Психические убежища. Патологические организации у психотических, невротических и пограничных пациентов - Джон Стайнер

отделение проекции от объекта и возвращение ее самости. Это может оказаться затруднительным даже если защиты действуют порознь, но если объектные отношения составляют часть сложной организации, эта задача становится исключительно сложной. Пациент ощущает себя втянутым во всемогущую организацию, выйти из которой он не в состоянии. Если аналитик признает это всемогущество, он вряд ли попытается противостоять организации или бороться с ней напрямую. Подобное признание, на мой взгляд, помогает как аналитику, так и пациенту примириться с фактом всемогущества, не поддаваясь ему, но и не вступая в агрессивное противостояние. Если удается признать его как жизненный факт, составляющий реальность внутреннего мира пациента, становится возможным постепенно приблизиться к его пониманию и в результате – ослабить его власть над личностью.

Я уже указывал на то, как патологические организации личности могут приводить к «застреванию» в анализе, когда пациент может закрыться от контакта до такой степени, что аналитику становится сложно поддерживать с ним связь. С другими пациентами сходная ситуация возникает не столько из-за отсутствия контакта, движения и развития, сколько вследствие того, что всякое развитие, реально достигнутое, тотчас же и иногда полностью обращается вспять. Как только это установлено, зачастую становится возможным увидеть подобные, но менее выраженные движения даже у большинства явно «застрявших» пациентов. В результате мы можем дать более подробное описание ситуации, следуя за пациентом, совершающим пробные, иногда почти незаметные движения навстречу аналитику и вновь прячущимся в убежище при столкновении с тревогой. Как только пациент начинает выходить из-под защиты организации, при наличии и доступности убежища как источника облегчения тревоги и боли, бегство в него оказывается очень удобным, и иногда контакт вызывает такой страх, что отступление следует незамедлительно. Тем не менее, если этот момент контакта регистрируется и интерпретируется аналитиком, пациент может обрести понимание своего страха контакта, почувствовать поддержку аналитика и в результате начать постепенно укреплять свою способность переносить этот страх.

Если пациент чувствует, что аналитик понимает природу тревог, с которыми он сталкивается, выходя из убежища, скорее всего, он будет чувствовать поддержку и предпримет дальнейшие шаги, ослабляющие его зависимость от патологической организации личности. Существует важное различие между тревогами параноидно-шизоидной и депрессивной позиций, как они описаны Кляйн (Klein, 1946, 1952), и патологические организации личности призваны защищать пациента от обоих этих наборов тревог (Steiner, 1979, 1987). Данный подход предполагает, что важно не только описать психические механизмы, действующие в каждый конкретный момент, но и обсудить их функцию, т. е. установить не только то, что происходит, но и почему это происходит – в нашем случае надо попытаться понять, каких именно последствий своего выхода из убежища боится пациент. Если уделять внимание мельчайшим движениям, пациент сможет отметить преходящий и на короткое время допустимый «вкус» тревоги, возникающей, когда он выходит из убежища, а аналитик сможет это явление – уже фиксируемое наблюдением – проинтерпретировать. Появляется возможность установить и исследовать функцию защиты. Некоторые пациенты зависят от организации, защищающей их от примитивных состояний фрагментации и преследования, и они боятся, что не выдержат этих состояний крайней тревоги, если покинут убежище. Другие же способны достичь более высокой степени интеграции, но не в состоянии выносить депрессивную боль и вину, возникающие при укреплении контакта с внутренней и внешней реальностью. И в том, и в другом случае стремление к контакту с аналитиком может привести к быстрому возвращению в убежище и попыткам восстановить удерживаемое ранее равновесие.

Мелани Кляйн (Klein, 1952) описывала параноидно-шизоидную и депрессивную позиции в терминах совокупности защит и модели соответствующих тревог и других эмоций. Каждая позиция характеризуется также типичными психическими структурами и типичными формами объектных отношений, как внутренних, так и внешних. Именно по отношению к этим позициям мы можем легче всего понять феномен убежища, которое действительно можно рассматривать как особую позицию, со свойственной ей совокупностью тревог, моделью защит, типичными объектными отношениями и характерной структурой. Ранее я обозначал ее как «пограничную позицию», поскольку она находится на границе двух основных позиций (Steiner, 1987, 1990a).

Введение терминологии позиций может дезориентировать при предположении их связи с соответствующими типами клинических расстройств. Кляйн была вынуждена подчеркивать, что параноидно-шизоидная позиция никоим образом не предполагает параноидный психоз, а депрессивная позиция – заболевание депрессивного характера. Точно так же термин «пограничная позиция» относится не только к пограничным пациентам, хотя именно у них мы во всей красе наблюдаем психические убежища, они проявляются и у психотиков, с одной стороны, а также у невротиков и здоровых людей, находящихся под воздействием стресса, – с другой. Сама Кляйн время от времени говорила о маниакальной и обсессивной позициях (Klein, 1946), и эти более организованные защитные состояния имеют много общих черт с психическими убежищами. Бесспорно, что у всех пациентов проявляются не только две основных позиции, но и пограничная позиция тоже, и представление о позициях способно помочь аналитику разобраться, в каком состоянии находится пациент в данный конкретный момент.

Пациент может перемещаться в убежище на пограничную позицию, где он находится под защитой патологической организации, с одной из двух основных позиций. Этой темы мы еще коснемся далее по ходу изложения материала, которое будет опираться на треугольную равновесную диаграмму, иллюстрирующую тот факт, что, выходя из убежища, пациент может столкнуться с тревогами, исходящими из любой основной позиции.

При «застревании» анализа в лучшем случае лишь очень слабые движения можно наблюдать в этом равновесии; пациент прочно обосновывается в убежище под защитой патологической организации и очень редко из него выходит, чтобы столкнуться с депрессивными или параноидно-шизоидными тревогами. В ситуациях меньшего «застревания», когда пациенты все же достаточно серьезно больны (это могут быть даже психотики), становятся различимы более заметные движения и происходят сдвиги, вследствие которых пациенту приходится хотя бы временно противостоять тревогам. Тогда утрата равновесия может приводить к возникновению сильной тревоги и немедленному возвращению пациента в убежище, однако она же дает шанс продвинуться в аналитическом развитии.

Некоторые примеры патологической организации личности демонстрируют тот поразительный факт, что человек не отказывается от этой организации, даже когда достигнуто некоторое развитие и необходимость в ней уже не столь безусловна. Выглядит это так, как будто пациент привык к пребыванию в убежище и даже зависим от него, получая некое перверсивное удовлетворение. Часть личности пациента, поддерживающая контакт с реальностью, часто соблазняется при помощи подкупа и угроз, а вся патологическая организация сохраняет цельность благодаря образованию перверсивных связей между ее компонентами. В самом деле, перверсивно функционирующие психические механизмы играют центральную роль в патологических организациях, особенно в укреплении единства организации и поддержании ее неизменной структуры.

Для убежищ характерен