Федюнинский - Сергей Михеенков

И вот наконец наступил черед действовать и Белореченскому полку.

* * *

В палатке комполка было тепло. Федюнинский снял перчатки. Приятно было оказаться в тепле после дня, проведенного на морозе.

— Вашей роте предстоит ответственное дело, — без предисловий начал комполка. — Ваша рота — лучшая в полку, поэтому уверен — справитесь.

Федюнинский напрягся. Комполка кивнул на карту, разложенную на столе:

— Приказываю скрытно выдвинуться на китайскую территорию к разъезду Абагайтуй и разрушить железнодорожные пути, затем обойти станцию Маньчжурия, перерезать железную дорогу и нарушить таким образом сообщение со станцией Хайлар. Главная задача — лишить противника маневра. От действий вашего подразделения будет зависеть исход всей операции. Все ясно?

— Ясно. Надо подготовить роту. Разрешите идти?

— Подождите. Возьмите… Это вам поможет ориентироваться в темноте. — Комполка достал из полевой сумки компас и протянул ротному.

Федюнинский прибыл в роту, собрал командиров взводов. Политрук роты Бабушкин был всегда рядом. Развернул карту местности, поставил задачу.

Перед рассветом из взводов прибыли связные и доложили о полной готовности. Прибежал посыльный и от командира полка и передал короткое: «Действуйте».

Ночная темень еще не сошла, и сопки укутывал густой туман, когда рота пересекла границу и подошла к железнодорожному разъезду. Остановились. Федюнинский выслал вперед двоих дозорных. Те вскоре вернулись, доложили: разъезд охраняется часовыми, дежурное подразделение спит в казарме. Разведчикам тут же приказал:

— Снять часовых. Действовать тихо.

Вскоре разведчики прислали связного: часовые сняты, всё тихо, караул спит.

Окружили казарму. Вошли. Офицер, сидевший на топчане, поднялся навстречу, попытался выхватить пистолет. Его тут же сбили с ног, прижали к полу. Всем приказали оставаться на своих местах. Собрали оружие. Караул заперли в небольшом складском помещении без окон. Выставили часового.

Взводы уже приступили к выполнению основной задачи. Обрезали провода связи. Красноармейцы, захватив найденные в казарме ломы и кирки, побежали разбирать рельсы. В это время дозорные доложили: приближается поезд. Федюнинский приказал залечь, затаиться.

Маньчжурский экспресс промчался через разъезд, мимо казармы и затаившейся 6-й роты, не снижая скорости, сияя огнями и паровозными искрами.

Если бы успели разобрать рельсы, состав можно было остановить. Но что делать, трофей теперь достанется другой роте…

Позже узнали: недалеко от Хайлара поезд был задержан кавалеристами.

Генерал Федюнинский вспоминал: «Упущенный поезд словно подхлестнул всех. Заскрежетали ломы, завизжали пилы, которые, к нашему счастью, мы нашли в казарме. Один за другим падали телеграфные столбы, полетели под откос рельсы, шпалы. За каких-нибудь полчаса путь был разобран, связь нарушена».

Рассветало. Уже проступили на фоне розовеющего неба сопки, грядой уходящие в сторону границы. Там, на сопках, припорошенных снегом, все эти дни окапывались китайские солдаты. Ночью рота прошла мимо них, удачно минуя китайские посты, и оказалась, по сути дела, в тылу обороны противника.

Федюнинский поглядывал на часы. Через пятнадцать минут основные силы дивизии должны были пойти вперед. Задача роты — удерживать разъезд до подхода основных сил. Стрелка, будто влипшая в смолу, двигалась медленно.

Он хотел было обойти взводы, проверить готовность, но передумал: незачем маячить по полустанку, привлекать внимание китайских наблюдателей. Наверняка с сопок уже заметили, что исчезли часовые, что разобраны рельсы и валяются под откосом телеграфные столбы. Когда рассветет, следует ждать атаку. К ней-то и готовились взводы, по периметру охватив разъезд, пристанционные постройки и казарму. Взводных предупредил, что, прежде чем спуститься с сопок и атаковать разъезд, китайцы попытаются провести тщательную разведку, а значит, надо боевые охранения выставить на местах возможных проходов, усилить их пулеметами и держать в полной готовности, соблюдая тишину и полную маскировку.

Рассвело. Туман стал расползаться и вскоре исчез. Сопки в одно мгновение ожили — поднялся грохот, вспышки выстрелов охватили гряду ближних высот. Защелкали, зашлепали пули. Китайцы наконец открыли огонь по разъезду.

Федюнинский окинул взглядом свою оборону. Бойцы еще быстрее заработали лопатами.

То, что он видел на Березине и под Варшавой, лишь отдаленно напоминало события, которые происходили теперь. Другой рельеф. Другие бойцы, более подготовленные и более уверенные. Другой противник. Другие ощущения перед боем. Там, на польском фронте, он был просто рядовой красноармеец, окопный человек, который в бою имел возможность видеть только своих соседей в ближних окопах. А теперь он — командир. Десятки человек ждут его приказа. Они будут нуждаться в его постоянном присутствии в бою, оглядываться на него, сверять свои действия с его поведением и настроением.

В биографических книгах принято в своих героях, в их ранней поре, в начале пути отыскивать черты, которые приведут их к подвигу, успеху, к той жизненной завершенности, к которой они как будто стремились с юных лет. В Федюнинском ничего этого, пожалуй, не было. Работал в строительной артели, потом надел шинель. Армейская служба понравилась. Возможно, она влекла еще и потому, что в деревне царила бедность. Повторять жизнь отца, в которой крестьянские заботы — а им нет конца! — чередовались с необходимостью заработать копейку на сезонных работах в большом городе у состоятельных людей, — эту нелегкую жизнь и судьбу он копировать не пожелал. К тому же всё вокруг бурлило, менялось. Социальные лифты буквально подхватывали молодых и энергичных, тащили вверх целыми коллективами, бригадами, ротами…

Биографам генерала ничего выдающегося и даже особенного разглядеть в первых его шагах не удалось. Служил добросовестно. Вкладывал в армейские будни всего себя. При переводе из Владимирского полка в Сахалинский рота ему досталась не лучшая, с расшатанной дисциплиной. Но в короткий срок вместе с политруком Бабушкиным он навел порядок. И теперь вел взводы на первое серьезное задание с уверенностью в главном — в решительную минуту люди не дрогнут.

Если же и были минуты, поступки, действия, определяющие будущее нашего героя, то они происходили тогда, на разъезде Абагайтуй перед грядой сопок, где сосредоточились китайцы, готовые в любую минуту броситься на его 6-ю роту. Китайцев было значительно больше. Но ротный был уверен в каждом из своих бойцов и знал — любой из них стоит десятка гаминов[4].

И тут со стороны границы ухнуло-зарокотало — ударила тяжелая артиллерия. Это началась артподготовка перед наступлением дивизии. Сопки полыхали огнем взрывов. Пыль и копоть смешивались со снежной пылью и издали напоминали серый туман.