Тим - Виктор Гутеев

Система наблюдения подсветила вспышки запусков с планеты. Сноп ракет, запущенных из разных районов города, устремился на перехват крупных обломков. Оператор приблизил картинку, и на фоне городских улиц стали распускаться и опадать огненные бутоны, венчающие конец очередного обломка.

Сбить удалось не всё. Город озарили вспышки ударов, в небо поползли столбы дыма. Затем на северную окраину города, в ту часть, что граничила с океаном, рухнуло что-то большое.

Оператор не зевал, едва завидев яркую вспышку, он навёлся на тот район, увеличил масштаб. Системы обороны города пропустили прилетевший по пологой траектории обломок. Прочертив небо, огненный болид встретился с планетой в нескольких километрах от побережья.

Энергия удара была направлена в сторону океана, но всё, что оказалось у неё на пути, было обречено. Глядя, как вслед за вспышкой тонны породы взметнулись вверх, как вздыбилась земля, как, расходясь веером, ударная волна за секунды разметала в пыль километры городских застроек, Тим затаил дыхание.

Континент тряхнуло, сотни высоток, не выдержав встряски, осыпались вниз. Начались сбои с электричеством. Один за другим гасли районы, превращаясь в чёрные пятна на фоне электрического изобилия. Побережье погасло полностью. Сработало аварийное питание, запустив освещение в жизненно важных районах, но картины это не изменило.

Треть огромного города погрузилась во мрак. Во многих местах разгорались пожары. Стена пыли от рухнувших зданий, расползаясь по улицам, скрывала от систем наблюдения всё новые и новые районы.

В трюме повисла мёртвая тишина. Лишь шелест вентиляции и больше ничего. Все как один, затаив дыхание, не могли оторваться от развернувшейся внизу катастрофы.

Такого количества человеческих жертв просторы бывшего содружества не видели очень давно. Внизу умерли миллионы, и кто-то гибнет до сих пор, вот в эту самую секунду. Поднятая ударом волна, ринувшись на побережье, зацепила край континента, выплеснув на экраны кадры ещё более массового убийства. Даже самые твердолобые лишились дара речи, воочию увидев и осознав цену только что содеянного.

Тима трясло. От увиденного стыла кровь. Мысль о том, что он по собственной воле принял участие в убийстве огромного количества ничего не сделавших ему людей, была невыносима. Стало по-настоящему плохо, до слабости в ногах, до боли в груди. На лице Тима застыла оторопь, глаза наполнились слезами, а голову рвало такое презрение к себе и всем вокруг, что единственным желанием было вот прям сейчас свернуться калачиком и тихо сдохнуть.

Первым опомнился человек с микрофоном. Тишину разорвал его голос.

— Да-аа-а, — выкрикнул он с торжеством и радостью в голосе, — в первую очередь поздравляю тех, кто сделал верные ставки. А также поздравляю всех нас с первым крупным успехом в этой битве. Под нами враг, — гремел набравший силу голос, — враг страшный, враг хитрый, враг коварный и сильный. Враг, который вынашивал планы напасть на нас. Враг, который сделал бы с нами то, что сегодня сделали мы. Не надо думать о тех, кто сдох там внизу. Не думайте о тех, кто сдохнет там завтра. Эти люди, эти дети старой сурийской шлюхи готовили нам более страшную участь и всего лишь получают заслуженную кару. Мы не пришли сюда как захватчики. Мы — праведники. Мы те, кто поднял щит в единственном стремлении — уберечься от занёсшего меч убийцы. До победы остался шаг, и ничто не поколеблет веры в решениях наших лидеров. Либо мы убьём их здесь и сейчас, либо они убьют всех, кто нам дорог. Третьего не дано.

Голос на какое-то время пропал, но появился вновь, звуча ещё громче.

— Мы идём, — грохнуло под сводами трюма.

Не понимая, что значат эти слова, Тим начал оглядываться, ища тех, кто куда-то идёт.

— Мы идём, — с какой-то требовательной ноткой вновь прозвучало из динамиков.

— Мы идём, — отозвался нестройный, жидкий хор голосов.

— Мы найдём, — добавил железа в голос человек с микрофоном.

— Мы найдём, — окрепший строй голосов вторил зазывале.

Тим вертел головой, он выхватывал глазами вторящих солдат и видел, что все они сплошь из Союза Вельстова. Это было что-то новое. С каждым последующим словом в хор вплетались всё новые и новые голоса.

— Вас найдём.

— Вас найдём.

— Всех убьём.

— Всех убьём, — уже катил вал голосов.

Тысяча человек, все без исключения солдаты Союза Вельстова, вскочив на ноги, словно в гипнозе покачиваясь из стороны в сторону, исступлённо кричали слова не то какой-то коллективной клятвы, не то извращённой детской кричалки. Раньше такого Тим никогда не слышал.

— Мы с неба сошли, словно призраки ночи, — гремел голос.

— Я в доме врага, и мой гнев страшный очень, — отвечал громогласный хор голосов.

— Тебя мы нашли, ты пред смертью послами, — старался кто-то невидимый.

— Не выжить тебе — обречённый ты нами.

— Мы идём.

— Мы идём.

Пошёл повтор, и Тим заметил, что многие Сайдонцы тоже шевелят губами, а кто-то и в полный голос повторяет рифмованный набор слов.

— Всех убьём.

— Всех убьём, — исступлённо громыхало в трюме.

В глаза бросились произошедшие с людьми перемены. Теперь Тим понял. В памяти всплыла давняя охота, на которой за ними увязалась стая хищников. Группа из одиннадцати охотников в первой же стычке потеряла четверых, двух из которых сожрали на их глазах. Тогда глаза охотников тоже выражали страх и оторопь. Напади стая в тот момент, люди вряд ли оказали бы сопротивление.

Лишь отец словом, криком, а где-то и затрещиной заставил их взять себя в руки. Здесь увидел то же самое. Впавших в ступор от увиденного массового убийства умело вывели из опасного состояния, сплотили стишком и оправдали в собственных глазах. Получив индульгенцию, солдаты ожили. Местами послышался смех.

Тиму стишки не помогли. Он лёг, повернулся на бок, уткнулся носом в ребро жёсткости. Как только смог успокоиться, вспомнил о глашатае. Подумав, пришёл к тому, что помимо офицеров и сержантов есть кто-то ещё, кто печётся об их состоянии.

Стало быть, есть люди, отвечающие за эмоциональное состояние и настрой солдат. Здесь один из них проявил себя очень явно. По крайней мере, Тим был в этом уверен. Он не видел этого человека, не знал, кто он, офицер или рядовой, военный или гражданский, но это не имело значения. Тим нашёл что-то скрытое, что-то неявное и двуличное. На крейсере ничего подобного не видел. Возможно, что-то и было, но осталось незамеченным. Да и здесь увидел лишь благодаря памяти, так своевременно подсунувшей эпизод из прошлого.

Открытие стало той спасительной нитью, что помогла вынырнуть из водоворота уничижительных мыслей. Дальше решил подмечать и подвергать разбору всё странное и необычное. Мысли роились в голове, не позволяя уснуть, но, проворочавшись несколько часов на импровизированной койке, всё-таки уснул.