Герцог-упрямец - Мэдлин Хантер

– Чушь, – отрезал тот. – Ты даже не представляешь, насколько ошибаешься. Твоя безрассудная одержимость собственной женой заставляет тебя думать, что все мужчины такие же идиоты, как ты, Лэнгфорд. Я не испытываю ни малейшего интереса к избыточно хладнокровным шотландским женщинам, получившим весьма своеобразное образование и воспитание. А теперь… Не пора ли нам присоединиться к дамам?

– Избыточно хладнокровная? Вот как? Да ты уже потратил больше времени на изучение ее характера, чем на большинство других женщин вместе взятых. – С самоуверенной улыбкой триумфатора Лэнгфорд поднялся и направился к двери.

«Действительно потратил, но вовсе не по той причине, какую предположил Лэнгфорд», – мысленно проворчал Брентворт.

Дом на Сент-Эннз-лейн в Чипсайде вовсе не казался большим, но лондонские дома могут сильно удивить. Некоторые из них, на вид узкие, с заднего фасада иногда растягивались на целый квартал. «Но вряд ли этот», – подумал Эрик Маршалл, герцог Брентворт. В конце концов, этот дом снимал всего лишь член парламента, причем не такой уж богатый.

Впрочем, вполне возможно, что дом был достаточно удобный для самого Ангуса Хьюма. И, конечно же, его частенько посещали всевозможные радикалы.

Эрик поднялся на несколько ступеней и, постучав, протянул свою визитную карточку открывшей дверь служанке.

– Я с визитом к мисс Маккаллум, – сообщил герцог.

Служанка замялась, взяв визитку. Ее веснушчатое лицо под оборкой белого чепчика зарделось. Окончательно сконфузившись, она пригласила гостя в небольшую комнату, расположенную у входа, и поспешно удалилась.

Судя по всему, эта комната была библиотекой, окна которой выходили на улицу, а удобная мебель сулила уют и комфорт. Эрик полистал кое-какие книги, а затем подумал: «Интересно, принадлежат ли они Хьюму или прилагаются к дому?»

– Ваша светлость, ваш визит – большая честь для нас, – послышался голос, но не женский.

Проклятье!

Повернувшись, Эрик увидел стоявшего в дверях Хьюма. У этого человека была артистическая внешность и длинные, до плеч, рыжеватые волосы – весьма необычная прическа. Впрочем, одет он был вполне современно, так что Эрику, по крайней мере, не пришлось любоваться каким-нибудь экзотическим тюрбаном или мантией.

Ему не нравился Хьюм – и вовсе не потому, что этот человек был якобитом, заигрывавшим с мятежниками и осуждавшим союз Шотландии и Англии. Ведь существуют разные радикалы. Этот же относился к тем, которые желали разрушить все устои. Однажды он заявил, что единственный способ добиться необходимых перемен – отправить в изгнание всех аристократов. Из частных источников было известно, что он с удовольствием рассуждал о том, как гильотина справилась с этой проблемой во Франции.

– Рад вас видеть, Хьюм. Выглядите крепким и здоровым.

«К тому же на редкость самодовольным», – мысленно добавил Эрик. Как и большинство жилистых мужчин, Хьюм всегда производил впечатление человека, обладавшего неистощимой энергией: казалось, он вот-вот взорвется от ее избытка.

И очень возможно, что чертов якобит знал о притязаниях мисс Маккаллум. Если Хевершем об этом узнает, его хватит апоплексический удар.

– Рад сообщить, что я здоров как бык, – отозвался Хьюм. – Экономка сказала, что вы хотите видеть Девину… то есть мисс Маккаллум.

Фамильярность была явно не случайной оговоркой, но что она означала?

– Да, верно, – кивнул герцог. – Она дома?

– Мисс Маккаллум в классной комнате с моей дочерью. Обычно она занимается с ней до двух часов.

– Сейчас час тридцать. Возможно, на этот раз вы позволите ей закончить раньше, хотя, если потребуется, я подожду.

– Нет-нет, это недопустимо. Когда герцог снисходит до визита, его желания должны выполняться. Я уже попросил экономку сообщить мисс Маккаллум о вашем появлении.

– Очень мило с вашей стороны.

Хьюм бесцельно походил по комнате, разглядывая мебель так, словно увидел ее впервые.

– Могу я узнать, зачем вы пришли? – спросил он наконец.

– Нет. – Герцог решительно покачал головой.

– Видите ли, милорд, я несу ответственность за мисс Маккаллум. Могу я хотя бы спросить, светский ли это визит?

– Это частное дело.

– А… понятно. Думаю, вы с ней уже встречались, – сказал Хьюм, немного помолчав. – Не сомневаюсь, что ваше представление о ней совпадает с моим собственным. Она женщина очень целеустремленная. И волевая. Ее не так-то легко запугать.

– Как вам не повезло иметь прислугу с таким характером…

– О, она куда больше, чем прислуга. Мы приняли ее в семью. Она одна из нас.

С этими словами Хьюм пристально посмотрел на визитера, и Эрику оставалось только гадать, что именно он хотел этим сказать.

– Я уверен, что она высоко ценит свою удачу, – заметил герцог.

Хьюм с улыбкой пожал плечами:

– Что ж, есть удача, а еще есть огромная удачная удача, верно, милорд?

Эрик промолчал. Он очень надеялся, что мисс Маккаллум вскоре появится и ему не придется выслушивать все соображения Хьюма об удаче. А тот вдруг вновь заговорил:

– Ох, как я невнимателен… Позвольте, я попрошу миссис Моффет принести нам что-нибудь освежающее. – Он направился к двери, чтобы позвать экономку. – Я и мою матушку приглашу, чтобы смогла вас поприветствовать.

Эрик не хотел ничего освежающего. Ему не терпелось как можно быстрее уйти из этого дома, где, вне всяких сомнений, было вполне достаточно подслушивающих ушей.

– Прошу вас, не надо, – ответил он. – Это деловой визит, и я не желаю потревожить ваших близких. Я подожду в саду. День сегодня ясный.

– Да, разумеется. Я вас провожу.

Девина посмотрела в зеркало и застонала. О, безнадежно!..

Она успела переодеться в приличное платье, но оно все равно вряд ли подходило для того, чтобы принимать герцога. Впрочем, это беспокоило ее куда меньше, чем волосы. Они волнами падали по обеим сторонам лица, слегка касаясь подбородка. Что ж, выглядело почти модно. Но, к несчастью, они кудрявились по всей ее голове и никак не собирались в узел на макушке.

Девина нахмурилась, глядя на свое отражение. И дело вовсе не в том, что ей не нравилась собственная внешность. Она кипела от негодования из-за идиотизма лекаря, обрезавшего ей волосы. Если бы сэр Корнелий прибыл вовремя, шарлатану, приглашенному ее домовладелицей в Эдинбурге, не удалось бы это сделать. Сэр Корнелий был настоящим ученым, и он-то знал, что старинная практика обрезать пациенту волосы при сильном жаре вовсе не помогает так, как помогает прохладный компресс.

– Вы же живы, так? – рявкнул шарлатан, когда она пожаловалась после того, как жар спал.

Да, жива, но болезнь нанесла серьезный урон ее лицу, весу, волосам… и даже мироощущению. Она заболела девочкой, а вынырнула из болезни женщиной.