У каждой лжи две правды - Анна Мария Роу

– Пани Стефания…

Растрёпанная, светлое платье испачкалось, глаза сверкают, как два сапфира.

Вот только вышеупомянутая пани смущаться не стала и виноватой не выглядела. А ведь её позор видела добрая половина города.

– Пани Стефания! – Альжбета получила в руки свой зонтик и была готова к решительным мерам по осчастливливанию человечества, даже если это человечество в подобном счастье не нуждалось. – Я, конечно, понимаю, милочка, в вашем положении все средства хороши, но нужно же знать меру. Возможно, в ваших там столицах совсем о приличиях позабывали, но у нас, в Гдыньске, ещё помнят о девичьей чести!

Стефания вскинула голову и распрямила плечи.

На языке вертелись колкие слова. Всё равно ей уже ничего не поможет. Репутация окончательно загублена. В запущенном саду при доме работы на несколько лет, чтобы просто выжить. Не один хлеб с водой на завтрак, но и не тот уровень жизни, к которому она привыкла. Дядюшка про неё забыл, и слава богам! Других родственников или друзей нет.

И магия, только-только успокоившись, опять забурлила и потребовала выхода.

Вырваться из тонких пальцев. Пронестись по идеально ровным, под линейку подстриженным кустам. И что-нибудь разбить.

О чью-нибудь голову.

Сейчас же!

А пока…

Сгорел сарай – гори и хата!

– Разве это ваше дело? Мой жених вам всё объяснит! – Стефа резко клюнула обомлевшего Янека в щёку. Да тот оказался ещё удачливее её самой: увернулся, поймал её губы своими и целую секунду длился почти настоящий, почти страстный поцелуй на виду у почти всего города. Пока девушка не развернулась и чётким строевым шагом скрылась за поворотом.

Где-то тут был пруд.

Сейчас там будет уха.

Чудаковатого пана Йержимановского было жаль. Ему и так придётся несладко – Пшемислав не простит вмешательства в его дела. Даже вот такого мелкого и случайного. А тут ещё и пани Альжбета со своими нравоучениями!

– Не вздумайте опаздывать на ужин! – крикнула ей вслед хозяйка вечера, которая была намерена устроить жизнь своей жертвы наилучшим образом.

– Да вы тихоня, Янек… – задумчиво подала голос забытая пани Хоментовская, эффектная женщина без возраста, одетая со столичной элегантностью. – Я-то была уверена, что ваша избранница состарится раньше, чем вы решитесь сделать ей предложение!

Высокая брюнетка рассматривала его внимательными чёрными глазами и постукивала изящными пальчиками по костяной ручке зонтика, который она любила использовать как трость.

Янек поправил очки, солнечно улыбнулся и развёл руками:

– Я просто не смог устоять! Сногсшибательная женщина!

– Так быстро? – шёпотом уточнила пани Альжбета, оценивая, надобно ли эту новость распространять прямо сейчас или же подождать до завтра.

– Молодёжь такая нетерпеливая, – не дала счастливому жениху оправдаться пани Амалия Хоментовская. – Как любовь в голову ударит, так обо всём и забывают. И о приличиях, и о своих непосредственных обязанностях. Между прочим, Янек, вам ведь нужно проверить, всё ли готово для презентации моего мужа. Пан Хоментовский вам не простит, если что-то пойдёт не по плану.

– Да-да, конечно, – Йержимановский думал, как бы половчее повторить манёвр невестушки и избежать очередного протирания пыли с древнего саркофага. Тот уже и так блестел, как новенький.

– Сейчас же, Янек, сейчас же! – стальные пальчики сжали плечо незадачливого и рассеянного помощника.

Ощущение было такое, как будто они сомкнулись на горле.

Молодой человек покорно последовал за пани Амалией.

Пани Альжбета улыбнулась. Жена профессора ей определённо нравилась. Нужно будет, чтобы она не задержалась в Гдыньске надолго. В этом городе должна светить только одна звезда!

Особняк пани Альжбеты имел два этажа, высокие узкие окна, стены из белоснежного камня, всем видом показывая, что именно так и должен выглядеть дом шляхты. Дорого, элегантно, модно. Скоро солнце скроется за горизонтом, и улыбчивая хозяйка пригласит гостей в столовую, где столы покрыты ослепительно белыми скатертями, где серебро старинное, а сервиз расписан вручную мастерицами цинского царства. Зазвучат поздравления и здравицы. Комплименты и просто льстивые речи. И просьбы, завуалированные в беседы:

«Племянницу бы пристроить в ваш пансион. Невест мало, а хороших невест ещё меньше, да она бесприданница и красотой не уродилась…»

«А внучка, внучка бы моего. В городскую думу, хоть клерком, хоть счетоводом. Замолвите словечко перед паном градоправителем, а?»

«Билетик бы на новый спектакль. Моя жена так любит театр. Мы в долгу не останемся…»

«Говорят, вы открываете школу искусств, а наша донечка так рисует, так рисует хорошо…»

Слуги разнесут изысканные блюда, приготовленные известным поваром, выписанным по случаю юбилея из самой столицы и стоившим бешеных денег. Будет там и фаршированный молочный поросёнок, и устрицы, оленина в цитрусовом соусе, и сливочное бланманже, звери и цветочки из марципана, лёгкое светлое вино с приятным фруктовым запахом. «Чёрного гуся», приготовленного на углях с имбирём и перцем, непременно принесут.

Служба у пани Альжбеты считалась престижной. Не удивительно, что многие потом перебирались работать в столицу. Их родственники гордились таким карьерным взлётом, и желающие служить в белом доме находились всегда.

Угостят кофе, не из цикория, жареных желудей или ячменя. Настоящим, который стоит по золотому за фунт. Альжбета свято верила в чудодейственность бодрящего напитка и скептически относилась к докторам, что советовали употреблять его только утром. И никто не скажет, что ананас взят в аренду для украшения стола, а в шоколадном фонтане слишком много молока.

Никто не уйдёт обиженным.

Потом в бальной зале начнутся танцы. Паркет натёрли до блеска, поставили в вазы свежие цветы – всё те же вездесущие розы, заменили масло в лампах.

Ян принюхался. Так и есть. Не просто алхимическая смесь для бездымного горения в светильниках, а её «улучшенный вариант», обладающий приятным ароматом и «поглощающий запахи тел». Зачем так тратиться, если окна и без того будут открыты настежь?

А уж затем, после вручения всех подарков, когда все слова будут сказаны, в специально подготовленной комнате начнётся главная изюминка вечера.

К ней готовились основательно. Щиты магической защиты Янек перепроверял трижды, окна занавесили плотной тканью, не пропускающей ни воздуха, ни света. Зачем, если всё начнётся в полдвенадцатого ночи? Но профессор только рукой махнул: таковы правила, мальчик, и не нам их менять. Пол, потолок и стены слуги вымыли раствором хлорки, а потом ещё и магией пришлось обработать. Стол, сейчас укрытый белоснежнейшей скатертью до пола – хороший кадр для магографии будет – притащили из лаборатории. В этом доме не нашлось ни одного предмета мебели, который выдержал бы вес каменной глыбы. Как по мнению Янека, так это просто огромный гроб с резьбой по стенкам. С ним слишком носятся и явно переоценивают его значимость для науки и искусства.