Соблазнить герцогиню - Эшли Марч

— Филипп…

Шарлотта не произнесла больше ни слова, но слова и не требовались — она взглядом сказала «да», взглядом рассказала ему о своей любви и попросила его быть нежным с ее израненным сердцем.

По-прежнему не произнося ни слова, Шарлотта обвила руками шею мужа и прижалась к нему. Она твердо решила, что на эту ночь отбросит свои страхи, забудет про них. А вот утром…

Нет-нет, сейчас она не станет думать про утро. И о следующем дне не будет думать — вообще не станет размышлять о будущем.

Потому что сейчас будущее не имело для нее значения, главное сейчас — это грядущая ночь. Хоть на одну ночь она забудется в объятиях Филиппа, а все остальное, то, что ждало ее в будущем, примет безропотно и со смирением.

— Я люблю тебя, Шарлотта, — прошептал он, стаскивая с нее халат.

Затем муж снял с нее ночную рубашку, а после этого принялся раздеваться. Шарлотта помогала ему, и теперь оба молчали. Сгорая от страсти, они слишком уж торопились — движения их были лихорадочными и неловкими, и они постоянно мешали друг другу, хотя, наверное, не осознавали этого.

Не в силах сдержаться, Шарлотта стала поглаживать, плечи и грудь мужа; ей хотелось проверить, запомнила ли она те ощущения, которые у нее когда-то возникали в такие минуты.

Оказалось, что память подвела ее. Тело Филиппа было более горячим, чем ей помнилось, а мускулы — более твердыми. Она несколько раз прикоснулась и к животу Филиппа, однако опустить руку еще ниже не решалась.

«Как странно… — Шарлотта мысленно улыбнулась. — Все считают меня развратной и, конечно же, очень опытной в любовных утехах. И многие уверены, что у меня были многие десятки любовников… А я, как оказалось, даже не решаюсь прикоснуться к интимному месту мужа. Хотя и спала с ним когда-то, хотя и видела его обнаженным… Но может быть, все дело в том, что все это было давно?»

Да, наверное, ей просто требовалось время, чтобы привыкнуть… А уже потом она будет ласкать Филиппа везде, где пожелает. При мысли об этом Шарлотта приободрилась и сказала себе, что непременно в эту ночь избавится от своей робости.

Тут Филипп взял ее руку. Повернув к себе ладонью, принялся целовать пальчики. Проделав то же самое с другой рукой, он прошептал:

— У тебя очень красивые руки. — Филипп поцеловал ее ладошку. — Необыкновенно изящные руки, — Поцеловав обручальное кольцо на ее пальце, он добавил: — Спасибо тебе, Шарлотта. — И с этими словами опустился перед ней на колени.

Она взглянула на него с удивлением:

— За что спасибо?

Филипп привлек ее к себе на ковер и, обнимая, прошептал ей на ухо:

— За то, что не сняла его.

Шарлотта промолчала. Ах, если бы он только знал, сколько раз она за эти годы пыталась избавиться от кольца, как пыталась стащить его зубами, как прибегала к помощи сливочного и растительного масла, — но все без толку, кольцо никак не удавалось снять. Однажды, чуть не плача от злости, она даже отправилась к ювелиру, хотя не очень-то верила, что тот сумеет избавить ее от кольца — ей уже начинало казаться, что это муж наложил на кольцо какие-то колдовские чары. Но ювелир сказал; что дело очень простое, и вытащил из ящика угрожающего вида напильник. Шарлотта не решилась резать кольцо, а потом долго жалела об этом — обручальное кольцо казалось ей символом рабства, своего рода цепями, приковавшими ее к ненавистному мужу, превратившему ее жизнь в сплошной кошмар.

Но это было в прошлом, и сейчас ей, конечно же, не следовало портить мужу настроение своими признаниями. Кроме того, она уже давно не пыталась снять обручальное кольцо, по крайней мере, все последние дни.

Лукаво улыбнувшись, Шарлотта, наконец, проговорила:

— Образцовая герцогиня не должна снимать свое обручальное кольцо.

Филипп улыбнулся ей в ответ, и в тот же миг Шарлотта почувствовала, как от этой его улыбки по жилам ее словно заструилось жидкое пламя, все сильнее возбуждавшее.

— Да, все верно. Образцовая бы не сняла. Но мы ведь оба знаем, что ты — не вполне образцовая, разве не так? — С этими словами Филипп наклонил голову и прижался губами к ее соску.

Шарлотта громко застонала и провела ладонью по его волосам. Потом обняла за шею и попыталась покрепче прижаться грудью к его губам, дарившим ей такое наслаждение, Но в то же время она прекрасно понимала, что этого наслаждения явно недостаточно; ей хотелось большего, причем с каждым мгновением все сильнее.

И Филипп, словно почувствовав это, уложил ее на ковер, затем навис над ней, раздвинув коленом ее ноги. Потом снова наклонился и прижался губами к другому ее соску. Шарлотта опять застонала. Потом вдруг чуть приподнялась и, взяв его лицо в ладони, привлекла к своим губам — ей очень хотелось поцеловать его, хотелось ощутить вкус его губ.

— Поцелуй же меня, поцелуй… — шептала она. Ей почему-то казалось, что если муж ее сейчас поцелует, то соединение их тел станет чем-то особенным — не просто следствием физического влечения.

И Филипп, очевидно, это понял. Потому что этот его поцелуй был необыкновенно нежным и в то же время — жарким и страстным. Он целовал ее так, что она сейчас почувствовала себя не только желанной, но и любимой.

«Какое блаженство», — подумала Шарлотта, закрывая глаза. И все же странно было осознавать, что в итоге именно Филиппу удалось избавить ее от одиночества, терзавшего ее все эти три года. Да, она была ужасно одинокой и постоянно, каждый день и каждую минуту, ощущала пустоту в душе. Но теперь эта пустота заполнялась счастьем и радостью, переполнявшими ее.

Когда же поцелуй прервался, она открыла глаза и увидела, что Филипп внимательно смотрит на нее.

— Не плачь, Шарлотта, — прошептал он, коснувшись губами ее щеки. — Не надо плакать.

И только сейчас она вдруг почувствовала влагу на своих ресницах и на щеках — по щекам струились слезы.

А Филипп, глядя на нее все так же пристально, с беспокойством в голосе спросил:

— Что случилось, Шарлотта? Почему ты пла…

Она поцеловала его в губы. Она решила, что не станет отвечать на подобные вопросы, так как сама еще не знает ответов. Да, она не знала, почему плачет, но точно знала, что впервые за три года заплакала в присутствии мужа.

Стараясь как-то отвлечь его от своих слез, от этого проявления женской слабости, она легонько толкнула его в грудь и с улыбкой сказала:

— Поднимись.

Филипп взглянул на нее с удивлением, но Шарлотта, прижав палец к его губам, прошептала:

— Тихо, ложись на спину.

Он приподнялся, затем откинулся на спину и, упершись локтями в ковер, вопросительно посмотрел на нее. А она, снова улыбнувшись, потребовала:

— Ложись полностью. — Ей вдруг ужасно захотелось сделать так, чтобы муж утратил над собой контроль — ведь он же заставил ее забыть о здравомыслии…