Блеск шелка - Энн Перри

Она ждала приема в большой комнате с украшенным мозаикой полом и стенами цвета охры; две величественные иконы, казалось, светились в полумраке. На одной, в синих и золотых тонах, в украшенном драгоценными каменьями окладе, была изображена Дева Мария, на другой – Спас Вседержитель, написанный теплыми, желто-коричневыми красками.

Уловив легкое движение, Анна оторвала взгляд от икон неземной красоты и сквозь арочный проем посмотрела в более светлую комнату и видневшийся за ней внутренний дворик. В ярком солнечном свете она заметила крупную фигуру епископа в светлом одеянии. На его лице светилась улыбка. Он протягивал руку женщине, опустившейся перед ним на колени. Темный плащ растекся по полу у ее ног. Волосы женщины были уложены в замысловатый узел. Ее губы коснулись золотого перстня с драгоценным камнем, надетого на палец епископа. Эта сцена выглядела как символ всепрощения.

Умиротворяющая картина вызвала у Анны приступ душевной боли. Ей мучительно захотелось опуститься на колени, попросить прощения и почувствовать, как с ее плеч снимают тяжелый груз. Но это было невозможно.

Женщина встала. Ее лицо было мокрым от слез. Похоже, она была ровесницей Анны.

Константин осенил женщину крестным знамением и что-то произнес, но с такого расстояния невозможно было расслышать, что именно. Женщина повернулась и вышла через другую дверь. Анна шагнула вперед. Настало время действовать. Если она сможет пройти это испытание, впереди ее ждут еще тысячи подобных.

Константин с улыбкой приветствовал Анну.

– Меня зовут Анастасий Заридес, ваше преосвященство, – почтительно произнесла она. – Я лекарь, недавно прибывший из Никеи.

– Добро пожаловать в Константинополь, – приветливо ответил священник.

Его голос был глубже, чем у большинства евнухов. Похоже, его кастрировали уже после полового созревания. Лицо священника было безбородым, под мощной челюстью намечался второй подбородок. Светло-карие глаза смотрели внимательно и цепко.

– Чем могу помочь?

Он был вежлив, но интереса не выказывал.

У Анны уже готов был ответ.

– Мой дальний родственник, Юстиниан Ласкарис, писал мне, что вы очень помогли ему в трудные времена, – начала она. – Я долго не получал от него вестей, а потом до меня дошли тревожные слухи о какой-то трагедии, но я не осмелился разузнать подробнее, чтобы не навлечь на него беды.

Анну пробрала дрожь, несмотря на то что в комнате было тепло. Священник смотрел на ее лицо, на то, как она стояла, безвольно опустив руки, словно женщина, выражающая почтение. Анна поднесла ладони к груди, но потом, не зная, что с ними делать, снова уронила их вдоль тела. Что мог знать о Юстиниане этот епископ? Что его родители умерли? Что он был вдовцом? Она должна быть осторожна.

– Его сестра очень тревожится, – добавила Анна.

По крайней мере, это было правдой.

Большое лицо Константина сохраняло серьезность. Он медленно кивнул.

– Боюсь, у меня для нее не очень хорошие новости, – ответил епископ. – Юстиниан жив, но находится в изгнании, в пустыне за пределами Иерусалима.

Анне удалось изобразить изумление:

– Но за что его изгнали? Что он сделал, чтобы заслужить такое наказание?

Константин поджал губы.

– Убит Виссарион Комненос, и Юстиниана обвинили в соучастии. Это преступление потрясло весь город. Виссарион был не только человеком благородного происхождения, многие считают его кем-то вроде святого. Юстиниану повезло, что его не казнили.

Во рту у Анны пересохло, она почувствовала, что ей трудно дышать. В роду Комненосов на протяжении многих поколений были императоры – еще до Ласкарисов и Палеологов.

– Вы помогли ему в этой трудной ситуации, – произнесла она, словно делая для себя какой-то вывод. – Но зачем Юстиниану участвовать в этом преступлении?

Константин задумался.

– Ты слышал, что примерно через год император собирается направить послов к понтифику? – спросил он, не скрывая раздражения.

Его эмоции лежали на поверхности, словно чувства женщины. Это было свойственно евнухам.

– До меня доходили кое-какие слухи, – ответила Анна. – Но я надеялся, что это неправда.

– Это правда, – хрипло возразил священник. Его тело напряглось, лицо побледнело, сильные руки непроизвольно поднялись к груди. – Как бы кощунственно это ни звучало, император Михаил готов уступить, сдаться, чтобы спасти город от крестоносцев.

Анна понимала, что, несмотря на страстную речь, епископ пристально за ней наблюдает.

– Пресвятая Богородица спасет нас, если мы ей доверимся, – ответила она, – как уже было в прошлом.

Тонкие брови Константина удивленно поползли вверх.

– Ты что, недавно приехал в город и еще не видел пожарищ, оставшихся после нашествия крестоносцев, случившегося семьдесят лет назад?

Анна нервно сглотнула, собираясь с силами.

– Но ведь наша вера осталась чистой, – наконец произнесла она. – Я предпочту умереть, чем предать Господа нашего римлянам.

– Ты человек твердых убеждений, – сказал Константин, и его лицо медленно расплылось в улыбке.

Анна вернулась к расспросам:

– Зачем Юстиниану убивать Виссариона Комненоса?

– Конечно, он его не убивал, – сокрушенно ответил Константин. – Юстиниан прекрасный человек. Он был так же против объединения с Римом, как и Виссарион. Существуют другие предположения, истинность которых мне неизвестна.

– Какие предположения? – Анна вовремя вспомнила, что должна демонстрировать почтение, и быстро опустила взгляд. – Вы можете мне сказать, чьим соучастником считают Юстиниана? И что произошло с этим человеком?

Константин поднял руки. Это был элегантный жест, и все же он был лишен мужественности. Анна отчетливо ощущала, что он не мужчина, но и не женщина. При этом он оставался страстным и чрезвычайно умным человеком. Епископ был именно тем, кем притворялась она.

– Убийцу зовут Антонин Кириаки. – Голос Константина вывел Анну из задумчивости. – Он был казнен. Они с Юстинианом были близкими друзьями.

– Значит, вы спасли Юстиниана? – спросила Анна хриплым шепотом.

Епископ медленно кивнул:

– Спас. Его приговорили к «изгнанию в пустыню».

Она тепло, с искренней благодарностью улыбнулась священнику:

– Благодарю вас, ваше преосвященство. Вы ободрили и укрепили мое сердце в борьбе за сохранение веры.

Он улыбнулся в ответ и осенил ее крестным знамением.

Анна вышла на улицу. Ее обуревали разнообразные чувства: тревога, благодарность, страх перед будущим. Константин произвел на нее большое впечатление: сильный, благородный человек, непоколебимый в чистой, абсолютной вере.