Костяные часы - Дэвид Митчелл

Через Куин-стрит натянуты гирлянды флажков – словно в честь Дня независимости Холли Сайкс. Хозяйка магазина, торгующего шотландской шерстью, поливает цветы в висячих корзинках, а ювелир мистер Гилберт выставляет на витрину подносы с кольцами и перстнями. Мясники Майк и Тодд выгружают из задних дверей фургона безголовую тушу свиньи, за которой виднеется еще десяток таких же туш на крюках. У библиотеки стоят с ведерками активисты шахтерского профсоюза, собирают деньги для забастовщиков, а люди из Социалистической рабочей партии держат в руках плакаты: «Уголь, а не пособие по безработице» и «Тэтчер объявляет войну рабочим». В их сторону катит на велосипеде Эд Брубек. Я ныряю в крытый рынок, чтобы Эд меня не заметил. В прошлом году он переехал в Грейвзенд из Манчестера, где его отец угодил в тюрьму за кражу со взломом и за «оскорбление действием». Друзей у Эда нет, и, судя по всему, обзаводиться ими он не собирается. Обычно в нашей школе такого никому не спускают, и один старшеклассник стал к нему прикапываться, но быстренько заработал расквашенный нос, после чего Эда оставили в покое. Он проезжает мимо, не заметив меня; к велосипедной раме прикручена удочка. Я иду дальше. У зала игровых автоматов бродячий музыкант играет на кларнете заунывный похоронный марш. Кто-то бросает в раскрытый футляр монетку, и парень тут же переключается на музыкальную заставку сериала «Даллас». Подхожу к магазину «Мэджик бас рекордз», заглядываю внутрь. В тот день я просматривала каталог на букву «эр», искала Ramones. А Винни утверждает, что сам он перебирал карточки на букву «ха», поскольку его интересовали «Халява», «Хипповый» и «Холли». В задней части магазина всегда висит несколько подержанных гитар. Вин умеет играть первые аккорды «Stairway to Heaven»[4], но дальше пока дело не идет. Вот теперь, пока он на работе, я самостоятельно выучусь играть на его гитаре, и мы с ним соберем свою группу. А что такого? Тина Уэймут – девушка, а играет на бас-гитаре в Talking Heads. Представляю себе лицо ма, когда она, продолжая твердить «Она мне больше не дочь!», увидит меня в передаче «Вершина популярности». Все дело в том, что ма никогда никого не любила так сильно, как мы с Винни любим друг друга. Мои родители, правда, неплохо уживаются, но родня ма из Корка папу недолюбливает: во-первых, он не ирландец, а во-вторых, не католик. Мои ирландские двоюродные родственнички постарше любят напоминать, что Брендан был зачат еще до того, как ма вышла замуж за папу, но теперь-то они уже двадцать пять лет женаты, так что, по-моему, у них все не так уж и плохо. Но все же между моими родителями нет той удивительной связи, какая существует у нас с Вином. Стелла говорит, что мы с Вином – родственные души и просто созданы друг для друга.

Возле банка «Нат-вест» на Милтон-роуд я встречаю Брендана. Фу-ты ну-ты! Волосы зачесаны и напомажены, модный галстук с «огурцами», блейзер небрежно переброшен через плечо – можно подумать, мой братец – фотомодель, а не простой служащий фирмы «Стотт и Конвей». А как старшие сестры моих подруг на него западают – просто чума, дайте ведро, меня сейчас стошнит. Брендан женат на Рут, дочери своего шефа, мистера Конвея; они расписались в городской ратуше и отметили событие роскошным приемом в загородном клубе «Чосер». Я не захотела быть подружкой невесты, потому что терпеть не могу платья, особенно такие, в которых выглядишь коллекционной куклой из серии «Унесенные ветром», так что все это удовольствие выпало на долю Шерон и племянниц Рут; а еще на свадьбу явилась толпа наших родственников из Корка. Брендан у ма «милый сыночек», а она для него – «милая ма», так что потом они будут в мельчайших подробностях обсуждать все, что он сейчас от меня услышит.

– Привет, – говорю я. – Как дела?

– Ничего, не жалуюсь. А как у нас в «Капитане»? Все нормально?

– Да, все отлично. У ма сегодня энергия бьет через край, и все фонтаном.

– Да ну? – озадаченно улыбается Брендан. – Это с чего же?

Я пожимаю плечами:

– Видно, с нужной ноги встала.

– Ну, это хорошо. – Он замечает мою спортивную сумку: – А ты никак путешествовать собралась?

– Не то чтобы. Иду к Стелле Йервуд повторять французский, остаюсь у нее ночевать. У нас на следующей неделе экзамены.

Брата явно впечатляет моя жажда знаний.

– Это ты молодец, сестренка!

– А как Рут? Ей получше?

– Не особенно. Одному Богу известно, почему это принято называть «утренней тошнотой», когда ей хуже всего как раз посреди ночи.

– А может, это мать-природа специально тебя закаляет перед рождением малыша? – говорю я. – Все эти бессонные ночи, ссоры, пеленки, рвота… Тут требуется выдержка.

Но Брендан на это не ведется.

– Наверное, – рассеянно произносит он.

Вообще-то, Брендана трудно представить в роли отца, и все же после Рождества он им станет.

Двери банка распахиваются, служащие входят внутрь.

– Вряд ли, конечно, мистер Конвей уволит своего зятя за опоздание, – говорю я, – но вы ведь в девять начинаете?

– Да, верно, мне пора. Ладно, до завтра. Надеюсь, к тому времени ты уже закончишь свой зубрильный марафон. Ма пригласила нас на обед. Ну, хорошего дня.

– Сегодня и так самый лучший день в моей жизни, – заверяю я брата, зная, что он в точности передаст ма мои слова.

Сверкнув неотразимой улыбкой, Брендан присоединяется к потоку людей в костюмах или в форменной одежде, спешащих в офисы, магазины и на фабрики.

В понедельник я непременно закажу себе ключ от парадной Винни, а сегодня отправляюсь в его квартиру привычным тайным путем. На улице под названием Гроув, рядом с офисом налоговой службы, есть неприметный проулок, полускрытый мусорным баком, переполненным пластиковыми мешками для мусора, от которых воняет грязными пеленками. Большая серая крыса с презрением глядит на меня. Я иду по проулку, сворачиваю направо и оказываюсь между забором, ограждающим сады на задворках домов, стоящих на Пикок-стрит, и задней стеной офиса налоговой службы. Самый последний дом по Пикок-стрит, почти у железной дороги, – это дом Винни. Я протискиваюсь между расшатанными досками забора и бреду через запущенный сад. Трава и сорняки стоят по пояс, на сливовых деревьях уже наливаются плоды, хотя, конечно, большая часть достанется осам и червям. Винни говорит, что ему лениво собирать сливы. Сад напоминает лес из «Спящей красавицы», поглотивший зáмок, где все спят вот уже сто лет. Вообще-то, Винни должен ухаживать за садом, потому что дом принадлежит его тетке, но она живет в Кингс-Линне и никогда сюда не приезжает. Просто Винни байкер, а вовсе не садовник. Ничего, вот обоснуюсь здесь и сразу укрощу эти джунгли. Саду нужна женская рука – и все пойдет на лад. Можно, кстати, начать прямо сегодня, но сперва я немного поучусь играть на гитаре. В углу сада есть сарайчик, наполовину скрытый колючими плетьми ежевики; там хранятся всякие садовые инструменты и газонокосилка. Ничего, я посажу здесь подсолнухи, розы, анютины глазки, гвоздику и лаванду, а еще разные пряные травы в глиняных горшочках. Буду печь печенье, сливовые пироги и кексы, а Винни будет весь такой: «Господи, Холли, как же я без тебя обходился?» Во всех журналах пишут, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Возле бочки для воды тонкие лиловые ветви какого-то куста облеплены белыми бабочками, словно ажурными конфетти; куст шевелится, как живой.