Гость из белого камня - Екатерина Каретникова

– Мам, не бойся, – прошептал Антон. – Мы же совсем не быстро едем.

Мама улыбнулась Антону и покрепче ухватилась за пластиковую ручку над дверцей.

– Надеюсь, когда ты вырастешь, – сказала она тоже очень тихо, чтобы их водитель не услышал, – то будешь меня возить аккуратнее. Я к тому времени состарюсь и от таких виражей просто рассыплюсь.

Антон хихикнул и кивнул.

Ехать было ещё далеко. Антон смотрел за окно и старался получше запомнить сопки у горизонта, разлапистые деревья с запутавшимися шарами омелы в ветвях и ярко-синее небо.

* * *

В самолёте Антону показалось тесно и как-то… Ну не то чтобы страшно, но неуютно.

Где-то в хвосте салона плакал младенец и кто-то громко его утешал:

– Потерпи, миленький. Осталось совсем немножко.

«Ничего себе – немножко! – передёрнул плечами Антон. – Лететь девять часов. А мы ещё на аэродроме стоим».

В глубине души он позавидовал младенцу: тот-то может и плакать, и бояться. А вот Антону стыдно. Ему нужно быть храбрым. А это не так-то просто.

– Ну что? – спросила мама, когда самолёт тревожно загудел, вздрогнул и, рассекая воздух, оторвался от земли. – Не тошнит? Уши не пострадали?

Антон через силу улыбнулся и помотал головой, хотя на самом деле уши будто заложило толстым слоем ваты, а в желудке образовалась сосущая пустота.

– Это у тебя наследственное, – поверила мама.

– От тебя? – поинтересовался Антон.

– От деда. Он пятнадцать лет был лётчиком.

«Вот это да!» – изумился про себя Антон, а потом вспомнил про посох, и ему стало не по себе.

Это что же получается? Посох – дедушкин. Дедушка – лётчик. А посох в Белом Камне зовут посохом чёрного лётчика. Значит, это его деда прозвали чёрным лётчиком?! Но ведь хорошего человека чёрным не назовут. Да ещё и бабушка намекала, что дед вовсе не такой замечательный, как считает мама. К кому же они прилетят-то? И как с ним будут жить?

Стюардесса принесла обед.

В аккуратно упакованном лоточке Антон обнаружил обычные сосиски и варёную фасоль.

«Неинтересно!» – подумал он, но всё-таки воткнул пластмассовую вилочку в сосиску и осторожно откусил.

Антон думал, что не сможет проглотить ни куска, но через пару минут сосущая пустота из желудка куда-то пропала, а сосиска показалась вкусной. Да и фасоль была вполне ничего. Он быстро слопал всю порцию, а потом ещё выскреб ложечкой йогурт и выпил чаю с крекером.

После еды салон самолёта стал казаться Антону гораздо уютней. Тем более что на экранах, развешенных тут и там, начали показывать «Властелина колец». Антон надел наушники и почти забыл, где он находится и когда самолёт должен приземлиться.

Правда, через некоторое время Антону понадобилось прогуляться в хвост салона. Там, перед заветной дверью, топталась очередь из двух пенсионерок и мужичка в потёртом вельветовом пиджаке.

– Везде ждать приходится, – ворчала одна из старушек. – В поликлинике ждём, в собесе ждём. Тут и то ждём.

– Ничего, мать! – утешал её «вельветовый». – Здесь тебе не в собесе. Вон уж и дверь открылась.

Вернувшись на место, Антон посмотрел в иллюминатор.

Белым сверкающим покрывалом во всю ширь тянулись бесконечные облака.

Антон подумал, до чего же странно, когда облака не сверху, а внизу. А потом он задремал, и ему снилось, будто он кувыркается в этих облаках и на ощупь они мягкие и тёплые.

Сашка так расстроился из-за мобильника, что даже на Полюстровский рынок ехать расхотелось. Но время до первой вечерней электрички нужно было куда-то потратить. А рассматривать экзотических рыб он любил с раннего детства.

Уж на что, казалось бы, простая рыбка гуппи, и то сколько разных расцветок встречается. Никакой художник таких сочетаний красок не найдёт! Жаль только, что в аквариуме гуппи быстро изменяются и становятся все как одна серенькими. Поэтому дома Сашка их не держал – неинтересно.

В его аквариуме жила стая неонов, серебристо-голубых с ярко-алыми полосами у хвоста, и две скалярии, жемчужная и муарово-чёрная.

Сашка с мамой с давних пор выбирали тех рыбок, которым не требовалось особого ухода. Маме было некогда, а Сашка ленился. Нет, иногда он, конечно, менял воду, выдирал слишком густо разросшиеся водоросли и обирал со стенок многочисленных улиток, или как они там правильно назывались. Но на большее Сашке не хватало терпения.

Рыбки его интересовали чисто визуально. Приятно было смотреть, как стайка неонов носится туда-сюда по столитровому аквариуму или как плавно и грациозно шевелят плавниками скалярии. Но вот заняться всем этим всерьёз: читать статьи в журналах, обмениваться советами со знатоками, выращивать молодую поросль – Сашке казалось неинтересным.

Вот и на Полюстровский рынок он ездил просто посмотреть. Как в океанариум. То есть там было попроще, но зато и не стоило ни копейки.

В павильонах с рыбками Сашка бродил долго. Больше всего ему понравился маленький пресноводный скат, чёрный в жёлтую крапинку. Правда, стоил он немерено, но Сашка покупать и не собирался. Скат лениво шевелился в струях воды среди расходящихся от аэратора пузырей и пучил круглые глазки.

Налюбовавшись вволю, Сашка подмигнул ему и начал пробираться к выходу.

* * *

– Простите, вы не подскажете, где находится Институт машиностроения?

Сашка остановился. Ему улыбалась светловолосая веснушчатая девчонка. Волосы у неё были заплетены в длинную косу, но коса растрепалась, и выбившиеся прядки светились на солнце так, что у Сашки заслезились глаза.

– У меня вот и адрес есть, – показала девчонка сложенный листок бумаги. – Полюстровский проспект, дом четырнадцать. А найти не могу.

– Ну ты даёшь! – ляпнул Сашка, неожиданно для самого себя назвав её на «ты». – Иди себе по чётной стороне, увидишь длинное здание. Вот оно самое и будет.

– А в какую сторону? – уточнила девчонка.

– Ясное дело, в ту! – Сашка махнул рукой туда, откуда шла солнечная блондинка.

– Значит, я уже проскочила, – грустно заметила она. – Там вообще-то было какое-то длинное здание. Но на дверях, я точно видела, написано: «Театр».

Сашка фыркнул.

– Ты по какой стороне шла?

– По этой.

– Ну вот и понятно всё с тобой!

– Что понятно? – надула губы девчонка.

– А то! – объяснил Сашка. – Если бы ты шла по той, то заметила бы табличку. Там табличка висит с названием института.

– То есть театр – это на самом деле не театр, а институт?

– Ну да, – кивнул Сашка. – Там у них есть студенческий театр, вот про него на двери и написано.