Горячая весна 2015-го - Михаил Луговой

Когда РЛС «Панциря» захватила оставшуюся бомбу, в тесном пространстве боевого отделения вспыхнул красный огонь и прозвучал запрещающий сигнал. ЭВМ блокировала пуск, посчитав, что встреча ракеты с целью произойдет недопустимо низко. Командир машины, нетерпеливо мотнув головой, ударил по тумблеру снятия блокировки, и к цели устремилась еще одна ракета. Она настигла последнюю из бомб за мгновение до того, как у той сработал взрыватель.

Взрыв четырехсот килограммов мощной взрывчатки на уровне древесных крон как пушинку отбросил в сторону замыкавший втягивающуюся в глубину леса колонну бронетранспортер. Уткнулась в дерево вспыхнувшая пустая пусковая. Остальные машины дивизиона уцелели, его ракеты к этому времени преодолели треть дистанции и продолжали полет.

Через пять минут после обнаружения пуска «Искандеров» обстановка на командном пункте ПРО Коалиции стала крайне нервозной. Основной рубеж противоракетной обороны составляли шесть батарей комплексов THAAD. Из них три имели возможность открыть огонь по приближающимся ракетам, но так и не смогли этого сделать. Компьютер комплекса, заточенного против баллистических целей, в случае идущих по небаллистической траектории «Искандеров» так и не смог рассчитать точку встречи противоракеты с целью. К тому же минимальная высота поражения у THAAD составляла пятьдесят километров, и идущие как раз на этой высоте ОТР оказались малоуязвимыми.

К Повидзе все восемь ракет подошли одновременно. Аппаратура наведения каждой из них сличила радиолокационный «портрет» местности с хранящимся в памяти эталоном и выработала команды аэродинамическим рулям, корректирующим положение снаряда в пространстве. Восьмерка ОТР, окончательно сформировав ордер поражения, обрушилась на окаймленный лесом аэродром.

Третий, и последний, рубеж ПРО коалиционных войск составляли пусковые установки ЗРК «Пэтриот» с малогабаритными ракетами «Erint». Они предназначались для «добивания» целей, предварительно обстрелянных THAAD, и, естественно, не могли целиком отразить удар самостоятельно, так как должны были поразить ракету буквально в последнее мгновение, на высоте менее пятнадцати километров. Прикрывающая авиабазу батарея успела выпустить всего шесть противоракет. Создатели «Erint» могли бы быть довольны: было сбито две из восьми целей, что почти соответствовало расчетным значениям, – но для отражения налета этого было недостаточно.

Каждый из четырех «Искандеров» первого залпа нес кассетную боеголовку с пятьюдесятью четырьмя самонаводящимися боевыми элементами, которые начали отстреливаться на высоте нескольких километров. Одна из ракет не успела выбросить их полностью, будучи уничтоженной, но сто восемьдесят девять боевых блоков, каждый из которых размерами и формой напоминал оперенный студенческий тубус, рассеялись над аэродромом почти однородным облаком. Будучи спроектированным для поражения бронированной техники, каждый «тубус» нес в себе кумулятивный заряд, а инфракрасные головки самонаведения, как оказалось, неплохо наводились и на самолеты.

Обмениваясь информацией друг с другом, эта железная стая начала корректировать свое падение отстрелом «малых масс», каждая из которых напоминала стопку двухрублевых монет.

Экипаж заходящего на посадку последнего из АВАКСов увидел, как над стоянками самолетов левее их курса вдруг вспухли многочисленные облачка серого дыма. Они выглядели как игрушечные и казались здесь совершенно неуместными. «Что за…?» – мелькнуло в голове у командира экипажа, но прежде, чем он успел облечь мысль в слова или хотя бы додумать ее до конца, колеса огромного «Боинга» ударились о полосу, а со стоянок, рулежных дорожек, где были самолеты, синхронно ударили в небо струи пламени из пробитых баков. Экипаж не знал, что три смертоносных «тубуса» один за другим навелись и на их самолет, но не смогли его поразить, так как скорость заходящего на посадку АВАКСа оказалась для них слишком большой. Это дало людям на борту лишнюю секунду жизни. По ее истечении удар взрывной волны от детонировавшей боеголовки одного из «Искандеров» второго залпа смял самолет, как пустую жестянку, и сбросил его с полосы. Пропахав четыреста метров по грунту, окаймлявшему бетонную полосу, машина взорвалась.

– Итак, господин государственный секретарь, – ледяным голосом сказал Осокин, в упор глядя на Хейли. – Пользуясь тем, что наши встречи не имеют статуса дипломатических контактов, я надеюсь услышать прямой ответ. Американские вооруженные силы десять часов назад начали прямую военную агрессию против Российской Федерации. Почему?

Хейли немного помедлил, перед тем как ответить. Хамоватого русского следовало бы осадить, пользуясь тем, что он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Хотя бы за все те нетолерантные высказывания, которые он позволял себе, будучи представителем при НАТО.

Но с другой стороны, следовало не перегнуть палку. Сколько там продлится война? Три дня? Пять? Десять? Хейли не сомневался, что военная победа останется за американской армией. Но достигнутые результаты следует закрепить, что может оказаться не менее сложным, чем сами боевые действия. В любом случае ему придется продиктовать условия мира именно Осокину, и важно не спугнуть того раньше времени.

– Правительство Соединенных Штатов стремится к миру, – отделался дежурной фразой госсекретарь. – Причиной названных вами действий явилась позиция Москвы. Наличие ядерного оружия под Калининградом и нарушение Россией суверенитета балтийских стран не могли остаться без реакции со стороны свободного мира.

– Американская армия начала бомбить наши города. Американские танки перешли границу в Калининградской области. Вы прямо сейчас убиваете наших граждан! Это нарушением суверенитета не считается?

– Мне очень жаль, господин Осокин. – Хейли покачал сложенными перед грудью ладонями. – Но Россия своими действиями серьезно дискредитировала собственный суверенитет. В Москве отвергли миролюбивые инициативы президента Кейсона, высказанные им двадцать седьмого апреля. Это настолько серьезно нарушало международную безопасность, что мы вынуждены были прибегнуть к ограниченному применению военной силы. Мне очень жаль людей, которые, возможно, погибнут в процессе установления международного контроля над Калининградским анклавом. Но ответственность за эти жертвы мы целиком возлагаем на президента Рогова. Вы просто не оставили нам выбора.

– Вы атаковали ядерную державу, – медленно произнес Осокин. – Подумайте, готовы ли вы взять на себя ответственность за те миллионы жертв, которые возникнут в результате ваших действий.

Он лихорадочно прикидывал, какие еще аргументы может использовать. Совершенно понятно, что у администрации Кейсона, что называется, «сорвало резьбу» и она полна решимости поквитаться с Россией за пережитое семь лет назад унижение, когда вся мощь Соединенных Штатов не помогла им спасти от разгрома Грузию.

– Не надо нас пугать, – раздельно произнес американец. – Мы оба с вами знаем, что ржавые советские ракеты, которые у вас остались, никогда не будут запущены. В противном случае наш ответ будет сокрушительным. – Тут он мгновенно преобразился и сменил угрожающий тон на уговаривающий. – Будьте благоразумны. В Британии и Соединенных Штатах масса ваших граждан. Никто не чинит никаких препятствий ни им самим, ни их собственности или капиталам. Мы не намерены менять ваше правительство. Мы даже отказались от замораживания его активов в западных банках. Вы делали ошибки и часто отступали от демократических норм и принципов. Руководство России перешло грань, за которой его действия стали нетерпимыми, и вынудило нас применить силу. Но когда все закончится, мы вновь будем искать пути к сотрудничеству. В наших общих интересах завершить этот конфликт как можно быстрее, а не увеличивать его масштабы.