтобы все видели, что у меня нет уха: его отсек Хоб во время нашего сражения. Такую стрижку придумала Квин. Она считала мою рану, как и свой шрам, признаком храбрости – тем, чем можно гордиться.

Я увидел в зеркале ее красивое лицо с вытатуированной на лбу цифрой 13. Наши глаза встретились, и она улыбнулась мне.

Я попытался улыбнуться в ответ, но увидел, что ее глаза наполнились тревогой. От Квин было трудно что-нибудь скрыть.

– Что случилось? – спросила она.

И я ей рассказал.

– Завтра?! Так скоро?! Нет! Нет, Лейф, нет! – вскричала она. – Я могу больше никогда тебя не увидеть!

Ее реакция застала меня врасплох. Квин всегда была очень сильной и независимой, она не позволяла себе таких проявлений чувств.

Но потом она отвернулась и некоторое время молчала, раздумывая над тем, что я сказал. Когда Квин наконец снова посмотрела на меня, я увидел на ее лице выражение силы и целеустремленности.

– Знаешь, – сказала она, – я тебе завидую. Я бы тоже хотела пойти. Мне так хочется исследовать земли за Барьером!

Мы крепко обнялись, и я попытался ее успокоить.

– Я был бы рад, если бы ты отправилась с нами, но даже если гентхаи согласятся на это, твой отец запретит. Не беспокойся – я вернусь к началу следующего сезона. Так легко ты от меня не отделаешься!

Начав собираться в дорогу, я взял книгу отца и прочитал название: «Свидетельства Мэта». Я решил не брать ее с собой, чтобы не повредить или не потерять. Она принадлежала Тайрону, и я собирался вернуть ее перед уходом. В книге подробно описывались тренировки отца с Гунтером, величайшим механиком того времени, и каждое сражение Мэта на Арене 13. Однако большинство глав рассказывали о пятнадцати боях, в которых он победил Хоба.

Было приятно читать о достижениях отца, но я был разочарован, что в книге нет рассказа о путешествиях, которые, как считалось, он предпринял через Барьер вместе с Торговцем; описанное здесь относилось к более раннему времени.

К одному короткому отрывку я возвращался снова и снова: «Во время боя я стал испытывать странные ощущения: я как будто парил, руки и ноги слушались меня инстинктивно, но это не было моей обычной быстрой реакцией. Я начал чувствовать себя так, будто я был выражением высшей силы, аспектом Ним, богини шаблонов, движения и танца.

Я не просто вытанцовывал шаблоны перед тригладом. В некотором роде я сам стал этими шаблонами.

Я не верил в богиню, но это было не важно. Ощущение все равно оставалось таким.

И это сражение закончилось так же, как предыдущие. Хоб лежал, рассеченный на две части, в луже ярко-красной крови».

Похоже, мой отец испытал своего рода изменение сознания почти мистического свойства. Это противоречило остальным его записям – приземленным, реалистическим.

Некоторые и вправду верили, что Ним богиня, и перед сражением бормотали обращенные к ней молитвы. «Но как язык шаблонов может быть богиней? – недоумевал я. – Это же бессмыслица!»

Следующей, с кем я попрощался, была Ада. Я рассказал ей о странном опыте отца: в конце концов, она знала о языке Ним больше, чем кто-либо в Мидгарде.

– Может ли Ним и вправду быть богиней? – спросил я.

К моему удивлению, Ада не посчитала мой вопрос глупым и не отмахнулась от него. Вовсе нет!

– Одна религиозная секта поклонялась Ним и считала ее богиней, – объяснила она. – В мои времена терпимо относились ко всем религиям, какими бы диковинными они ни были, и никто над ними не смеялся. Вообще-то нашлись ученые, которые не отринули такую идею и сказали, что она имеет под собой почву.

– Ученые считали, что Ним богиня?! – удивленно воскликнул я.

Ада улыбнулась:

– Богиня – не обязательно существо, способное метать молнии и править людьми, но существо с высокой степенью чувствительности, которое может, при определенных обстоятельствах, вступать с нами в контакт. Ученые считали, что любая сложная комплексная система, состоящая из множества взаимодействующих частей, способна развить в себе сознание. «Словарь Ним», эта квинтэссенция языка, теперь используется шаблонщиками для кодирования лаков. В мое время Ним вводился также в устройства и структуры такие же прочные, как камень или бетон. Некоторые из этих вместилищ Ним вполне могли сохраниться до нынешних дней. – Помолчав, она продолжила: – Есть и еще кое-что. Поклонявшиеся Ним верили, что она благоволит к определенным людям – самым лучшим и самым умным, самым быстрым и самым опасным. Твой отец был величайшим из бойцов Арены 13, он победил Хоба и лучше всех танцевал шаблоны перед тригладом. Если богиня существует, он наверняка числился среди ее любимцев.

Я с улыбкой кивнул. Возможно, опыт моего отца был куда более вещественным, чем я допускал это раньше.

– Есть какие-нибудь советы насчет джиннов, с которыми мы можем встретиться за Барьером? – спросил я.

– Мне бы хотелось отправиться с вами, Лейф, но и Тайрон, и Коннит запретили. Они считают, что мои знания и навыки кодирования слишком важны, чтобы рисковать мной в таком опасном задании. Я так хочу встретиться с джиннами и узнать, на что они теперь похожи… Но ты должен их избегать. Они быстро наносят удар, и тогда выживают немногие. Твоя единственная надежда в подобном столкновении – начать диалог. Они разумные существа, и общение с ними наверняка возможно. Вот единственный совет, который я могу дать.

Ночью я провел последние драгоценные часы с Квин. Мы вернулись в то место, куда пришли сразу после того, как я стал учеником Тайрона. Тогда Квин провела меня по ночному городу, и наша прогулка закончилась на древнем высоком куполе Колеса.

Сейчас, пустив в ход отцовский ключ, она снова повела меня вверх по длинной спиральной лестнице внутри Колеса, где пахло пылью и старым деревом. Я с облегчением вылез на холодный осенний воздух и посмотрел вверх, на большую растущую Луну, которая омывала город бледным светом.

Держась за тонкие перила, мы завершили подъем снаружи купола и наконец добрались до его высшей точки, где в небо торчал сломанный флагшток, похожий на острый конец копья.

Там мы остановились, слегка запыхавшись, и молча огляделись по сторонам.

Я заговорил первым.

– Здесь когда-нибудь висел флаг? – спросил я, глядя на сломанный флагшток.